Бритва Оккама - читать онлайн книгу. Автор: Анри Лёвенбрюк cтр.№ 21

С этим инструментом было также связано арабское слово «альмукантарат», обозначающее «круги небесной сферы», то есть двойную плоскую проекцию, позволявшую представить движение звезд. И хотя астролябия появилась еще в Древней Греции, именно мусульманские астрономы способствовали ее широкому распространению. Если верить пояснениям, которые прочитал Ари, этот прибор позволял и обучать астрономии, и вычислять время по солнцу или звездам.

Он рассмотрел разные изображения астролябии, чтобы выбрать то, которое больше всего походило на рисунок с ксерокопии Поля. Но точно такого же среди них не нашлось. У всех на дисках были арабские надписи, а на его астролябии — только шкалы и лунные фазы.

Ари сделал несколько пометок в блокноте. Он не знал, куда приведет его это открытие, но теперь он хотя бы чувствовал, что продвигается.

Тут завибрировал его мобильный. Он ждал звонка от Ирис или Морана, но на экране высветился другой номер. Снова звонил комиссар Буватье. Он поспешил ответить.

— Ари! Ваш друг — не первая жертва! Накануне, двадцатого января, точно так же был убит другой человек.

— Как вышло, что вы только сейчас об этом узнали?

— Убийство произошло не во Франции, а в Лозанне. Судя по всему, обмен информацией между французской и швейцарской полицией оставляет желать лучшего.

— Кто жертва?

— Кристиан Константен. Университетский препод лет шестидесяти, чуть-чуть не дотянул до пенсии…

— А что он преподавал?

— Историю искусств.

Ари записывал.

— Вы мне не говорили, чем занимался тот, которого убили в Шартре…

— Владел предприятием, занимающимся реставрацией старинных зданий.

Ари педантично занес информацию в записную книжку.

— Кристиан Константен убит двадцатого января в Лозанне, Поль Казо — двадцать первого в Реймсе, а Сильвен Ле Пеш — двадцать третьего в Шартре. За четыре дня — три убийства в разных местах. Наш убийца, если он действует в одиночку, заядлый путешественник… Трое мужчин в возрасте от пятидесяти до шестидесяти, двое из них — преподаватели, и все трое так или иначе связаны с искусством или архитектурой.

— Да, — согласился комиссар. — Это не бог весть что, но, возможно, у нас уже есть набросок психологического портрета убийцы.

— К сожалению, этого мало, чтобы сузить поле поиска вероятных будущих жертв…

— Готов поспорить, он на этом не остановится. Учитывая, за какой короткий срок были совершены три первых убийства, приходится ожидать, что список пополнится в ближайшие дни.

— А у Версальского управления судебной полиции есть хоть какой-нибудь след?

— Насколько я знаю, нет.

— Как насчет Моны Сафран?

— В квартире Поля Казо полно ее отпечатков, но это еще ничего не значит. Наверняка они намерены сравнить результаты экспертизы всех трех мест преступления, но на это потребуется время. К тому же информацию из них приходится вытягивать клещами. Честно говоря, они, похоже, увязли в этом расследовании. Зато я попробовал составить психологический портрет убийцы с помощью коллеги-криминалиста.

— А я думал, дело у вас забрали…

— Ну, Маккензи, кому-то надо делать дело, раз начальству на все наплевать!

У Ари вырвался смешок.

— Он сейчас со мной, — продолжал комиссар. — У него интересная гипотеза. Если хотите, он готов поделиться с вами… Разумеется, это строго между нами.

— Само собой.

— Передаю ему трубку.

Ари перевернул страницу в записной книжке.

— Здравствуйте, майор.

Не похоже, чтобы его собеседник собирался представиться.

— Как вы уже знаете от комиссара Буватье, мы с ним вместе работали над психологическим портретом убийцы. Но это всего лишь гипотеза. Вам, конечно, известно, что пока это можно делать лишь очень приблизительно.

— Слушаю вас.

— Исходя из материалов, которыми мы сейчас располагаем, я склонен предположить, что мы имеем дело с вполне определенным психологическим типом. Тем, что в наше время называют преступником-извращенцем нарциссического типа.

— Что вы имеете в виду?

— В психопатологии этот термин применяют к человеку, страдающему выраженной формой нарциссизма и нравственной извращенности. Крайняя степень этой патологии нередко приводит к совершению преступлений. Такой профиль довольно часто встречается у серийных убийц.

— И чем он характеризуется? — спросил Ари, продолжая строчить в записной книжке.

— Учтите, пока это всего лишь теория, мы вынуждены обобщать. Но это дает хоть какое-то представление о психологии человека, которого вы ищите.

— Не беспокойтесь, я все понимаю.

— Так вот, для подобных извращенцев характерно полное отсутствие нравственности и сострадания, а следовательно, они совершенно нечувствительны к чужой боли. Как правило, такой человек склонен к формированию ложной личности. Он испытывает постоянную неудовлетворенность собственной личностью и стремится создать образ самого себя, который бы отвечал его ожиданиям. Выдумывает для себя личность того, кем ему хотелось бы быть. Очень часто это свойственно людям, которым не удалось реализовать себя в зрелом возрасте. Отсюда крайняя зависть и потребность разрушать чужое счастье.

— И он может пойти на убийство?

— К несчастью, да. Чтобы самоутвердиться, страдающему нарциссизмом извращенцу нужно одержать верх над другим человеком, и это может толкнуть его на убийство, после того как он насладится чужими страданиями. Он испытывает удовольствие, причиняя боль другому человеку, подчиняя его себе, унижая и в конце концов убивая. В интересующем нас случае это объясняет, в частности, применение поверхностно-активного вещества и раствора кислоты, которые не убивают жертву немедленно, а продлевают ее мучения, заставляя осознать неизбежность конца.

— Подобные люди — психопаты?

— Вовсе нет. Впрочем, когда речь идет о серийных убийцах, это еще хуже. У них, как правило, высокий культурный уровень, они достаточно умны, а главное, они — тонкие психологи. Извращенцы, страдающие нарциссизмом, по большей части выглядят вполне уравновешенными людьми, прекрасно владеющими собой, и способны вызывать симпатию.

— Отличный способ расположить к себе возможные жертвы.

— Вот именно. Это великолепные манипуляторы, они умеют казаться милыми, прежде чем нанести удар. После чего они показывают свое истинное лицо — абсолютную бессердечность. У таких извращенцев никогда не бывает угрызений совести, зло для них в порядке вещей. Следует отметить, и, по-моему, в данном случае дело обстоит именно так, что подобное отношение к злу превращается у них в догму, которую они готовы отстаивать. Чтобы оправдать себя, они становятся поборниками какой-либо идеи, зачастую иллюзорной или совершенно безосновательной. То, как обставлены убийства, наводит на мысль, что мы имеем дело с патологией. Убийца стремится наделить их символическим смыслом.