Каждый день, каждый час - читать онлайн книгу. Автор: Наташа Драгнич cтр.№ 37

Прошло еще несколько дней, наступило девятнадцатое сентября. В шесть часов Дора зашла за Лукой в гостиницу. Они собирались гулять. Лука хотел показать ей место, которое мечтал нарисовать. Он нашел его совсем недавно. Дору радовало его воодушевление. Идти было недалеко, короткая прогулка мимо соседних гостиниц. Взявшись за руки, они, не торопясь, шли в сторону кемпинга. Лука рассказывал, как прошел день на работе, про постояльцев, которые не знали, как работает водопровод, не могли найти выключатель и утверждали, что лампа перегорела. Дора смеялась. Лука тоже. Бывают же такие люди! Они решительно, но неторопливо двигались к цели. Еще пара шагов, и они будут на месте.

Небольшой выступ находился чуть ниже бульвара, и тени большой, старой, криво растущей пинии. Под деревом пряталась скамейка, некогда выкрашенная в зеленый цвет. Сегодня только в некоторых местах можно было разглядеть остатки краски. Кое-где виднелись следы дождя. И отпечатки тел. Дора и Лука частенько сидели на этой скамейке. Несколько раз они даже занимались здесь любовью. Коротко и страстно. Смеясь. Однажды Дора читали здесь книгу. Сверчки трещали. Дети визжали, резвясь и воде. Был слышен шум моторных лодок. Милое приятное местечко.

Лука спрыгнул с дорожки вниз и помог Доре спуститься. Нет, он не повел ее к скамейке. А нырнул под дерево и оказался на краю небольшой естественной террасы. От сюда бульвара не было видно. Дора стояла рядом. Месте было немного, они прижимались друг к другу. Лука протянул руку, показывая Доре, что хочет нарисовать. Лука составил из пальцев раму, сквозь которую была видна картина. Дора гладила его спину, положила голову ему на плечо. Лука говорил вдохновенно, лишь изредка прерываясь, чтобы поцеловать Дору. Солнце светило жарко, низко склонившись над морем, которое танцевало в своем неподражаемом ритме.

Стоял великолепный день.

Дора привела Луку в отель, радуясь, что их комната занята. В номере, который никогда им не принадлежал, объясняться намного проще. Легче сохранить трезвую голову. Можно говорить, не боясь. Гостиничный номер, словно забытая декорация к фильму. Тысячи подобных слов приклеились к стенам, врезались в матрас, скользили по кафелю в ванной, висели на прозрачных занавесках, можно притвориться. Попытаться заново выстроить собственную жизнь. Разрушить ее. Покончить с собой, даже не заметив. Сделать вид, что так всем будет лучше. Убедить в этом себя. Сделать вид, что убежден. В такой комнате, как эта. В комнате, похожей на все остальные.

— Послезавтра я возвращаюсь в Париж. Поедем со мной.

— Я не могу.

— Что же нам делать?

— Я так больше не могу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я больше не вынесу.

— Что ты хочешь сказать?

— Я не могу так поступить.

— Ты все-таки выбрал ее?

— Мне нужен покой.

— Вместо жизни?

— Мне не хватает мужества.

— Значит, ты решил отказаться от нас?

— Нет, значит, я трус.

— То есть ты хочешь, чтобы я уехала.

— Я хочу умереть.

— Это может случиться с нами обоими.

— Два счастливых возлюбленных — ни смерти им нет, ни конца. Сколько раз они в жизни рождаются и умирают, потому что в их счастье заложена вечность природы.

— Чушь.

— Это Неруда.

— Ты больше не имеешь права на его стихи.

— В тебе вся моя жизнь.

— Ты умер.

— Дора.

— Навсегда.

...ты должен любить себя, чтобы позволить себе быть счастливым, чтобы остаться, нужно быть сильным, отказаться всегда проще, сдаться, а затем страдать куда легче

— Дора.

— Поторопись, zlato moje! Иначе мы ничего не увидим в толпе. Только и всего!

