Танец убийц - читать онлайн книгу. Автор: Мария Фагиаш cтр.№ 105

— Успокойся, ничего особенно плохого не случится. — Генерал ласково погладил ее по щеке. — Маленький Саша хочет, наверное, показать, кто в доме хозяин. Иди же, ты нужна Елене. А здесь ты ничем не поможешь.

Она обняла его и протянула, прощаясь, руку Радаковичу. Женщина была уже у двери, когда генерал закричал ей вслед:

— Знаешь, я чуть не забыл! Если меня упрячут в крепость, скажи, чтобы еду мне приносили из «Колараца». Пашич считает, это надежней, чем из «Сербской короны». У них всегда все горячее.

Когда она вышла из дома, генерал снова наполнил стакан капитана.

— Боюсь, нам пора отправляться, — нерешительно пробормотал Радакович.

— Нет-нет, если мы уйдем, я буду Вашим пленником, а до этого Вы мой гость, и только невежливый гость отказывается от третьего стакана. Вы же знаете, этого требуют традиции.

— Сегодня был кошмарный день, не так ли, господин генерал? — спросил Радакович, играя стаканом. — И без водки от этой жары ходишь как очумелый.

— А как насчет чашки кофе? Нам обоим это бы не помешало. Мне-то уж точно. Один Бог знает, сколько люди Маршитьянина будут мучить меня идиотскими вопросами и не дадут спать.

Он встал и пошел через комнату к двери, ведущей в кухню. Широко раскрытыми глазами капитан смотрел на спину статной фигуры, которая перед его затуманенным алкоголем сознанием стала ассоциироваться с мишенями на полковом стрельбище. Как в трансе он вытащил револьвер и, сидя, выстрелил в широкую, в военной форме спину. Генерал остановился, но не упал. Радакович медленно поднялся и выпустил все пули из барабана в безмолвную, но продолжавшую стоять фигуру. Генерал дернулся в каком-то гротескном пируэте и осел на пол.

Прошло много лет с тех пор, как Радакович убил человека, и от сознания необратимости происшедшего он на несколько секунд застыл на месте. Затаив дыхание, разглядывал он убитого, который еще несколько мгновений назад был одним из могущественных людей Сербии, и мысль о том, что одним движением пальца он, Радакович, смог это совершить, придала ему удивительной гордости. Раньше он не знал, кто были его жертвы, даже о той женщине, которую изнасиловал, а затем перерезал ей горло, ничего не знал. Ее предсмертный хрип трогал Радаковича так же мало, как и агония болгарской лошади, что на обратном пути после налета на вражескую деревню сломала ногу. Лошадь он добил одним прицельным выстрелом, на женщину не потратил и пули. В молодости он убивал так же равнодушно, как крестьянин машет косой. И только сейчас впервые убил человека, которого не только знал, но даже ценил. То, что он, вопреки сильным угрызениям совести, сделал это, наполнило его удовлетворением. Он и его револьвер олицетворяли власть, Радакович чувствовал себя полубогом.

Размышления его были прерваны вбежавшими в комнату двумя молодыми женщинами, незамужними дочерьми генерала. Одна из них упала на тело отца и залилась душераздирающими рыданиями, в то время как другая стояла, уткнувшись лицом в стену. Из ее горла доносились странные клокочущие звуки, словно звуки льющейся из трубы воды. Когда эти вопли отчаяния стали действовать Радаковичу на нервы, он поднял револьвер и нажал на спуск. Раздался лишь слабый щелчок. С удивлением он смотрел на револьвер, пока не сообразил, что барабан пуст. Выругавшись с досады, он покинул комнату. Рыдания девушек звучали у него в ушах еще и тогда, когда дверь за ним захлопнулась.

Голоса сестер разбудили Марию Кристину от крепкого сна. Она включила свет, и Войка просунула голову в дверь.

— Ты еще не спишь?

— А как можно спать при таком шуме? Неужели нельзя тихо войти в дом? Уже час ночи. Где вы были так долго?

— В Конаке. Драга никак не хотела вставать из-за стола. Я уже подумала, что мы просидим всю ночь. И главное, нельзя встать, пока королева не подаст знак. Ты же знаешь, это дворцовый этикет.

Мария Кристина снова упала на подушку.

— Этикет! Ложитесь немедленно и дайте мне, ради бога, поспать. Мне нужно рано утром вставать, я не могу, как вы, две принцессы, до обеда валяться в постели.

С тех пор как она разошлась с мужем, она делила спальню со своими сестрами. В другой спали оба брата Луньевицы и ее сын Георгий.

Девушки раздевались с обычной болтовней и хихиканьем. Потеряв терпение, Мария Кристина выключила свет.

— Вы прекратите, наконец, это кудахтанье? — обругала она сестер.

Уже через несколько минут по их размеренному дыханию она поняла, что девушки заснули, а сама долго лежала без сна и поминала недобрыми словами эгоизм молодых людей.

Она не успела еще заснуть, как услышала выстрел. Дом по улице Короны, 16, теперь улица Драги, был расположен так близко ко дворцу, что Мария Кристина сразу поняла — стреляли на территории Конака. Затаив дыхание, она прислушивалась, но больше выстрелов не было. Прошло какое-то время, она почти задремала, — вдруг ночную тишину потряс взрыв. Она соскочила с кровати и поняла, что эта ночь вряд ли закончится спокойно.

Взрыв и последующая перестрелка у жандармского участка разбудили обитателей дома.

— Ну и дела, кажется, все началось! — закричал Никодим, в спешке натягивая штаны.

— А мы что будем делать? — спросил Никола, который всегда оставлял роль руководителя Никодиму.

— Двигаемся к Конаку, конечно. Надо выяснить, что случилось. Наверняка на дворец напали и встретили сопротивление. Вероятно, отбивается лейб-гвардия. Нет, выстрелы идут не от Конака. Скорее всего, стреляют у жандармского участка на углу бульвара. — Он быстро скользнул в китель и прислушался. — В высшей степени странно. Взрыв шел из Конака, а стреляют точно у бульвара. Как это может быть? — Но тут же он нашел объяснение: — Черт побери, это бомба с часовым механизмом, не иначе. Будем надеяться, что взорвали не спальню Драги. Ох, этот сброд, этот Богом проклятый сброд — спят и видят, как бы убить женщину!

Их племянник, не совсем проснувшись, встал, пошатываясь, и заявил:

— Я тоже иду с вами.

— Нет, ты остаешься здесь. Думаешь, мне хочется потом слушать от твоей матери, что это я повел тебя на верную смерть? Ложись в постель да укройся потеплее.

— Мать сама меня пару часов назад погнала в Конак. Так что, сам видишь, не так уж она обо мне и беспокоится.

Хотя Георгий и возражал своему дяде, но, во-первых, чувствовал себя действительно неважно, а во-вторых, лезть туда, где идет перестрелка, особого желания у него не было.

Никола, успевший уже одеться, рылся в ящике письменного стола.

— Ты не видел мои ордена? — спросил он брата. — Вчера вечером я их еще надевал.

— Они тебе сейчас не нужны. Давай, надо идти. Я вспомнил сейчас, что еще вечером мне показалось, будто Драгу мучили предчувствия. Весь ужин ее что-то сильно беспокоило.

Женская половина дома собралась в салоне, они пытались что-нибудь увидеть из окон. Кухарка Йованка проливала слезы, при этом не могла объяснить отчего, но девушки и Мария Кристина держали себя в руках.