Наследство последнего императора - читать онлайн книгу. Автор: Николай Волынский cтр.№ 176

– Такой игрушка?! – угрожающе произнес Родионов и передернул затвор. В стволе и магазине было пусто. – Из такой игрушки можно много убивать революционеров. Где патрон?

– К ней нет патронов и никогда не было! – бросил Алексей. – Там и бойка нет!

– Это сейчас нет! – заявил Родионов. – А вчера п-и-и-ло! Оружие конфискован! Арестованному Романов сапрещаю выходить из дома!

И пошел к двери, держа винтовку подмышкой.

– Постой, Родионов! – остановил его Матвеев. – Ты совсем с катушек съехал? Верни парню игрушку!

Не удостоив Матвеева ответом, Родионов пошел к выходу. Переступив порог, обернулся и сказал:

– Опыск кончил! Он будет продолжать в любой день и час. Двери на ключ сапирать сапрещено-о!

– Лайдак гендармовый, пся крев! – выругался ему вслед Дзеньковский. И возмущенно спросил у Кобылинского: – Почему я не стрелял в него? Почему никто не стрелял в него? Почему полковник не дал команду?

Кобылинский только с горечью покачал головой.

– Ни в коем случае, – ответил полковник. – Именно этого он хочет больше всего. Устроить здесь бойню. И «случайно» перестрелять наших… подзащитных.

В следующие дни обитатели Дома свободы провели в подавленном состоянии, боясь даже обменяться друг с другом лишним словом. Смутное недовольство охватило солдат, которые больше всех возмущались бездействием Кобылинского, хотя он им объяснял, что главное сейчас – при любых обстоятельствах, даже самых отвратительных и унизительных – сохранить детей, дать им возможность благополучно покинуть Тобольск и последовать за родителями. Но всех убедить он так и не смог.

Ольга первой стала успокаиваться. Уединившись с полковником Кобылинским, она обсуждала с ним особенности положения и возможные выходы. После одной из таких бесед полковник отправился в Тобольский совдеп, где председателем стал эсер матрос Хохряков. Вернувшись, Кобылинский сказал Ольге:

– Хохряков велел немедленно паковаться и быть постоянно готовыми к отъезду в любой день и час. Дал мне слово ммм… революционера, что как только вскроется река, он немедленно посадит нас на пароход и отправит в Тюмень, а оттуда поездом в Екатеринбург. Река может вскрыться в любой момент. И еще заявил, что лично будет нас сопровождать во избежание…

– А этот мерзавец – прости меня Господь! – как? – спросила Ольга. – Будет и дальше бесчинствовать и грабить?

– Хохряков пообещал, что мы его больше не увидим.

– О, Господи! – Ольга с чувством перекрестилась. – Наверное, и среди них есть люди…

Но скоро оказалось, что слово главы местной власти стоит недорого. Родионов еще две ночи подряд терроризировал обитателей Дома свободы проверками и обысками, сопровождаемый шлейфом страха и ненависти. Явился он и в третий раз – заполночь. Но вместе с Хохряковым и по другому поводу.

Хохряков объявил, что река наконец-то вскрылась, идет лед, и уже завтра можно в путь. Пароход уже стоит у причала. Подтвердил, что, как и обещал, лично будет их сопровождать.

– Для полной гарантии безопасности и всеобщего спокойствия, – заявил он.

Но радость сильно померкла, когда он сообщил, что с ними едет Родионов.

Улучив момент, Кобылинский спросил Хохрякова:

– Без него, гада паскудного, нельзя? Зачем он нам? И вам?

– Увы! – признался Хохряков. – Ни вам, ни мне он не нужен. Но я не могу избавиться от аспида. У него два взвода латышей, а у нас с вами латышей нет.

В путь отправились только через сутки. Погрузились 20 мая в 11 часов, и в три часа дня пароход отчалил.

Удивительно, они плыли по Тоболу на том же самом винтовом пароходе «Русь», который их сюда доставил в августе прошлого года и на котором тогда они прожили больше недели, поскольку тогда губернаторский дом еще не был готов к приему новых жильцов. Теперь гоф-лектрисса Шнейдер и графиня Гендрикова в один голос заявили, что возвращение на том же пароходе – хорошая примета.

Лед сошел еще не весь, иногда крупные льдины при столкновении били в корпус старенького парохода так сильно, что он весь содрогался и, казалось, вот-вот пойдет ко дну. Однако он шел все-таки хорошо, смело раздвигая ржавым форштевнем скопившуюся кое-где шугу.

Родионов с первых же минут возобновил террор.

Он выстроил для начала великих княжон на палубе, демонстративно пересчитал их по головам и заявил, чтоб они не обольщались насчет своего будущего.

– Парахода эта, – сказал он, – кому парахода, а кому тюрьма. Вам парахода – не кататься, а тюрьма!

И, дав возможность девушкам усвоить его мысль, продолжил:

– Категорически сапрещаю сапирать двери! – говорил он, прохаживаясь вдоль строя из трех сестер. – Кто сапре-о-о-т, будет строго наказан.

Каюту Алексея он, наоборот, сразу запер на ключ.

– Пудет сидеть тут до Тюмени! – заявил Родионов. – Выходить сапрещено!

– Что ты делаешь, ирод царя небесного! – возмутился Нагорный.

– Попек! – ответил Родионов.

– Какой «пек»?!

– Бежать ему теперь не может! Понял?

– Бежать?! – Нагорный расхохотался. – Ты в своем уме, чухна злобная? Какой побег? Как можно бежать с парохода? Тут нормальный человек не убежит… Не видишь разве – больной мальчик, ходить не может… а ты его на ключ! Что – ему теперь даже в уборную не выйти?!

– Будешь много говорить, – доброжелательно предупредил Родионов, – расстреляю!

Матрос плюнул ему под ноги и отошел. Он долго еще бродил по палубе и бормотал, не в силах успокоиться: «Какое зверство! Больной ребенок! В уборную не выйти!..»

Родионов тогда смолчал на плевок Нагорного. Никак тогда не ответил Нагорному на «ирода, жандарма и чухну злобную». Но ответ все-таки последовал.

Через два дня пароход «Русь» пришвартовался к тюменскому дебаркадеру. Долго ждали поезд. Наконец подали отдельный состав – но сплошь из товарных вагонов для перевозки скота.

Неожиданно возмутился Хохряков. Он заявил местным властям, что не позволит везти больного мальчика, словно свинью или овцу. Несколько часов давил на местную власть, но своего добился – дали один классный вагон.

До Екатеринбурга добрались утром двадцать третьего мая. Шел тоскливый мелкий дождь. Поезд остановился почему-то за две версты от станции. Сюда были поданы пять извозчиков, с которыми прибыл Заславский. Он приказал пересесть в коляски только детям.

Алексея вынес на руках Нагорный. Анастасия и Ольга были налегке. Хуже всех пришлось Татьяне. В одной руке у нее был тяжелый саквояж, подмышкой она прижимала к себе подушку с драгоценностями. Другой рукой прижимала к себе спаниеля Джоя. На помощь к ней бросился Нагорный, но один из латышей ударом приклада остановил его.

– Сапрещено! – заявил Родионов. – Сапрещено носить чужие вещи.