Ее андалузский друг - читать онлайн книгу. Автор: Александр Содерберг cтр.№ 3

Приходя в больницу, София полностью отдавалась работе. Времени на что-то другое практически не оставалось, к тому же ей не нравилось пить кофе с коллегами — в такой обстановке она чувствовала себя скованно. Не то чтобы она стеснялась — наверное, в ней есть какой-то дефект, она просто не умеет говорить пустые фразы за чашкой кофе. В больнице София работала ради пациентов, а не из набожности или желания помогать другим. Она умела говорить с ними, находить общий язык. Они попадали туда из-за болезни, поэтому по большей части были самими собой, — открытые, человечные, искренние. С ними она чувствовала себя в своей стихии. Именно это и привлекало ее в работе. Пациенты не говорили о пустяках — лишь тогда, когда поправлялись, и тут она покидала их, а они — ее. Вероятно, именно поэтому София с самого начала выбрала эту профессию.

Значит, она живет за счет чужого горя? Возможно, и так, однако она не чувствовала себя паразитом. Это скорее зависимость. Она зависима от откровенности других, открытости, от возможности различить иногда проблески той истиной сущности человека, которая так нечасто проглядывает из-под внешней мишуры. Те пациенты, в суть которых ей удавалось заглянуть, становились ее любимцами. Любимцы практически всегда оказывались людьми степенными — она сама применяла к ним это слово. И когда они появлялись, она словно застывала на мгновение, пытаясь понять и осмыслить их, удивлялась и чувствовала, как ее переполняет смутная надежда. Несгибаемые люди, способные улыбнуться судьбе, наделенные некоей степенностью, — она всегда сразу же узнавала их с первого взгляда, хотя не смогла бы объяснить, как и почему. Редкие люди, у которых душа похожа на цветущий сад, — люди, предпочитающие лучшее хорошему, не боящиеся взглянуть в лицо самим себе и увидеть все свои стороны, даже темные и скрытые.

Взяв поднос, София направилась к Гектору Гусману в одиннадцатую палату. Мужчину привезли тремя днями ранее после того, как его сбила машина на пешеходном переходе в центре города. У него был перелом правой ноги ниже колена. Кроме того, врачи заметили травму селезенки и оставили его в больнице для наблюдения. На вид Гектору можно дать лет сорок пять — красивый, но не слащавый, большой, но не грузный. Он был испанец, но в его облике Софии чудились скандинавские черты. Темные волосы кое-где казались почти русыми. Нос, скулы и подбородок четко очерчены, а кожа имеет золотистый оттенок. Он свободно говорил по-шведски и, вне всяких сомнений, относился к «степенным» — может быть, из-за внимательных глаз, придававших особую красоту его лицу, или из-за той легкости, с которой он держался, несмотря на высокий рост. А может быть, из-за того неподдельного безразличия, с которым он улыбался ей каждый раз, когда она входила в палату, — словно понимая, что она все понимает, отчего ей тоже хотелось улыбнуться ему.

Гектор сидел, откинувшись на спинку кровати, с книгой в руках и очками на носу, делая вид, что погружен в чтение. Когда медсестра заходила в палату, он всегда притворялся, что очень занят и не замечает ее.

София распределила таблетки, разложила в маленькие пластмассовые стаканчики и протянула ему один из них. Он взял его, не отрывая глаз от книги, положил таблетки в рот, взял у нее из рук стакан и запил водой, по-прежнему сосредоточенно глядя в книгу. Она дала ему второе лекарство, с ним он поступил так же.

— Всегда исключительно вкусно, — негромко проговорил Гектор и поднял на нее глаза. — Сегодня на тебе новые серьги, София.

Женщина невольно поднесла руку к уху.

— Может быть, — ответила она.

— Нет-нет, не может быть, а точно, у тебя новые серьги, и они тебе очень к лицу.

Она подошла к двери и открыла ее.

— Можно мне стаканчик соку? Если можно…

— Можно, — ответила София.

