Унесенные ветром. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Митчелл cтр.№ 169

При этих словах рыдания подступили к горлу Скарлетт, и она зажала рукой рот. Она сейчас заревет как ребенок, закричит: «Я была сущим дьяволом! Я столько причинила тебе зла! Ничего я для тебя никогда не делала! Я все делала только для Эшли».

Она резко поднялась, прикусив палец, чтобы сдержаться. И на память ей снова пришли слова Ретта: «Она любит вас. Так что придется вам нести и этот крест». И этот крест стал сейчас еще тяжелее. Худо было уже то, что она с помощью всевозможных хитростей пыталась отобрать Эшли у Мелани. А теперь все становилось еще хуже — оттого что Мелани, слепо доверявшая ей всю жизнь, уносила с собой в могилу ту же любовь и то же доверие. Нет, сейчас она не в состоянии ничего больше сказать. Она не может даже повторить: «Попытайся сделать над собой усилие». Она должна дать Мелани спокойно уйти, без борьбы, без слез, без горя.

Дверь слегка приотворилась, и на пороге появился доктор Мид, повелительным жестом требуя, чтобы Скарлетт ушла. Она склонилась над постелью, давясь слезами, и, взяв руку Мелани, приложила ее к своей щеке.

— Спи спокойно, — сказала она голосом более твердым, чем даже сама ожидала.

— Обещай мне… — послышался шепот, теперь уже совсем, совсем тихий.

— Все что угодно, дорогая.

— Капитан Батлер — будь добра к нему. Он.., он так тебя любит.

«Ретт?» — недоумевая, подумала Скарлетт; слова Мелани показались ей пустым звуком.

— Да, конечно, — машинально сказала она и, легонько поцеловав руку Мелани, опустила ее на кровать.

— Скажите дамам, чтобы они шли сейчас же, — шепнул доктор, когда она проходила мимо него.

Затуманенными от слез глазами Скарлетт увидела, как Индия и Питти проследовали за доктором в комнату, придерживая юбки, чтобы не шуршать. Дверь за ними закрылась, и в доме наступила тишина. Эшли нигде не было видно. Скарлетт приткнулась головой к стене, словно капризный ребенок, которого поставили в угол, и потерла сдавленное рыданиями горло. За дверью уходила из жизни Мелани. И вместе с ней уходила сила, на которую, сама того не понимая, столько лет опиралась Скарлетт. Почему, ну, почему она до сих пор не сознавала, как она любит Мелани и как та ей нужна? Ну, кому могло бы прийти в голову, что в этой маленькой некрасивой Мелани заключена такая сила? В Мелани, которая до слез стеснялась чужих людей, боялась вслух выразить свое мнение, страшилась неодобрения пожилых дам, в Мелани, у которой не хватило бы храбрости прогнать гуся! И однако же…

Мысленно Скарлетт вернулась на многие годы назад, к тому жаркому дню в Таре, когда серый дым стлался над распростертым телом в синем мундире, а на верху лестницы с саблей Чарльза в руке стояла Мелани. Скарлетт вспомнила, как подумала тогда: «Какая глупость! Ведь Мелани этой саблей даже взмахнуть не могла бы!» Но сейчас она знала, что, случись такая необходимость, Мелани ринулась бы вниз по лестнице и убила бы того янки — или была бы убита сама.

Да, Мелани в тот день стояла, сжимая клинок в маленькой руке, готовая сразиться за нее, Скарлетт. И сейчас, с грустью оглядываясь назад, Скарлетт поняла, что Мелани всегда стояла рядом с клинком в руке, — стояла неназойливо, словно тень, любя ее, сражаясь за нее со слепой страстной преданностью, сражаясь с янки, с пожаром, с голодом, с нищетой, с общественным мнением и даже со своими любимыми родственниками.

Скарлетт почувствовала, как мужество и уверенность в своих силах покидают ее, ибо она поняла, что этот клинок, сверкавший между нею и миром, сейчас навеки вкладывается в ножны.

«Мелани — единственная подруга, которая по-настоящему меня любила. Да она для меня и была как мама, и все, кто знал ее, всегда цеплялись за ее юбки».

Внезапно у нее возникло такое чувство, будто это Эллин лежит за закрытой дверью и вторично покидает мир. И Скарлетт вдруг снова очутилась в Таре, а вокруг нее шумел враждебный мир, и она была в отчаянии от сознания, что не сможет смотреть жизни в лицо, не чувствуя за своим плечом необычайную силу этой слабой, мягкой, нежной женщины.

 

Скарлетт стояла в холле, испуганная, не зная, на что решиться; яркий огонь в камине гостиной отбрасывал на стены высокие призрачные тени. В доме царила полнейшая тишина. И эта тишина проникала в нее, словно мелкий, все пропитывающий дождь. Эшли! Где же Эшли?

Она зашла в гостиную в поисках его — так продрогшая собака ищет огня, — но Эшли там не было. Надо его найти. Она открыла силу Мелани, и свою зависимость от этой силы в ту минуту, когда теряла Мелани навсегда, но ведь остался же Эшли. Остался Эшли — сильный, мудрый, способный оказать поддержку. В Эшли и его любви она будет черпать силу — чтобы побороть свою слабость, черпать мужество — чтобы прогнать свои страхи, черпать успокоение, — чтобы облегчить горе.

«Должно быть, он у себя в комнате», — подумала она и, пройдя на цыпочках через холл, тихонько постучала к нему в дверь. Ответа не последовало, и она открыла дверь. Эшли стоял у комода, глядя на заштопанные перчатки Мелани. Сначала он взял одну перчатку и посмотрел на нее, точно никогда прежде не видел, потом осторожно положил, словно, она была стеклянная, и взял другую.

Скарлетт дрожащим голосом произнесла: «Эшли!» Он медленно повернулся и посмотрел на нее. Его серые глаза уже не были затуманенными, отчужденными, а — широко раскрытые — смотрели на нее. И она увидела в них страх, схожий с ее страхом, беспомощность еще большую, чем та, которую испытывала она, растерянность более глубокую, чем она когда-либо знала. Чувство страха, обуявшее ее в холле, стало еще острее, когда она увидела лицо Эшли. Она подошла к нему.

— Я боюсь, — сказала она. — Ах, Эшли, обними меня. Я так боюсь!

Он не шевельнулся, а лишь смотрел на нее, обеими руками сжимая перчатку. Скарлетт дотронулась до его плеча и прошептала:

— Что с тобой?

Его глаза пристально смотрели на нее, ища, отчаянно ища чего-то и не находя. Наконец он заговорил, и голос его был какой-то чужой.

— Мне недоставало тебя, — сказал он. — Я хотел побежать, чтобы найти тебя — как ребенок, который ищет утешения, — а нашел я сейчас такого же ребенка, только еще более испуганного, который прибежал ко мне.

— Но ты же.., ты же не боишься! — воскликнула она. — Ты никогда ничего не боялся… А вот я… Ты всегда был такой сильный…

— Если я был когда-либо сильный, то лишь потому, что она стояла за моей спиной, — сказал он, голос его сломался, он посмотрел на перчатку и разгладил на ней пальцы. — И.., и.., вся сила, какая у меня была, уходит вместе с ней.

В его тихом голосе было такое безысходное отчаяние, что Скарлетт убрала руку с его плеча и отступила. В тяжелом молчании, воцарившемся между ними, она почувствовала, что сейчас действительно впервые в жизни поняла его.