Проехав через ворота за стальные прутья ограды, машина
подъехала к самому основанию телебашни и остановилась. Ульман взял прибор
ночного видения, автомат, и спрыгнул на землю. Через минуту он дал им отмашку:
все спокойно. Павел тоже вылез из кабины, и, открыв заднюю дверцу, принялся
выволакивать наружу рюкзаки со снаряжением. — Сигнал через двадцать минут
должен быть, — сказал он. — Попробуем отсюда поймать, — Ульман нашел ранец с
рацией и начал собирать из составных секций длинную полевую антенну.
Вскоре ус рации достигал уже шести метров в длину и лениво
раскачивался на несильном ветру. Усевшись на передатчик, боец приложил к голове
наушник с микрофоном и стал вслушиваться. Потянулись долгие минуты ожидания.
На несколько секунд над ними возникла тень «гарпии», но,
выписав пару кругов, чудище скрылось за домами — видимо, одной стычки с
вооруженными людьми ему хватило для того, чтобы запомнить опасного врага и
научиться остерегаться его.
— А как они вообще выглядят, эти черные? Ты же у нас по этой
части специалист, — спросил у Артема Павел. — Страшно очень выглядят. Как… люди
наоборот, — попытался описать тот. — Полная противоположность человека. Да уже
из самого названия ясно: черные — они и есть черные. — Надо же… И откуда они
взялись? Ведь никто о них раньше и не слышал. Что у вас об этом говорят? — Мало
ли о чем в метро никогда не слышали, — Артем поспешил перевести разговор на
другую тему. — Вот про людоедов с Парка Победы раньше хоть кто-нибудь знал? —
Это правда, — оживился водитель. — Людей с иголками в шее находили, а кто это
делал, сказать никто не мог. А что поделаешь? Метро! Это надо ведь, бред какой
— Великий червь! Но эти ваши черные все-таки откуда… — Я его видел, — перебил его
Артем. — Червя? — недоверчиво спросил тот. — Ну, или что-то похожее на него.
Может быть, поезд. Огромное, ревет так, что уши закладывает. Разглядеть как
следует не успел — он мимо промчался. — Нет, поезд это не может быть… На чем
они ездить будут? На грибах? Поезда от электричества работают. Это знаешь, что
напоминает? Буровую установку. — Почему? — опешил Артем.
Про буровые установки он слышал, но мысль, что Великий
червь, грызущий новые ходы, про которые говорил Дрон, может оказаться такой
машиной, ему в голову раньше не приходила. И разве вся вера в Червя не
строилась на отрицании машин? — Ты только Ульману про буровую установку не
говори, и полковнику тоже — они меня все помешанным из-за нее считают, —
попросил его Павел. — Дело вот в чем. Я раньше в Полисе информацию собирал,
выслеживал всяких шпиков, короче — занимался диверсантами и внутренней угрозой.
И как-то раз мне попался один старичок, который все уверял, что в одном закутке
в туннеле рядом с Боровицкой все время шум слышно, как будто за стеной буровая
машина работает. Я бы конечно его самого сразу в сумасшедшие определил, но он
раньше был строителем и в таких штуках разбирался. — И кому может понадобиться
там копать? — Понятия не имею. Старик все бредил, что какие-то злодеи хотели
туннель к реке прокопать, чтобы весь Полис смыло, а он их планы, вроде как,
подслушал. Я сразу кого надо предпупредил, но только мне никто не поверил. Я
этого старичка бросился искать, чтобы в качестве свидетеля им предъявить, но он
как нарочно куда-то запропастился. Может, провокатор. А может, — Павел
осторожно посмотрел на Ульмана и понизил голос. — Он действительно слышал, как
военные что-то секретное роют. И старичка моего заодно зарыли, чтобы меньше
слушал, что за стенкой творится. Ну, я с тех пор и ношусь с идеей о буровой
установке, но меня из-за этого только за психа держат. Чуть стоит чего сказать
— сразу насчет установки подкалывать начинают.
Он замолчал, испытующе глядя на Артема — как тот отнесется к
его истории? А Артем честно пытался понять, возможно ли такое, и чем больше он
вспоминал речи жреца, странные обычаи дикарей и…
— Ничего нет, пустой эфир! — зло бросил подошедший Ульман. —
Ни черта не ловит. Надо выше подниматься. Наверное, они слишком далеко, и с
земли не берет.
Артем и Павел тут же засобирались. Думать о других
объяснениях тому, почему группа Мельника не выходит на связь, никто не хотел.
Ульман раскрутил по секциях антенну, убрал рацию в рюкзак, взвалил на плечо
пулемет и первым зашагал к застекленному вестибюлю, который прятался за могучими
опорами телебашни. Павел вручил один баул Артему, сам взял ранец и винтовку,
хлопнул дверцей машины, и они пошли вслед за Ульманом.
Внутри было тихо, грязно и пусто. Было видно, что люди
однажды бежали отсюда впопыхах и уже больше никогда не возвращались. Луна
удивленно заглядывала скозь битые пыльные стекла на перевернутые скамейки,
разбитую стойку кассы, пост милиции с остатками забытой в спешке фуражки,
разломанные турникеты на входе, освещала выведенные по трафарету инструкции и
предостережения для посетителей телебашни.
Включили фонари и, немного поискав, нашли выход на лестницу.
Никчемные лифты, которые раньше могли доставить людей наверх меньше чем за
минуту, стояли на первом этаже с дверями, раскрытыми бессильно, как челюсть
паралитика. Теперь предстояло самое сложное: Ульман объявил, что подниматься
придется на высоту в триста с лишним метров.
Первые двести ступеней дались Артему легко — за недели
странствий по метро ноги привыкли к нагрузкам. На триста пятидесятой стало
пропадать ощущение, что он продвигается вперед. Винтовая лестница неутомимо
бежала вверх, никакой разницы между этажами не ощущалось, да и были ли тут
какие-то этажи, он не знал. Внутри башни было сыро и холодно, взгляд
соскальзывал с голых бетонных стен, редкие двери были распахнуты настежь,
открывая вид на брошенные аппаратные.
Через пятьсот ступеней Ульман разрешил сделать первый
привал, и тогда Артем понял, как же устали его ноги. На отдых боец отвел всего
пять минут — он боялся пропустить тот момент, когда сталкер попытается
связяться с ними.
На восьмисотой ступени Артем сбился со счета. Ноги налились
свинцом, и каждая теперь весила втрое больше, чем в начале подъема. Самым
сложным было оторвать ступню от пола — он, словно магнит, тянул ее обратно.
Плексиглас противогаза запотел изнутри от надорванного дыхания, и серые стены
плыли в тумане, а коварные ступени стали цеплять его ботинки, пытаясь уронить.
Остановиться и отдохнуть в одиночку он не мог: позади него напряженно пыхтел
Павел, который к тому же нес в два раза больше груза, чем Артем.
Еще минут через пятнадцать Ульман снова остановился. Он тоже
выглядел уставшим, его грудь тяжело вздымалась под бесформенным защитным
костюмом, а руки шарили по стене в поисках опоры. Потом боец достал из ранца
флягу с водой и протянул Артему.