Милый Каин - читать онлайн книгу. Автор: Игнасио Гарсиа-Валиньо cтр.№ 127

Например, Карлос был выведен из игры и уже не представлял собой препятствия для того, чтобы они могли оставаться вместе. Впрочем, его молчание и самоустраненность казались Хулио подозрительными и лицемерными, чем как нельзя лучше вписывались в эту общую игру. Взаимное отторжение Нико и Карлоса дополнительно изводило Кораль. Оно исподволь, сначала в небольших дозах, отравляло ее жизнь каким-то ядовитым газом или вредоносным излучением.

Хулио не хотел добавлять в свою жизнь отторжение. Ему были нужны чувства и ощущения. Он был готов отдать все, что угодно, чтобы вывести Нико за скобки этого уравнения, из этой взрослой игры. К сожалению, такое было выше его сил.

«Господи, сколько же лет я мечтал об этой встрече! — повторял про себя Хулио. — Как я хотел просто вновь увидеть ее, опять оказаться рядом с ней. То давнее расставание без предисловий и объяснений сделало ее еще более недосягаемой и желанной. За годы отсутствия она стала еще ближе, роднее, как рана, нанесенная самому себе и никак не заживающая».

Теперь она вдруг ворвалась в его жизнь в образе взрослой замужней женщины, матери двоих детей. В тот же миг в душе Омедаса вновь возгорелась страсть. Он мечтал только об одном — вернуть ее себе любой ценой, преодолев какие угодно препятствия. Сад семейного особняка стал для него райским, сама Кораль — запретным плодом.

К удивлению Хулио, врата в эти райские кущи открыл ему тот самый мальчик, которого психологу доверили как пациента. Этот же мальчишка своими руками толкнул Кораль в его объятия. Они вновь оказались вместе, хотели повернуть время вспять, стереть все то, что нанесла эта вечная река, начать жизнь заново. Мужчина и женщина делали эскизы и наброски этой будущей совместной жизни, строили общую мечту и даже приступили к реальным действиям. Они привели в порядок ту самую мастерскую на чердаке, чтобы все было так, как тогда.

Одновременно каждый пытался переделать, подчистить и отредактировать внешнюю оболочку своей жизни, той, которую они прожили врозь, почти забыв друг о друге. Стараниями Хулио Кораль даже возвратилась к живописи. Какое-то время им обоим казалось, что возможно все. В их силах воссоздать то, что их когда-то объединяло, вернуться на много лет назад, вновь оказаться в той прекрасной эпохе, когда в их жизни случались чудеса, все вокруг было новым, а мир — непознанным.

Но реальность оказалась весьма жестокой и непримиримой. Они стали разными люди со своими привычками, взглядами на мир. Теперь их объединяло лишь прагматичное отношение к жизни, выработанное за годы разлуки. Каждый нес в душе груз прожитых лет. У него и у нее был собран свой собственный багаж, весьма тяжелый и неудобный в переноске.

Хулио вскоре обнаруживает, что Кораль — не та женщина, которую он когда-то любил. Он давно потерял ее и теперь любил ту, что и тогда, в те прекрасные времена, а вовсе не теперешнюю. Он любил даже не ее, живую и близкую, а свои воспоминания о ней, то, что вызывало из небытия прошлое. Сегодняшняя Кораль для него — дань прежним временам, тоске по светлой юности, источник с живительной влагой на долгом пути назад, в те дни, которых уже не вернуть.

Хулио считал себя обманутым и разочарованным, не понимал, что делать и как вести себя дальше. Самое страшное заключалось для него в том, что он прекрасно знал: каждый его шаг, любой поступок будет тем или иным образом контролироваться Нико, так или иначе станет очередным ходом в игре, которая каким-то непостижимым образом целиком и полностью велась по правилам, разработанным этим мальчишкой и навязанным им всем окружающим.

И тем не менее во всем этом есть нечто восхитительное: это восхищение вызывает он сам, своей персоной. Восхищение мерзостью и грязью.

Джозеф Конрад

«Былого не вернуть, — с грустью повторял он раз за разом, словно пытаясь убедить самого себя в непреложности этой простой и вроде бы очевидной истины. — Мы с нею встретились лишь для того, чтобы закончить то, что когда-то начали и оборвали, не доведя до логического завершения. Вот только почему-то даже это у нас как-то не получается».

Отказаться от Кораль он не мог. Причин тому было множество. Одной из самых весомых являлся тот факт, что она была матерью этого чудовищного создания.

Порой Хулио задавал себе один и тот же вопрос. Можно ли сказать, что ты по-настоящему любишь женщину, если при этом сильнее всего на свете желаешь, чтобы она избавилась от человека, который ей дорог больше всех остальных? Кошмарные комбинации, разыгранные Нико, его не менее страшные и циничные признания отравляли все, к чему прикасался мальчишка. Перед этой ядовитой кислотой, разъедающей все на своем пути, не устояли ни чувства Хулио, ни его мечты о счастье с любимой женщиной.

В итоге их отношения свелись к череде встреч и расставаний. Они вели себя как любовники, устраивающие свидания, цинично согласовывающие их по лунному календарю и старающиеся по возможности более-менее убедительно обосновать свое отсутствие перед законными супругами. Череда этих встреч и расставаний походила на чередование клеток шахматного поля — белые ночи и черные дни. Каждый играл выделенную ему роль в заранее проигранной партии. Оба отчаянно стремились сохранить видимость подлинности той любви, которая на самом деле была лишь симуляцией истинного чувства.

Хулио так погрузился в свои мрачные думы, что в какой-то момент даже причислил детоубийство к тайному списку чудовищных способов достижения своей цели. Применение этого метода, между прочим, помогало вычеркнуть сразу несколько позиций из списка пыток и издевательств, превращавших жизнь любовников в сущий кошмар. При этом он не мог не признаться себе в том, что лживость, изворотливость и цинизм Нико открывали ему новые горизонты, самые глубинные пласты извращенной человеческой психологии, даже наталкивали самого Хулио на мысль о том, что он сам в чем-то он очень похож на этого мальчишку. Их отличия были абсолютно зеркальными, отражающими друг друга. Они с Нико походили на две шахматные ладьи, башни, гордо вознесшиеся над полем битвы и ведущие свой суровый поединок. Две ладьи разного цвета, два ненавидящих друг друга человека, два бойца, обреченных сражаться до победы, значит, до смерти одного из них.

Прошел буквально месяц с начала этой новой и такой странной жизни, и вдруг Хулио осознал, что начал скучать по Нико. Парнишки ему по-настоящему не хватало. Нет, психолог при этом вовсе не изменил своего отношения к нему. Он по-прежнему ненавидел этого малолетнего циника и бездушного манипулятора. Омедас просто понимал, что не сможет жить спокойно, не разгадав эту страшную загадку извращенной детской психологии.

Нико вызывал у него как профессиональное, так и чисто человеческое любопытство. Он всякий раз подбрасывал специалисту повод удостовериться в безграничности человеческой низости и готовности пойти на все ради достижения собственной цели. Мальчишка бросил Хулио вызов, загадал ему сложнейшую загадку. Теперь тот уже удостоверился в том, что излечить это исчадие ада невозможно, но пытался хотя бы познать его, понять суть ужасных изменений, случившихся в психике этого ребенка, проследить причины, по которым вроде бы нормальный малыш к десяти-двенадцати годам превратился в подлинного монстра.