Гибель веры - читать онлайн книгу. Автор: Донна Леон cтр.№ 13

Катер причалил на стоянке гондол слева от палаццо Дарио, Вьянелло ухватил конец свернутой веревки и прыгнул на пристань. Отклонившись назад, он натягивал веревку, удерживая судно около пристани, пока Брунетти не ступил на берег.

— Мне вас ждать, синьор? — спросил Бонсуан.

— Нет, не беспокойтесь, не знаю, сколько нас не будет, — сказал ему Брунетти. — Можете возвращаться.

Бонсуан вяло поднял руку к верхушке форменной фуражки — жест приветствия и прощания, — перевел двигатель на реверс и, описав лихую дугу, умчался в нужном направлении, даже не поглядев на двоих оставшихся на пристани.

— Куда сначала? — осведомился Вьянелло.

— Дорсодуро, семьсот двадцать три. Это около музея Гуггенхейм, слева.

Они прошли по узкой улочке и свернули в первый же переулок справа. Брунетти все еще хотелось кофе — и почему это ни на одной стороне улицы не видно баров? Навстречу им шел старик с собакой, и Вьянелло отступил за спину начальника, чтобы дать им дорогу, хотя это не прервало разговора о том, что сказал Бонсуан.

— Вы правда думаете, что вода настолько грязная, синьор? — продолжал сержант.

— Да.

— Но некоторые до сих пор плавают в канале Джудекка, — настаивал тот.

— Когда?

— На Redentore [13] .

— Так это они спьяну, — небрежно бросил Брунетти.

Вьянелло пожал плечами и остановился вслед за ним.

— Думаю, это здесь. — Брунетти извлек из кармана бумагу. — Да Пре. — Он глядел на имена, выгравированные на двух ровных рядах медных табличек слева от двери.

— Кто это?

— Людовико, наследник синьорины да Пре. Может оказаться кем угодно: двоюродным братом. Просто братом. Племянником.

— Сколько ей было лет?

— Семьдесят два. — Брунетти вспомнил столбики из списка Марии Тесты.

— От чего она умерла?

— От сердечного приступа.

— Есть ли подозрения, что этот человек, — Вьянелло указал подбородком на медную табличку у двери, — имеет к ее смерти какое-то отношение?

— Она оставила ему эту квартиру и больше пятисот миллионов лир.

— Значит ли это, что все возможно?

Брунетти, совсем недавно обнаруживший, что дом, в котором они живут, нуждается в новой крыше, а их доля в ней составит девять миллионов лир, сказал:

— За хорошую квартиру кого-нибудь убил бы, — проговорил он.

Вьянелло о крыше ничего не знал и посмотрел на своего комиссара несколько ошарашенно.

Брунетти нажал звонок. Долгое время ничего не происходило, и он нажал снова, на этот раз не отпуская значительно дольше. Они с Вьянелло переглянулись, и комиссар достал список, чтобы найти следующий адрес. Только когда он развернулся лицом к Академии, из динамика над табличками раздался высокий голос, какой-то бестелесный:

— Кто там?

В нем слышалась плаксивость человека очень старого, и непонятно было, мужской он или женский.

— Это семья да Пре? — задал вопрос Брунетти.

— Да. Что вам угодно?

— Есть проблемы в связи с имуществом синьорины да Пре — нам надо с вами поговорить.

Дальнейших расспросов не последовало — замок щелкнул, отпираясь, и они вошли в просторный внутренний дворик с колодцем, увитым виноградной лозой, посредине. Единственная лестница — за дверью слева. На площадке второго этажа, в открытой двери стоял самый маленький человечек, какого Брунетти видел в жизни.

Они с Вьянелло отнюдь не были богатырями, но высились над этим человечком, а он как будто становился все меньше по мере их приближения.

— Синьор да Пре? — спросил Брунетти.

— Да. — Тот шагнул им навстречу и протянул руку, маленькую, как у ребенка.

Он ее поднял почти на уровень своего плеча, и Брунетти не пришлось наклоняться, чтобы взять ее, иначе непременно надо было бы согнуться. Рукопожатие да Пре оказалось твердым, а взгляд, который он метнул вверх на Брунетти, — ясным и прямым. Лицо было узкое, как осколочек, из-за худобы. Возраст или длительные боли прочертили глубокие борозды по обе стороны рта и навели темные круги под глазами. Маленький рост не позволял определить возраст человечка — ему могло быть от пятидесяти до семидесяти.

Синьор да Пре не стал протягивать руку Вьянелло, приняв во внимание форму, а лишь кивнул в его направлении. Он отступил к двери, открыл ее пошире и пригласил их в квартиру. Бормоча «Permesso» [14] они прошли за ним в холл и подождали, пока он закроет дверь.

— Сюда, пожалуйста! — И да Пре пустился в путь по коридору.

Брунетти увидел у него на спине смещенный влево острый горб, торчавший под пиджаком, как куриная грудная кость. Да Пре, собственно, не хромал, но тело его перекашивалось при ходьбе на левый бок, как будто в стене был заключен магнит, а сам он — мешок железных опилок, которые туда притягиваются. Он привел их в гостиную с окнами на две стороны. С левой виднелись крыши, с другой — закрытые ставнями окна другого здания.

Вся мебель в комнате не уступала размерами двум монументальным буфетам, полностью закрывавшим заднюю стену: диван с высокой спинкой, на котором уместились бы шестеро, четыре резных кресла, судя по орнаменту на подлокотниках, испанские, и огромный флорентийский сервант, уставленный бесчисленными мелкими предметами — Брунетти на них едва глянул. Да Пре вскарабкался на одно из кресел и махнул посетителям на два других.

Комиссар сел и заметил, что ступни его едва достают до пола, а ноги да Пре болтаются посередине между сиденьем и полом. Каким-то образом невероятная мрачность лица этого человечка не позволяла усмотреть нечто забавное в этом диком расхождении масштабов.

— Вы сказали, с завещанием моей сестры что-то не так? — хладнокровно начал да Пре.

— Нет, синьор да Пре, — ответил Брунетти, — я не хочу запутывать дело или вводить вас в заблуждение. Наш интерес не имеет ничего общего с завещанием вашей сестры или его условиями. Он вызван смертью, вернее, причиной ее смерти.

— Что же вы сразу так и не сказали? — Голос человечка потеплел.

Что-то в этом потеплении Брунетти не понравилось.

— А это там табакерки, синьор да Пре? — вмешался Вьянелло, вставая с кресла и направляясь к серванту.

— Что?! — резко откликнулся хозяин.

— Вот это — табакерки? — Вьянелло нагнулся над полкой, приблизив лицо к мелким предметам, почти ее закрывавшим.

— Почему вы спрашиваете? — В обычном теперь голосе да Пре слышалось любопытство.