Письма из Лондона - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 17

Выражаясь более точно, произошло вот что. В конце октября в Риме состоялся двухдневный саммит лидеров Европейского сообщества, на котором было решено, что с января 1994 года экономический и валютный союз вступает в следующий этап. В обращение войдет единая европейская валюта — «в приемлемые сроки», что могло означать 1998 или 2000 годы, в зависимости от того, как пойдут дела в экономике. После чего миссис Тэтчер в припадке сарказма и уязвленного самолюбия в откровенных выражениях отмежевалась от коммюнике: достигнутое соглашение — «воспаленная фантазия», фунт стерлинга — «самое мощное проявление суверенитета, какое только бывает»; и «если кто-то предполагает, что я пойду в парламент и предложу упразднить фунт стерлинга, — так это дудки!». Все это было — если не буквально, то по крайней мере в общем и целом — именно так, как и предполагало большинство, а может, и все. Бл. Августин возопил: «Дай мне безгрешность и воздержание, но не сию минуту»; миссис Тэтчер: «Дайте мне экономический и валютный союз, но не сию минуту». Кто-то из приближенных миссис Тэтчер пустил слух, что улизнуть от подписания соглашения ее вынудило континентальное вероломство.

Однако европейские главы государств уже привыкли к тому, что британский премьер-министр стоит насмерть, как женский батальон, который выставили в качестве загранотряда. Как обходительно отметил президент Миттеран: «Не дело самой медленной страны указывать другим, с какой скоростью те должны двигаться к Европейскому союзу».

Очередная попытка оттянуть разрешение Евровопроса — не то чтобы сильно удивившая одиннадцать прочих лидеров, да и, коли на то пошло, широкие слои британского населения — стала, однако ж, последней каплей в чаше терпения заместителя лидера. Не далее как через неделю он подал в отставку, объяснив свой поступок в числе прочих причин «духом, которым повеяло в Риме после визита миссис Тэтчер». Это было прошение об отставке человека, уставшего от бесконечного заклеивания щелей обоями и подпихивания — с боем за каждый сантиметр — своего сопротивляющегося лидера в сторону Европы. «Разумеется, — заверял он в конце, — я по-прежнему буду поддерживать ваше правительство». В своем ответе миссис Тэтчер не стала акцентировать их разногласия по вопросу о Европе — «они… далеко не столь велики, как вы полагаете» — и объявила себя «в высшей степени признательной за вашу готовность и впредь оказывать свою поддержку». Лидер лейбористов Нил Киннок, человек, славящийся скорее моментальной реакцией, чем изяществом слога, заявил, что «миссис Тэтчер ужалил человек, об которого она ноги вытирала, и она того заслуживает».

Процесс увольнения старшего министра обычно состоит из двух этапов: собственно сложение звания — которое можно специально подгадать к моменту так, чтобы доставить правительству наибольшие неприятности — и затем выступление перед Парламентом с речью об отставке. Прощальные спичи — относительно торжественные моменты в жизни Палаты общин, состоящей из непрерывных свар и перебранок: министра выслушивают в благопристойной тишине — оппозиция молча отмечает положительные для себя стороны этого события (и сочувственно кивает, когда экс-министр расскажет, как чудовищно она с ним поступала), а правительство прикидывает, какие меры следует принять, чтобы минимизировать ущерб. Сэр Джеффри предстал перед Парламентом после обеда во вторник, 13 ноября, и не исключено, тот факт, что в течение двенадцати дней, прошедших с того момента, как он подал заявление, бывшие коллеги по Совету министров и прочие выстраивались в очередь, чтобы объяснить средствам массовой информации, что его расхождения с премьер-министром относились больше к стилю, чем к существу вопросов, закалил его решимость. Ибо речь, с которой он обратился, была в высшей степени не похожа на речь человека, обещавшего остаться лояльным правительству. Те, кто услышал ее с правительственных скамей, расценили ее как сокрушительный удар по миссис Тэтчер и сигнал к началу гонки за лидерство. Оппозиция потребовала безотлагательных всеобщих выборов (хотя члены оппозиции склонны требовать безотлагательных всеобщих выборов всякий раз, как мышь выбегает из-за плинтуса). Вечером того же дня, покинув Палату общин, консервативные рыцари своих графств [32] ошарашенно хлопали глазами под прожекторами телевизионщиков, словно угодившие на открытый огонь мотыльки, и заявляли, что не слышали такой забористой речуги об отставке лет двадцать-да какое там, все двадцать пять. Кусающийся Половичок отхватил здоровый кусок мяса от Хозяйки Дома. Или, как выразился Питер Рост, депутат парламента от Иарвош: «Дохлая овечка оказалась переодетым ротвейлером. Ничего более фееричного я не видел лет двадцать».