В дверях она встретила человека, который представился ей ранее как кузен Гусмана. На самом деле он был совершенно не похож на Гектора — стройный, но мускулистый, высокий, черноволосый, с холодными голубыми глазами, которые, казалось, регистрировали каждую мелочь, каждую деталь. Кузен коротко кивнул ей и сказал что-то Гектору по-испански. Тот ответил, и оба засмеялись. Софии показалось, что шутка имеет отношение к ней, и она забыла про сок.

Гунилла Страндберг сидела в коридоре с букетом цветов в руках и видела, как медсестра вышла из палаты Гектора Гусмана. Гунилла внимательно рассмотрела ее. Не радость ли она заметила в ней? Ту особенную радость, которую человек излучает, сам того не подозревая. Женщина прошла мимо посетительницы. На кармане был прикреплен бейдж, Гунилла успела прочесть имя — София. Она проводила женщину взглядом. У той было красивое лицо — благородное, тонкое, светившееся здоровьем. Медсестра двигалась легко, словно едва касаясь ногами земли. В ее походке было нечто элегантное. Гунилла проводила ее взглядом, пока та не скрылась в другой палате.

Гунилла задумалась. Ее мысли строились на знании человеческих эмоций. Она снова посмотрела в ту сторону, куда ушла София, потом на одиннадцатую палату, где лежал Гектор Гусман. Что-то их связывало. Скрытая энергия, поток чего-то, незаметного глазу. Выходя из палаты, медсестра унесла с собой частичку чего-то необъяснимого.

Гунилла поднялась, прошла по коридору, заглянула в комнату для персонала. Там было пусто. На стене висела схема дежурств на неделю. Быстро оглянувшись, Гунилла зашла в комнату, подошла к схеме и стала водить по ней пальцем.

«Хелена…

Рогер…

Анна…

Карро…

Нике…

София… София Бринкман», — прочла она.

Засунув букет в пустую вазу, стоявшую на каталке возле комнаты для персонала, Гунилла покинула отделение. В лифте она достала мобильный телефон, позвонила в офис и попросила узнать адрес Софии Бринкман.

Вместо того чтобы вернуться в контору на Брахегатан в центре Стокгольма, она пересекла трассу, ведущую от Дандерюдской больницы в город, и свернула в сторону коттеджного поселка Стоксунд. Поначалу она заблудилась в лабиринте мелких улочек, которые никак не желали вести ее к цели, покружила, то поднимаясь вверх, то съезжая вниз. Но в конце концов все же разыскала нужную улочку и нужный дом и остановилась перед небольшой желтой виллой с белыми углами.

Сидя в машине, женщина огляделась. Это был тихий уютный район. Березы начали распускаться. Она вышла, и в ноздри ударил запах сирени. Она прошлась по улице, посмотрела на соседские виллы и снова оглядела домик Софии. Он был красивый, намного меньше соседских — у Гуниллы даже возникло впечатление, что там меньше порядка. Она оглянулась, сравнила еще раз. Нет, у Софии Бринкман все совершенно нормально. Скорее у соседей все чересчур — нелепый перфекционизм, унылый и бездушный порядок. Снова перевела взгляд на дом Софии — здесь все более живое. Нельзя сказать, что фасад только что покрашен, трава только что подстрижена, дорожки только что подсыпаны и окна свежевымыты…

Гунилла решилась войти в калитку и осторожно сделала несколько шагов по дорожке. Заглянула в окно кухни, которое выходило в сад. То, что она могла увидеть, свидетельствовало о вкусе хозяйки. Гармоничное сочетание нового и стиля «под старину» — оригинальный латунный кран, современная плита, столешница из старинного дуба. Люстра под потолком — такая красивая и необычная, что Гунилла ощутила укол зависти. Она стала рассматривать дальше, и взгляд ее упал на букет цветов в большой вазе на окне холла. Гунилла отступила назад, подняла глаза, чтобы осмотреть фасад. Заметила в окне второго этажа еще один симпатичный букет.