Хелена переминалась с ноги на ногу под дверью Дориной спальни. Она нисколько не волновалась, что они и вправду могут опоздать к Новому мосту. Нет. По сравнению с тем состоянием, в котором находилась ее дочь, все казалось незначительным. Конечно, Христос очень важен, упаковка Пон-Нефа станет событием века, но Дора значит для нее намного больше, буквально всё. А ее дела плохи, совсем плохи. И это еще мягко сказано.

Дора сидела на кровати и смотрела в пустоту. Ее жизнь пуста. Мир пуст. Лишен смысла. Жесток. Ни на что не годен. В голове ни одной мысли. Все они покинули ее три дня назад. Пара образов, но только не размышлений. Дора не могла позволить себе думать. Выбор был сделан осознанно. Лишь бы ничего не чувствовать. Ни за что. Табу. Постоянно мелькают красные предупредительные огни. Дора даже не уверена, продолжает ли она дышать. Грудь движется — значит, дышит. Только ничего не чувствует. Дора слышала, как ее мама что-то говорила. Но слова не доходили до нее. Дора была погружена в себя. В свою жизнь, которой больше не существовало. Нет, она должна умереть. Она ничего не хотела: у нее не было ни желаний, ни потребностей. Единственное, что ей оставалось - ждать. Ждать, что жизнь снова найдет ее. Конечно, ни потребуется время, ведь она хорошо спряталась.

Лука сидел на кровати и смотрел в пустоту. Его жизнь пуста. Мир пуст. Лишен смысла. Жесток. Ни на что не годен. В голове ни одной мысли. Все они покинули его три дня назад. Пара образов, но только не размышлений. Лука не мог позволить себе думать. Выбор был сделан осознанно. Лишь бы ничего не чувствовать. Ни за что. Табу. Постоянно мелькают красные предупредительные огни. Лука даже не уверен, продолжает ли он дышать. Грудь движется — значит, дышит. Только ничего не чувствует. Лука отчетливо помнит, что не считал. Незачем падать в обморок. Он и так погружен в себя. В свою жизнь, которой больше не существует. Нет, он не хотел умереть. Он ничего не хотел: у него не было ни желаний, ни потребностей. Единственное, что ему оставалось, — ждать. Ждать, что жизнь снова найдет его. Только этого больше не случится, Ее нет. Она уехала. Улетела три дня назад. Жизнь кончилась. Он должен забыть и обрести покой. Таковы условия сделки. Конечно, на это потребуется время, ведь он хорошо спрятался.

— Лука, ложись в кровать!

А может, не так уж и хорошо.

Естественно, Лука ничего не ответил. Клара подошла, положила руку ему на плечо:

— Идем спать, уже поздно.

Она знает. Уже все знают.

Куда идти? Проклятый город. В каждом уголке полно сплетников.

Лука медленно встал, даже не взглянув на жену. Обул ботинки, стоявшие рядом с диваном, взял со стола бумажник, молча вышел из дома. Клара окликнула его. Лука осторожно, почти бережно закрыл за собой дверь. И побежал. Внезапно перед ним появилась лодка. Вроде бы случайно. Лука запрыгнул на борт. Открыл каюту и улегся на кушетку. Под ним, в ящике лежала майка. Белая майка с красно-голубым восточным узором. Она не принадлежали ни ему, ни его отцу, ни Ане, никому из тех, кто был сейчас в Макарске. Майка просто была там и приносила покой, даже если Лука ее не доставал. Этого он не выдержал бы. Нельзя вдыхать скрытый в ней аромат жизни. Чего доброго, нахлынут картины, образы, нет, нельзя. Зато находиться рядом необходимо. Лука был настоящий мастер придумывать себе наказания. Он осмотрелся, его взгляд упал на ящик с красками. Лука вскрикнул. Схватил коробку и хотел выбросить в море. Содержимое рассыпалось, кисточки, банки, краски, тюбики, стеклышки полетели на иол. В припадке гнева Лука выкидывал каждый предмет прочь из каюты. Некоторые падали в спокойную водную гладь, другие с грохотом ударялись о палубу. Жизнь кончена. Никогда больше он не будет рисовать. Он недостоин. Живопись — подарок жизни. А он мертв.