«Феерично» здесь следует понимать, учитывая особенности именно сэра Джеффри Хау. Он стоял в самом центре сектора Тори, рядом со своим товарищем по несчастью Найджелом Лоусоном — бывшим канцлером Казначейства и прошлогодней Еврожертвой миссис Тэтчер; говорил он размеренно, ссутулившись над своими бумажками, время от времени отрываясь от них, чтобы одной рукой энергично рубануть воздух на глубину в пару миллиметров. Его внешний вид и голос были столь же овечьими, как и его репутация; но на самом деле он изо всех сил валил премьер-министра. Действительно ли расхождения между этими двоими носили стилистический характер? «Если некоторых моих бывших коллег можно считать достойными доверия, я оказываюсь первым в истории министром, который выходит в отставку из - за того, что был на сто процентов согласен с политикой правительства». (Надо полагать, сэр Джеффри запамятовал случай Николаса Ридли.) По его словам, на протяжении последних восемнадцати лет он провел вместе с миссис Тэтчер около 700 совещаний в составе кабинета или теневого кабинета и находился бок о бок с ней в течение примерно 400 часов на более чем тридцати международных встречах в верхах. Большинство этих проведенных в ее обществе часов были для него великой честью, и так далее и тому подобное. Но в последнее время все изменилось. Премьер-министр, сказал он, «все больше и больше рискует, вводя в заблуждение и себя, и других — как по сути, так и стилистически». Что касается стиля, то тут он упомянул обыкновение премьер-министра добавлять к официальным заявлениям «фоновый шум» и «персонализованное недоверие» и процитировал письмо, отправленное ему британским бизнесменом, работающим в Европе (время отправки было рассчитано идеально) на прошлой неделе. «Люди во всей Европе, — сетовал бизнесмен, — видят, как она грозит пальцем, и слышат ее гневное НЕТ, НЕТ, НЕТ гораздо отчетливее, чем то, что пишут в искусно сформулированных официальных документах». Что до сути, то Хау охарактеризовал отношение премьера к Европе как глубоко подозрительное — она, «такое ощущение, выглядывает иногда на континент, который, вне всяких сомнений, кишит злокозненными жуликами, помышляющими, по ее словам, ликвидировать демократию», «спустить на тормозах наши национальные интересы» и затащить нас «через черный ход в федеральную Европу». Сэр Джеффри даже использовал против нее цитату из Уинстона Черчилля — поступок безрассудный и не имеющий аналогов, поскольку миссис Тэтчер в последние годы монополизировала право цитировать Черчилля — исключение могло быть пожаловано разве что лебезящему члену парламента, желающему сравнить двух премьеров. Завершая свое выступление, Хау сказал, что, уйдя в отставку, он «сделал то, что полагал правильным для его партии и его страны», и добавил: «Пора другим продумать их собственную реакцию на тот трагический конфликт лояльностей, на разрешение которого сам я потратил, не исключено, слишком много времени». Это «не исключено» было типично хауанской вводной конструкцией (это как «Не исключено, я на тебе женился» или «Не исключено, мы объявляем войну»), но благодаря тому, что в манере обращения к слушателям и стилистике сэр Джеффри на протяжении всей своей речи оставался почти пародийно хауанским, эффект от нее был — ладно, не исключено, что был — еще более впечатляющим.