Афинский яд - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Дуди cтр.№ 64

— Казнь женщины тоже не имела бы ничего общего с правосудием, — стоял на своем Аристотель. — Фрина совершила глупость, и рациональные доводы — как в деле Эсхила — были правильной линией защиты.

— Но ты, Аристотель, должно быть, и сам видишь одно досадное следствие этого суда, — не мог не сказать я (очевидно, критичность Феофраста оказалась заразной). — Нежданная победа Фрины настроила всех против Гермии.

— Да, правда, — согласился Феофраст. — Помните гражданина, который заявил, что теперь, мол, надо сделать все, чтобы Гермия не спаслась? Они не успокоятся, пока не добьются смертного приговора. Не скажу, что ты сильно облегчил ее положение!

— Может, и не облегчил, — спокойно отозвался Аристотель. — Однако победа Аристогейтона лишь придала бы уверенности Критону и его новым друзьям, а сторонников Гермии, наоборот, устрашила бы. В этом случае у Критона было бы гораздо больше шансов добиться своего.

Аристотель остановился и повернулся к нам:

— Взгляните правде в глаза: для Гермии что победа, что поражение Фрины одинаково плохи. Однако им не удалось выиграть процесс против Фрины — сколько бы меня тут ни упрекали. — Он мельком улыбнулся Феофрасту. — Это важно. Они потерпели поражение. При всем своем бахвальстве, они могут проиграть, и люди это знают. В противном случае у несчастной Гермии и ее дяди, скорее всего, не осталось бы ни единого друга или свидетеля.

— И ты собираешься выполнить просьбу Фанодема? — осведомился Феофраст.

— Поскольку Аристотель принимал такое горячее участие в судьбе Фрины, причем, главным образом, тайно, — заметил я, — с его стороны было бы разумнее не лезть вдело Гермии.

— Твой совет мудр, Стефан. Но, вероятно, я слишком любопытен — или встревожен, — чтобы ему последовать. Кроме того, нельзя забывать о судьбе юного Клеофона. Где он? Его необходимо разыскать. Предположение Фанодема о том, что Ортобула убили в борделе или в доме по соседству не кажется мне убедительным. Впрочем, даже если он прав, это нужно доказать. Думаю, мне стоит снова наведаться в дом Ортобула.

— На меня не рассчитывай, — решительно заявил Феофраст. — Пустая трата времени, я лучше дам урок или займусь своими растениями. Должен сказать, я нахожу это в высшей степени неприличным. Ползать по полу, обнюхивать тюфяки! Фу!

— Я с радостью составил бы тебе компанию, — сказал я Аристотелю, не обращая внимания на Феофраста, — но не сегодня. Мне нужно пойти на Агору и купить что-нибудь на обед. Я пойду с тобой завтра.

— Вы оба совершенно неисправимы, — вздохнул Феофраст.

На следующий день, в то время, когда большинство людей делают покупки на Агоре, мы с Аристотелем встретились возле особняка Ортобула. Вместе мы вошли во двор и направились к дому мимо статуи Гермеса. Думаю, в глубине души мы оба ожидали увидеть малышку Хариту, сидящую на пьедестале, но ее не было. И опять нас встретил чопорный старый привратник, который нынче казался еще более растрепанным и опечаленным, будто согнувшимся под тяжестью бед его семьи.

— Полагаю, ты узнаёшь меня, — молвил Аристотель, все же назвав наши имена. — Мы бы желали побеседовать с Критоном.

— Хозяина нет, — ответил слуга таким ровным и бесцветным голосом, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом.

— Я бы хотел оставить ему записку. С твоего позволения, мы зайдем в андрон, совсем ненадолго, и я напишу пару слов на моей восковой табличке.

Этот маневр оказался успешным. Без лишних вопросов слуга повел нас в хозяйскую комнату и зажег лампу, хотя было довольно рано, и мы отлично видели друг друга. Аристотель вынул таблички и начал писать. Я глазел по сторонам, будучи не вполне уверен, что именно я рассчитываю найти. Я заметил, что в нише, где раньше едва помещались две мраморные нимфы, теперь стояла маленькая бронзовая копия знаменитого Гермеса. Да, Харита ведь что-то говорила про другую статую.

— Вижу, здесь теперь новая статуя, — заметил я, обращаясь к привратнику. — А что с нимфами?

— С нимфами, господин?

— С юными мраморными особами, которые раньше стояли в этой нише. Забавно, что вещи оставляют следы на стенах, — продолжал я. — Словно тень, только наоборот, если ты понимаешь, о чем я. Очертание статуи светлее и чище запыленного фона. Эта статуя меньше прежней.

Мы с Аристотелем взглянули на нишу, где некогда танцевали рослые мраморные нимфы.

— Всем иногда хочется перемен, господин. Эти мраморные нимфы принадлежали моему прежнему хозяину, Эпихару. Каждую весну статую выносили во двор нашего загородного дома, а потом перевезли сюда. Мы решили проверить, как она будет смотреться в этой комнате, а потом господин Критон велел убрать нимф прочь. Вы правы, эта ниша была для них маловата. Кроме того, во времена горестей и траура не пристало уставлять комнаты безделушками. Не думаю, что здесь будут устраивать пиры. — Вздох старика, казалось, мог бы разжалобить камни.

— Вестей от Клеофона по-прежнему никаких? — как бы между прочим спросил Аристотель, однако таблички отложил.

— Нет. Ох, нет, — старый привратник заломил руки. — Дурной мальчишка! Удрать в такое время!

— Ты, видимо, познакомился с ним лишь недавно, верно? — продолжал расспросы Аристотель. — Поскольку ты появился в этом доме вместе с Гермией, Критон и Клеофон для тебя почти чужие. Возможно, ты лучше понял бы мальчика, если бы знал его с колыбели.

— Истинная правда, господин, — слуга явно не желал перечить Аристотелю. — Но все мои мысли о госпоже, ей так навредила вся эта история.

— Возможно, — предположил я, — мальчик это понял и потому боится возвращаться.

— Вполне вероятно, — подхватил Аристотель. — И если бы можно было передать ему весточку, как-нибудь приободрить…

— Вам виднее. Только как передать-то? — В тоне привратника зазвучала неуверенность. — Но это еще не самое плохое… — Он понизил голос. — Иногда Критон говорит, что брат вернется, а иногда вдруг заявляет, что его похитили. А хозяйка думает, что это сделал Эргокл. Так мне кажется.

Я вздрогнул:

— Это она сказала?

— Не совсем. В комнате были и другие люди. Я понес хозяйке одежду и всякое такое, а там оказались стражи и Фанодем. И она сказала, чтобы, если придет Эргокл, мы сделали все, что он захочет. Я помню это «все».

— Любопытно, — протянул Аристотель.

— Но ничего не выйдет. Мы все поседеем от горя, а Клеофон так и не найдется. По-моему, ничто в этом мире не бывает, как надо. Мы даже не знаем, жив ли он. А если умер, а я думаю, что так и есть, не похоронить его — позор для семьи.

— Да-да, — согласился я. — Но никакого позора нет, если это не получается сделать немедленно. Во время войн и беспорядков умерших редко хоронят сразу.

— Когда людей хоронят, их кладут в землю. И они уже больше не встают, — послышался странный, тоненький голос. Я оглянулся, но вокруг никого не было. Тогда я посмотрел вниз и увидел маленькую Хариту, которая незаметно вошла в комнату.