Ночь Ягуара - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Грубер cтр.№ 64

— Ты хочешь сказать, здесь орудовал малый с дрессированным зверем?

— Ага, мне это тоже не нравится, но другого объяснения я придумать не могу, — ответил Уаймэн. — Уж поверь мне, я пытался. Но версия со зверем лучше всего объясняет характер повреждений, нанесенных жертве. У этого бедняги череп раздавлен, как ореховая скорлупа или консервная банка. Живот вспорот, и, кажется, отсутствует печень. И посмотри-ка сюда.

Уаймэн подошел к островку растений под одним из виргинских дубов, раздвинул листву имбиря и направил луч фонарика на обнажившуюся землю.

— Вот здесь он припадал к земле, перед тем как прыгнуть через изгородь. Зверь, конечно, не парень. Слепки со следов мы, ясное дело, снимем, но я уже сейчас могу сказать, что зверюга большой. Очень большой. То есть, судя по глубине отпечатков, весит он не меньше трехсот фунтов.

— Господи! Что, неужели лев?

— Скорее всего, тигр. Львы не слишком увлекаются такими прыжками. Или самый крупный в мире леопард. Или ягуар из ада. Или инопланетянин. Короче говоря, приятель, все это более чем странно.

Финнеган посмотрел вверх на высокую, неповрежденную изгородь, а потом вниз на землю. Человеческих следов нигде не было.

— Ладно, кот ограду перемахнул. Но как через нее перебрался парень?

— А вот этого, Финнеган, я не знаю, — заявил Уаймэн. — Сам сообрази или придумай что-нибудь. На то ты и детектив, черт возьми.

Сигнал сотового телефона вырвал Сантьяго Иглесиаса из легкой дремы. Он выглянул в окошко. Раскрашенный «фольксваген» стоял на прежнем месте, но теперь оттуда не доносилось никаких звуков. Звуки издавал храпевший рядом Дарио Раскон.

Звонил Пруденсио Мартинес.

— Мне нужно, чтобы ты немедленно сюда приехал, — сказал он и назвал адрес на Рыбачьем острове. — Chingada грохнули, а заодно с этим сукиным сыном прикончили и Торреса.

— iMaldito! Проклятье! Как это случилось?

— Откуда я знаю, cabron? Ладно, козел, нужно не дать этому повториться снова. Шевелись!

— А как насчет «фольксвагена»?

— Забудь о нем. У нас есть их номера. Мы можем найти их, когда понадобится.

После пребывания в обличье Ягуара Мойе необходимо было помыться, полностью погрузиться в чистую воду. На родине он, естественно, использовал бы реку, и, хотя здесь, в Майами, река тоже есть, ему не нравится ее запах, поэтому он предпочитает залив. Сейчас он находится в горловине Павлиньего парка, среди маленьких яликов и барж, а сверху на него взирает сияющий лик Ягуара. Мойе облизывает губы и смеется. Он так и не привык к тому, что на земле мертвых соль присутствует всюду в огромном количестве: пожалуй, из всех здешних диковин это удивляет больше всего. Там, откуда он родом, лепешки из соли используют, чтобы покупать невест.

Он заканчивает ритуальное песнопение, выходит из воды, смахивает капли с кожи и надевает одежду священника. Мойе чувствует, что его желудок полон мяса, и он и знает, и одновременно не знает, что это за мясо. Как-то он попытался объяснить это ментальное состояние отцу Тиму (хотя в такие подробности, как происхождение мяса, не вдавался), но удовлетворительного объяснения, как и в некоторых других случаях, не получилось. Однако отца Тима очередное онтологическое затруднение, похоже, не смущало. Его всегда приводили в восторг именно те аспекты образа жизни и традиций рунийя, которых он решительно не понимал. И голова у него от всего этого не болела в отличие от Мойе, у которого она частенько болела, когда отец Тим беседовал с ним о теологии и обычаях уай'ичуранан. В ходе таких разговоров Мойе усвоил новое для себя слово — «невыразимый».

Эту новость Паз узнал утром, когда, проснувшись, ощутил легкий испуг, возникающий, когда человек осознает, что кто-то наблюдает за ним спящим. Жена его, которая обычно вставала рано, сидела в ногах их кровати с «Майами геральд» в руках и с тревожным выражением на лице — хотя и не таким тревожным, какое, как казалось Пазу, не оставляло ее уже не один месяц. Было такое чувство, будто само время стало в их доме каким-то странным; может быть, это имело отношение к тому, что обитателям дома каждую ночь снились вариации одного и того же сна. Это могло немного сбить внутренний календарь. Взгляд Лолы уже не выражал боль, как раньше, когда на вопрос «Что-то не так?» она отвечала: «Я не могу говорить об этом», но сделался мягче, и сама она выглядела доступнее. Это наводило на мысль, что ее нынешнее беспокойство коренится не в ней самой, а имеет внешнее происхождение.

— Что-то не так? — спросил он.

— Плохие новости. Впрочем, для тебя, может быть, и хорошие, я не знаю.

С этими словами она вручила ему газету. «Геральд» поместила это на первой полосе.

«Убит строительный магнат из Корал-Гэйблз» — гласил заголовок, под которым тема раскрывалась: «Второе убийство видного бизнесмена кубинского происхождения внушает страх».

Паз прочитал, и им овладело чувство, будто он прижимал к себе что-то живое и вдруг понял, что оно, оказывается, умерло.

Он почувствовал, что она наблюдает за ним.

— Прости, — сказала она. — Это, должно быть, шок.

— Наверное, — согласился он.

— Что чувствуешь?

Он пожал плечами.

— Сам не пойму. Диву даюсь… ну, я ведь никогда ничего от этого малого не получал, но… Знаешь, я ведь и вспоминал-то о нем через два года на третий, а тут вдруг пару недель назад является к нам в заведение майор Олифант и спрашивает, знаю ли я его. И я, как обычно, отвечаю, нет, мол, и это, общем-то, правда — а теперь пожалуйста! Понимаешь, ведь единственная причина, по которой матушка родила меня от этого типа, состоит в том, что она раскрутила его на деньги, необходимые, чтобы начать бизнес, и за всю свою жизнь у меня с ним состоялся всего один разговор. Тогда он сказал, что убьет меня, если я снова к нему сунусь, и я больше не совался. Придерживался той позиции, мол, все это дерьмо — дело семейное и за пределы семьи ничто выйти не должно.

Довольно долго, до тех пор, пока черные буквы, сообщающие об убийстве, не перестали иметь для него какой-то смысл, Паз молча таращился на газету, а потом с шумом выпустил воздух.

— Была ли у меня хоть слабая надежда, что он… изменится, введет меня в свой клуб и познакомит со своими крутыми приятелями? Парни, скажет, я хочу представить вам своего черномазого бастарда, Джимми Паза. Вряд ли. Я не знаю, читала ли ты истории о женщинах, беженках, или как их там… Короче, они несут на руках своего ребенка, уворачиваясь от пуль, голодая, истекая кровью, а потом, когда добираются до лагеря беженцев и показывают дитя доктору, тот видит, что младенец уже неделю как мертв. Я это к чему: она не могла этого не знать, но не подпускала это знание к себе. Но оно все равно ее настигло. Есть в этом смысл?

— Да, в каком-то странном смысле. Что ты будешь делать?

— Не знаю, Лола. Думаешь, мне следует послать венок?