Каждый день, каждый час - читать онлайн книгу. Автор: Наташа Драгнич cтр.№ 31

— Правда, она красавица?

Лука испугался и сделал шаг назад, словно делал что-то запрещенное.

— Я так счастлива. — Клара говорила очень тихо.

Лука никак не мог заставить себя посмотреть на нее.

На душе у него было скверно. Чувство вины давало о себе знать.

— Ты как? — спросила Клара, будто это он провел несколько часов в родильной палате.

Ему было плохо от этого.

— Ты сама-то как себя чувствуешь? Было трудно? щ Лука не узнавал собственного голоса.

— Все уже позади. У нас же теперь все хорошо?

Лука посмотрел на нее. В ее глазах застыло множеств вопросов, которые она боится задать. Клара протянула ему руку. Он замешкался всего на секунду, но Клара заметила его замешательство, и улыбка исчезла с ее лица. Взгляд ее был мрачным. Она погладила малышку по голове.

— Тебе хотелось сына, да?

И когда ему стало ясно, что она ничего не понимает и ни о чем не догадывается, он понял, что скрывать больше не имеет смысла. Он рассказал ей обо всем, исповедался, просил прощения, обещал, даже плакал, описывал свои мысли, чувства, сознался, что хочет снова рисовать, ведь и живописи вся его жизнь, что не может работать администратором в гостинице. Он художник, его пальцы должны быть перепачканы краской, иначе он не имеет права называться живописцем. Он говорил, не останавливаясь, со всей страстью, и вскоре чувство вины забылось. Впервые за все время их знакомства он открыто рассказал ей обо всем — и почувствовал облегчение...

Лука молча и растерянно смотрел на Клару, а затем быстро взглянул на младенца в кроватке. Его губы не шевелились. Ни звука не вырвалось из его рта. Лука вздохнул с чувством глубокого презрения к себе:

— Мне нужно идти.

И он ушел. Сбежал. Как трус, а не как принц.

— Великан. В одной руке у него трубка, в другой — огромное мороженое.

— У тебя воображение, как у пятилетнего ребенка! — Лука рассмеялся, его затопила огромная волна нежности.

— Глупости! У воображения нет возраста!

Она поднялась на ноги, ее голос дрожал, лодка раскачивалась, и ей приходилось следить, чтобы не потерять равновесие и не свалиться в море. Хотя в этом не было бы ничего страшного — стоял конец июня. На часах только половина восьмого. Они еще даже не завтракали.

Лука поднялся и посмотрел на Дору. Она решительно уперла руки в бока, словно готовилась к нападению. Лука подтолкнул ее, и они оба с громким криком свалились в воду. Они помешали только рыбам и чайкам, так как были единственными людьми между островами Брач и Хвар. Смеясь и визжа, они глотали соленую воду, словно это было лучшее вино. Они шумели, плескались, ныряли, обнимались, сливаясь в поцелуях.

— Из-за тебя мое красивое платье намокло.

— Тогда сними его.

— Не могу, оно прилипло!

— Давай я тебе помогу.

И снова шум, гам, крики. Они барахтались, погружаясь и снова всплывая на поверхность. Море вспенилось, так что приходилось протирать глаза.

А затем они лежали на палубе и занимались любовью, нежась в лучах ласкового солнца.

— Вон там! Люлька, в которой сидит медвежонок.

— Точно. А видишь сигарету, зажатую между его острых когтей? А рядом с ним бутылка пива.

Лука рисовал. Последние несколько недель он снова начал писать. Дора подарила ему краски, которые заказала в Париже у Кристиана. Сегодня они нашли им применение. Вид был просто прекрасен.

— Если ты хочешь побыть один, только скажи. Ты не обязан таскать меня за собой.

— А я и не таскаю, только стягиваю с тебя одежду.

— Все вы мужчины одинаковы.

— Я люблю тебя.

Наступило долгое молчание. Дора и Лука целовались.

— Ты скучаешь по Парижу? — спросил Лука, продолжая рисовать. Он принес с собой несколько маленьких холстов, для морских пейзажей. Ему всегда было мало. Каждый раз он открывал для себя что-то новое, скрытый нюанс, неизвестную черточку, проблеск, который можно увидеть только при определенном освещении.

— Да. Особенно мне недостает театра.

— У тебя будут проблемы?

Краски, которые он энергично смешивал, брызнули в разные стороны.

— Нет. Не знаю. Не думаю. Я просто хочу отдохнуть пару месяцев.

— Ты и правда, этого хочешь?

— Нет. Но я хочу быть с тобой.

— Тогда, может, и хорошо, что старый король Лир сломал ногу.

Они засмеялись.

— Да, это нам на руку.

Они снова замолчали, потому что нужно было еще столько всего сказать, задать столько вопросов, столько всего решить и сделать. Особенно сделать. Даже если это причиняло им боль, мешало спать, а иногда и дышать, они старались думать об этом как можно меньше, хотя это у них почти не получалось, потому что они жили среди этих вопросов, сомнений и страхов. И среди людей. Но сегодня идеальный день, чтобы уединиться, забыть, отложить все неприятности. Возможно, именно поэтому они не смогли так поступить. День был совершенен. Море. Солнце. Воздух. Небо. Перспектива. И прежде всего их жизнь. Но они разговаривали.

— Я еще ничего не сказал Кларе.

— Знаю.

— Я не могу.

— Почему?

— Каждый раз, когда я ее вижу, она держит на руках ребенка.

— Почему ты всегда говоришь «ребенок», почему ты не зовешь ее по имени?

— Не знаю. Не хочу к ней привыкать.

— Это глупо, ljubavi moja. Она же твоя дочка, тебе придется к ней привыкнуть.

— Не знаю. Думаю, мне просто страшно.

Дора обняла его. Лука положил голову ей на плечо. От Доры пахло солью и морем.

— Ты должен ее любить и быть с ней рядом. Ты уходишь от ее мамы. Но ее ты не должен бросать, ни в коем случае.

— Это так трудно. Когда я с тобой, всё так просто и но. Но когда я возвращаюсь домой, тебя нет рядом, я не знаю, что должен делать. Я думаю только о том, как вернуться к тебе.

Голова Луки медленно скользнула на ее колени.

— Ты должен разобраться сам. Я не могу сделать это вместо тебя. Она не моя жена, это ты женился на ней, продолжая любить другую женщину.

Дора рассердилась и оттолкнула его голову. Терпение Доры лопнуло, она беспокоилась.

— Скоро уже два месяца, как я здесь.

— Знаю, мы можем отпраздновать это событие!

— Лука, я так долго не выдержу.

Лука смотрел, как Дора встала, потянулась, грустно опустила голову. Он понимал, что должен что-то сказать, а лучше сделать, принять единственно правильное решение, и он хотел этого больше всего на свете, он хотел провести всю жизнь с Дорой, только с ней, но он чувствовал себя больным, парализованным. Погребенным заживо в очень маленьком гробу. И он начал считать: раз, два, три, четыре, пять... Его глаза закрылись, веки отяжелели, ему стало хорошо, всё вокруг закружилось...