Поругание прекрасной страны - читать онлайн книгу. Автор: Александр Корделл cтр.№ 53

— Даже отсюда видно, что она стоит никак не меньше пяти фунтов, — говорит отец. — Позвольте, мы взглянем на нее поближе и, может, дадим даже больше, потому что к нашей мебели приложили руку «шотландские быки».

— Батюшки, — отвечает Метьюз, — да вас сюда сам Господь послал. — И он оттолкнул меня локтем. — Ну-ка подвинься, парень. И опусти кулаки, а то я на тебя и рассердиться могу. Мы с твоим папашей сами большие. Не путайся под ногами!

Дальше я их не слушал. С вагонеточной колеи мне махала рукой Мари. А потом она сбежала в лощину, окликая меня по имени. Никто не видел, как я кинулся к ней навстречу, как мы побежали в тень печей. Там я изо всех сил обнял ее и поцеловал в губы.

— Вот ты и здесь! — воскликнула она.

— Надолго ли? — ответил я. — Я ничего хорошего не жду — слишком легко нас сюда впустили. Выбраться будет потрудней.

— Главный ваш враг — Карадок Оуэн, — сказала она. — Но он вас трогать не будет, пока вы не попробуете сорвать стачку, говорит Харт. А хозяин выжидает, что случится, когда вы с отцом выйдете на работу.

— Не обо всем сразу, — сказал я. — Наконец-то я с тобой, и мы будем жить в одном поселке.

— А сегодня и в одном доме, — шепнула она. — Я отпросилась на день у мистера Харта, чтобы помочь с уборкой — ведь Морфид беременна, Эдвина лентяйка и, значит, все пришлось бы делать твоей матери.

— Пойдем, я отыщу тебе ведро, — сказал я.

Отец купил мебель Шанко, мы втащили ее в дом и принялись за дело, а мать на чем свет стоит ругала нас за грязь в доме. Морфид решила поселиться с нами, раз Дафид ушел в горы. К вечеру мы кончили уборку и расставили все по местам. Мари и Эдвина стелили наверху постели, а Морфид вышла ко мне в сад. Она тихонько прошла по дорожке туда, где я строил навес для Дай. Соседи говорили, что из печей летит раскаленный пепел, и я не хотел, чтобы ей обожгло спину. Морфид прислонилась к столбу и подмигнула мне.

— Ну-ну, — сказала она, — опять за прежнее?

— Ты о чем? — спросил я, стуча молотком.

— Бедняжка Мари. Знать не знает, что ее ждет.

— Брось эти шуточки, — сказал я.

— Манна с небес! — говорит она. — Теперь понятно, чего ему так хотелось переехать в Нанти. Помоги нам дьявол. Будь я ее отцом, я бы глаз не сомкнула, зная, что на нее зарится бешеный Мортимер. Ах, бедняжка!

— Она англичанка, — сказал я. — На нее второй раз и поглядеть не захочется.

Расскажи Морфид про свои сердечные дела, так пожалеешь, что родился.

— Ну, пусть она наполовину англичанка, а зато какая хорошенькая! Грудь высокая, талия тоненькая, и английские штучки у нее под платьем ничуть не хуже уэльских. Я-то их видела!

— Иди, иди мыть полы; ни на что другое ты не годишься, — сказал я.

— А ты будь со мной повежливее, — ответила она, — не то пожалеешь. Как ты думаешь, ей будет интересно узнать историю про «Полли без штанов»?

— А пошла ты к черту! — ухмыльнулся я.

— Ну так не люби ее сильнее, чем меня, потому что я ревную. — И она поцеловала меня в щеку.

— Не лезь! — сказал я. — Мне еще надо докончить навес.

Совсем уже смерклось, всходила луна, и на фоне светлеющего неба я увидел профиль Морфид — по-прежнему красивый и молодой, а в глазах ее светилась радость.

Я сказал:

— Морфид, где Дафид?

— Ну вот! — воскликнула она. — Добрались и до моих дел!

— Он что же, совсем ушел?

Она засмеялась.

— Полетел кубарем, — сказала она. — Или ты думаешь, я стану спать с человеком, который бил палкой моего отца?

— Так ты знаешь?

— Я много чего знаю, — ответила она. — Не успел он в дом войти, как стал вопить, чтобы его скорее перевязали, и на чем свет стоит ругал Мортимеров за порку, которую ты ему задал. Я позвала чартистов, и они выкинули его вон. Теперь, говорят, он ушел в горы к Проберту.

— От Дафида всего можно ждать, — сказал я. — Хорошо, что ты будешь жить с нами.

— Пожалуй, без меня вам было бы безопаснее.

Тут отец позвал нас, и мы вместе вернулись в дом и сели за стол. Как будто не было всех этих лет и мы снова стали единой семьей, но прибавилась еще одна радость: на прежнем месте Морфид сидела Мари, то опуская глаза к тарелке, то поглядывая на меня.

Теперь, как сказала мать, нас в семье стало семеро, считая Мари Дирион, которая работала на вагонетках в Коулбруквеле.

— Становитесь к Пятой печи, — сказал управляющий на другое утро, и мы с отцом встали к ней и начали ее греть, а плавильщики Нантигло толпились у входа и смотрели на нас. Мы разожгли ее, задули, засыпали уголь, загрузили руду, а к вечеру пробили летку и пустили чугун в изложницы. Все это мы проделали вдвоем, под взглядами доброй половины бастующих рабочих Нанти. Никто не пытался нас остановить, никто не произнес ни слова. На второй день мы сделали ту же работу, и в полдень к печам встало восемь человек, хотя ночью «шотландские быки» намалевали на дверях свои предупреждения. На этот раз мы закончили плавку раньше, а когда к нам присоединилось еще девятнадцать человек, решили остаться в ночную смену и выплавили почти две тонны чугуна. На четвертый день стачка была сорвана. На работу вышло девяносто человек, и с каждым часом являлись все новые и новые.

И с ними пришел Карадок Оуэн.

Это был человек, какого встретишь нечасто: смутьян, зачинщик стачек — и десятник, без которого Бейли не мог обойтись. Чего Оуэн не мог добиться словами, он добивался кулаком или любым тяжелым предметом, подвернувшимся ему под руку. Мужчины его боялись, женщины его презирали, а дети убегали, едва завидев его. Он заставил свою жену чистить скотный двор Шант-а-Брайна, когда она была брюхата, и как-то под Рождество разжег печь католическим распятием.

— И те, кто сорвал стачку, тоже здесь, как я погляжу, — сказал он, подходя к Пятой печи.

Отец разбивал руду, когда Карадок Оуэн дернул его за плечо. Я ходил за обеденной сумкой, которую сшила нам Морфид, и, возвращаясь, увидел, как отец повернулся к десятнику. Отец был выше дюймов на шесть, но Оуэн был шире в плечах на целый фут, мускулист и волосат. Вокруг них в угрожающем молчании сомкнулись рабочие — дружки Оуэна.

— Да, — сказал отец, бросая лом. — Когда начинают умирать дети, значит, стачка слишком затянулась. Или, по-вашему, это не так?

— И «быками» помечен, слава тебе Господи, — сказал Оуэн, проводя ладонью по его спине, по еще незажившим багровым рубцам. — Есть же люди, которых, видно, ничему научить нельзя. В Нанти своих скебов не хватает, так Бейли привозит любимчиков с Гарндируса, а?

Я протолкался к ним и кинул сумку отцу.

— Пожуй, — сказал я, — а он пусть убирается ко всем чертям, пока мы его сами туда не отправили. — И, взяв лом, я начал дробить руду.