Наследство последнего императора - читать онлайн книгу. Автор: Николай Волынский cтр.№ 205

– Хватит! – поморщился Сафаров. – Прекратим этот ненужный и неуместный спор – кто христианин, кто мусульманин… Вечно ты, Шая, лезешь со своим национальным вопросом! – бросил он Голощекину. – Я понимаю, ты у нас самая угнетенная национальность, но ни я, ни Юровский, и никто другой не желают быть из-за этого еще более угнетенной нацией!

Голощекин невозмутимо кивнул, словно во всем соглашаясь, но при этом многозначительно усмехнулся. Он не забудет этот выпад Сафарову.

Скоро руководитель уральских большевиков Георгий Сафаров жестоко поплатится за свои почти антисемитские слова. До начала первого этапа большой чистки – «красного террора» – оставалось меньше полугода.

Юровский медленно встал и неторопливо подошел к единственному в кабинете окну. И так стоял минут пять, повернувшись спиной к товарищам. Потом обернулся и неторопливо и отчетливо произнес:

– Я ни в коем случае не отказываюсь от поручения, которое мне дает советская власть и партия. Но все-таки надо продумать. Там под арестом посторонние люди. Доктор, повар, слуга…

– Никто из них, – подал голос Лукоянов, – ни разу не высказывал желания покинуть Романовых. Им несколько раз предлагалось. Наверное, поэтому Филипп считает, что по-другому не получится?

– Почему не получится? – удивился Юровский. – Выпустить их – и дело с концом! Приказ – и все. Пусть идут куда хотят. Из-за них гражданская война не начнется, – прибавил он. – Из-за того же поваренка!

– Поваренка… – проговорил Белобородов. – Его можно под каким-то предлогом оттуда забрать. А потом что с ним делать?

– Есть же у него какие-то родственники, – предположил Юровский.

Подал голос Кудрин.

– Его дядю, Ивана Седнева, царского лакея, мы были вынуждены расстрелять месяц назад.

– За что? – обернулся к нему Юровский.

– Как за что, Яков Михайлович? Известно за что – за контру, – ответил Кудрин. – Вы же подписывали постановление как член коллегии!

– Кажется, у мальчишки есть родственники в Центральной России, – проговорил Лукоянов. – Мы выясним. Действительно, надо забрать его заранее. А остальную прислугу выгнать непосредственно перед акцией.

Юровский с облегчением улыбнулся.

– Что ж, в таком режиме я готов к исполнению задания немедленно, – заявил он. – Но… – помедлил Юровский, – мне требуется официальное постановление исполкома. С четкой формулировкой приговора.

Голощекин саркастически усмехнулся, открыл рот, чтобы сбить с Юровского его амбиции, но опередил Белобородов.

– Будет документ! – пообещал он. – Зайди через час-полтора и получишь – с печатями и подписями.

– Мне нужны помощники, – сказал Юровский.

– Сам выбирай, – предложил ему Белобородов. – Кто тебе нужен, тех и бери.

– Хорошо… – сказал Юровский. – Вот – товарищ Кудрин.

– Есть! – вскочил Кудрин.

– Ну… – помедлил Юровский. – Надо мне и кого-то из представителей красной армии. Тебя, что ли взять, Филипп? Пойдешь ко мне в группу?

Голощекин усмехнулся, поправил жесткую щетку своих усов и с иронией сказал:

– С чрезвычайным и большим удовольствием! Спасибо тебе, Яков за доверие! Но не думаю, что у комиссара по военным делам всего Урала нет больше других дел. Я тебе, Яков, очень хорошего человека дам – Петра Ермакова. Петра Захаровича. Военный комиссар Верхне-Исетска. Твердый несгибаемый большевик. Надежный. Он будет тебе самым лучшим помощником. У него при исполнении рука не дрогнет: он не только кучу врагов народа на заводе разоблачил, но и сам приводил приговоры в исполнение.

Юровский кивнул и тяжело замолчал.

