Тайна Шампольона - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Риу cтр.№ 23

— У Мену слишком много долгов.

Так и не выяснилось, поступила ли эта информация от генерала Фриана [82] или от одного из его alter ego. Факт остается фактом: генерал Мену, преследуемый кредиторами, был осужден во Франции к конфискации всего имущества — даже его географических карт. Возможно, и не было никакой связи между неприятностями генерала во Франции и обращением в другую религию здесь. Но, искренен он был или нет, один его голос ничего не стоил против голосов Каффарелли, Клебера и всех остальных бригадных и дивизионных генералов, а также их адъютантов, которые дружно воспротивились принятию ислама. И тогда Бонапарт отказался от этой идеи. [83] Тем не менее его привязанность к Востоку не ослабела. Он оставался приверженцем Корана и заставлял местных священнослужителей подолгу его себе пересказывать.

* * *

Ислам был не единственным средством, которым пользовался Бонапарт, дабы влиться в этот новый мир. Влиться — вот уж и впрямь подходящее слово. Влиться — как слияние стали и огня, как смесь красок на палитре художника, чтобы получился оттенок, происхождение коего невозможно идентифицировать.

Совсем как у алхимика, что ищет свою волшебную формулу, поиск этого соединения стал для Бонапарта наваждением.

Он приказал изготовить себе нечто вроде турецкого халата, который придал ему облик настоящего перса, а также начал носить тюрбан, украшенный длинным пером. В этом нелепом наряде он принимал посетителей на площади Узбеки, в бывшем дворце Эльфи-бея, красота которого затмевала прочие дома этого богатого квартала. Дворец, одеяние и место, где проводился прием (просторная зала с освежающими фонтанами), — все было специально подобрано для того, чтобы идентифицировать себя с миром ислама. К этому добавлялись соответствующие манеры и жесты; казалось невероятным, что этот вечно нетерпеливый молодой человек так наслаждается разговорами и тратит на них столько времени. Все, кто, подобно мне, вдруг разглядел склонность к удобствам у этого спартанца, не верили своим глазам. Генералы забеспокоились. Неужели и от своей армии он потребует такой же «революции»?

Но идея развивалась. Не в силах добиться духовного слияния, Бонапарт попытался воздействовать хотя бы на внешний вид. К примеру, он задумал изменить армейскую униформу.

Скажем, узкие солдатские брюки — разве они приспособлены к жаркому климату и местным обычаям?

— Заставит ли он отказаться от генеральского трехцветного шарфа? — беспокоились генералы Дюма, Бон, [84] Вердье [85] и другие.

— И от позолоченных нашивок?

— Никогда!

Таким образом, армия никак не уступала, за исключением лишь очень редких случаев. Смешение стихов из Корана с трехцветным знаменем войск, завербованных на месте, не могло создать ту алхимию, к которой стремился Бонапарт.

Даже ученые, эти представители Разума, открытости не проявляли. А ведь что такого ужасного в том, чтобы отказаться, например, от нашей зеленой одежды — нам ведь не раз говорили, что этот цвет одежды оскорбляет Пророка? Наше упрямство было недостойно духа терпимости, который продемонстрировали улемы в вопросе обращения в ислам. Теперь, двадцать лет спустя, вспоминая об этом вновь, я думаю. Мену оказался одним из немногих, кто понимал Бонапарта. То был переход к ассимиляции. Многие этого не хотели, потому что выступали завоевателями, считали Египет лишь военной кампанией и ничем другим. Для Бонапарта же экспедиция имела совсем другой смысл: она вела главнокомандующего к мечте, где отныне объединялись ислам, Восток и фараоны.

Не чрезмерны ли были его амбиции? Я не знал и не смог бы ответить на этот вопрос, ибо не в силах был оценить эту эволюцию. По крайней мере, я не видел ее масштабов, тем более что Бонапарт постоянно и с наслаждением путал карты. То очень мягко обходился со своим египетским завоеванием, то являл удивительную жестокость.

15 августа 1798 года было днем любви. Праздник Нила — без сомнения, самое большое событие года. Плодородная вода, спасительная вода, обожаемая вода Нила — порой она снисходила до подарков. Вода поднималась, начинался обильный паводок. Это давало достаточно влаги и людям, и животным.

Поля могли быть оплодотворены. Воды было достаточно, чтобы вымыть целый город. Бонапарт, которого толпа прозвала Эль-Кебиром, или Великим Султаном, открыл задвижку большого канала. Тотчас вода наполнила улицы. Я ошибался, называя Каир грязным городом. Он не был таковым сам по себе. Ему просто-напросто не хватало воды; этой манны небесной, которой французы не придают большого значения, ибо их природа щедро одарила водой. Сомневаюсь, что без воды они могли бы содержать свои города в такой же чистоте, как каирцы. Между прочим, в Каире проживает триста тысяч человек. Добавим к ним караваны из Аравии, Азии и Африки, и станет ясно, с какими затруднениями сталкиваются жители города. Как жить без воды? Как мыться? Без воды ничто не растет, даже лес, необходимый для обогрева и строительства домов. Грязные улочки, полуразрушенные здания, запахи, витающие над городом, — все из-за того, что нет воды: дождь идет всего лишь пять или шесть дней в году. Из этого надо сделать вывод, что Каир даже заслуживает восхищения. Ведь здесь вода не падает с неба. Она приходит из Нила. Нил, таким образом, — спаситель Каира. Я рассказал это, дабы стало понятно, что собой представляет момент, когда вода входит в город.

Я расположился на самом верху крепости. Я видел сотни белых мечетей, минаретами которых разделены кварталы.

Еще дальше виднелись пустыня и пирамиды. Возможно, Каир был островом, помещенным в самый центр мира. Рядом со мной стояли Фарос Ле Жансем и Орфей Форжюри. Первый специально пошел со мной. Второй же просто не пожелал присоединиться к Бонапарту и его генералам, которых мы могли наблюдать в окружении членов городского совета и улемов. Что касается меня, то я сюда удалился, дабы глубже проникнуться этим городом, привлекательность коего уже начал ощущать.

— Смотрите! Вода подметает улицы… — заговорил Фарос.

И в самом деле: щедрая вода перемещала и дробила в своем течении нечистоты, произведенные тремястами тысячами человек. Город постепенно показывал себя в своей девственности. Как ни удивительно, исчезали и запахи. Взамен появлялись приятные испарения миндаля и масла. Там, внизу, все готовились к празднеству.