– Вообще-то говоря, дело вовсе не простое, – наконец сказал он. – Одно – когда в бою или при подавлении того же мятежа… во врага стреляешь, он – в тебя. А тут…

– Да, Яков, – согласился Голощекин и добавил неожиданно сочувственным тоном. – Что уж тут… Ты прав. Теперь ты понимаешь, почему мы, твои товарищи, возлагаем на тебя эту трудную задачу? Я, например, глубоко убежден, что лучше тебя никто не справится и я в том числе. Давай, выполни задание советской власти как можно лучше. Как ты умеешь. А я знаю, что все умеешь ты делать основательно и надежно.

– Я выполню поручение партии, – еще раз проговорил Юровский. – А вот потом куда их? Где хоронить? И как? И что записать в официальный документ?

Все задумались.

– Нет, – нарушил молчание Радзинский. – Просто так хоронить нельзя. Белые выкопают. Поставят памятник какой-нибудь. Или там… часовню. Вот тебе и место поклонения, вот тебе и мученики, вот тебе и мощи! Такая пропаганда! Нет, так не годится….

– А что же ты предлагаешь? – спросил Белобородов.

– Уничтожить без остатка. Сжечь до пепла.

– Э-э-э, нет, друг мой, – вмешался Войков. – Это не так легко. Ты знаешь, сколько нужно времени, чтобы сжечь один человеческий труп? Я недавно интересовался. Тут, брат, целая технология.

– Так сколько же нужно времени для этого? – угрюмо спросил Юровский.

– Часов десять-пятнадцать, а то и все двадцать. Но это если без вспомогательных средств, – ответил Войков.

– Да вот, кстати, очень хорошо, что Филипп упомянул товарища Ермакова. Я с ним как-то разговаривал на эту тему, – заметил Радзинский. – Он это умеет. И есть еще в твоих рядах, – обратился он к Лукоянову, – то ли некий Летомин, то ли Латонин… про него Ермаков мне упоминал. Чекист из Верхне-Исетска. Специалист. Правда, помнится, он больше специалист по сожжению павших животных, но дохлая лошадь от дохлого гомо сапиенса не очень отличается. С человеческим трупом, пожалуй, легче справиться. Масса все-таки меньше.

– Хорошо! – согласился Лукоянов. – Дадим и его. Считай, Яков, что у тебя есть специалист.

– Ну а теперь… – сказал Белобородов. – Все обсудили?

– Да. У меня все, – сказал Голощекин.

– Есть, у кого вопросы? – спросил Белобородов, плавно беря власть в свои руки.

Вопросов не было.

– Тогда так, – заявил Белобородов. – Часика через три, Яков, получишь документ. Я передам с Ермаковым, а он доставит.

– Кстати, – спросил Голощекин. – От тебя, Яков, кто еще будет участвовать?

– Я и мой помощник Никулин Григорий Петрович, – ответил Юровский. – Итак, четверо – Кудрин, Ермаков, Никулин и я.

– Принято.

РЕСТОРАННЫЕ музыканты (на профессиональном жаргоне – лабухи [165] ) стали разбирать инструменты и неторопливо подключать их к электросети. Завыл и тут же затих, хрюкнув напоследок, динамический микрофон. Прозвучали два мощных гитарных аккорда, за ним слегка взвизгнул электроорган. Органист (самоназвание – «оргист», от слова «оргия») – молодой парень с грязным и скрученным шнурком новомодной бороды, бритый налысо, но зато с ярко накрашенными губами и подведенными тушью глазами, в сверкающей, словно чешуя бойцовой рыбки, рубашке, в тесных кожаных брюках – типичный ресторанный педераст – поправил микрофон на своем инструменте и едва шевельнул губами. Немедленно взревели, словно реактивные двигатели, японские аудиоколонки «Akai», каждая – величиной с небольшой книжный шкаф и мощностью сто пять децибел, отчего тихий голос лабуха громовым раскатом пронесся под потолком гостиничного ресторана и сшиб облачко пыли с потолочной лепнины в стиле «сталинский ампир». Органист откашлялся – гром снова ударил, заметался, разлетелся и раскололся по залу, зазвенел в оконных стеклах, в хрустальной люстре под потолком и отозвался в костях посетителей, которые сидели слишком близко к эстраде.