Дьявольская королева - читать онлайн книгу. Автор: Джинн Калогридис cтр.№ 89

Бурбон стал не единственной жертвой роялистов. Герцог де Гиз, снова отличившийся в войне и взявший в плен гугенота Конде, умер возле Орлеана спустя несколько месяцев: ему выстрелил в спину шпион Гаспара де Колиньи.

Я воспользовалась возможностью для предотвращения дальнейшего кровопролития. Несмотря на протесты семейства Гизов, жаждавших отмщения, я вступила в переговоры с повстанцами. Гугеноты сложили оружие в обмен на освобождение Конде и ограниченное право устраивать молебны. Я назначила сына де Гиза, Генриха, на должность его покойного отца: сделала его коннетаблем и вернула гугенотов ко двору. В эти мирные годы подросли мои дети.

Марго превратилась в веселую девушку с темными, блестящими кудряшками и выразительными чертами лица. Когда она улыбалась, карие глаза ее сияли и сводили мужчин с ума. Она была абсолютно здорова, обожала верховую езду и танцы и проявляла способности к математике.

Эдуард — ныне герцог Анжуйский — сильно вытянулся, у него было продолговатое красивое лицо отца и черные глаза. От Медичи ему досталась любовь к элегантной одежде, ему очень нравились драгоценности — чем ярче сверкают, тем лучше. Эдуарду я рассказывала все, что знала об искусстве управления, и он был отличным учеником: быстро понимал интриги и тонкие нюансы дипломатии.

Карл тоже повзрослел, но я не была уверена в том, что он когда-либо станет мужчиной. У него был слабый подбородок и слишком большие глаза и лоб. Не украшала его и красная родинка под носом. При самом незначительном напряжении сил он бледнел и задыхался. Карл расстраивался из-за своего плохого здоровья и недостатка сообразительности. Он страшно завидовал красивому и умному Эдуарду и часто впадал в ярость.

Я надеялась, что он перерастет эти злые припадки, но со временем они участились, их интенсивность усилилась. Его величеству было почти четырнадцать — возраст зрелости, — но он все еще полагался на меня как на правительницу. Я издала закон, согласно которому Карл должен был получать одобрение Тайного совета. На публике Карл успешно произносил речи, которые я для него писала. Однако перечил мне по любому поводу, а в день рождения, несмотря на мои протесты и предупреждения врачей, настоял на своем участии в охоте.

Тринадцатилетний Эдуард и его младшая сестра Марго ехали рядом со мной и королем. Был конец июня; долина Луары простерлась перед нами, роскошная и живая. Даже седовласый Монморанси принял наше приглашение поохотиться. Казалось, наступили старые времена.

То и дело я украдкой бросала нервные взгляды на Карла. Заслышав его одышку, тут же приказывала остановиться. Но погоня наполнила сына таким азартом, что он пришпоривал лошадь и неудержимо хохотал. Глаза его радостно сияли.

Я приказала егерю ограничить время охоты и выбрать самую легкую добычу. Через полчаса собаки поймали ее в зарослях. Это был заяц — самая безопасная жертва для больного мальчика.

— Дайте мне! — крикнул Карл, когда егерь отозвал собак.

Сын спешился и стал метать в чащу копье. Когда заяц выскочил, Карл пришпилил его копьем к земле. К этому времени Эдуард, Марго и я спрыгнули с лошадей и подошли к Карлу, чтобы поздравить его с первой добычей, однако странный блеск в глазах короля заставил нас замолчать.

Заяц пытался высвободиться, он дергался и скалил желтые зубы. Карл, смеясь, нагнулся — хотел дотронуться до раны животного, и тут заяц его укусил.

Сын взвыл, грубо вонзил пальцы в рану животного, затем отнял руку. Заяц завизжал, из-под порванной кожи выглядывали блестящие красные мышцы. Это зрелище еще больше взволновало Карла. Он снова засунул руку в рану умирающему животному и вытащил внутренности. С улыбкой маньяка поднял их вверх, демонстрируя окружающим.

Вокруг нас собрались другие всадники. Карл наклонился к своим рукам, а когда поднял сверкающие глаза и обнажил зубы в свирепой улыбке, из его рта свисали внутренности, такие же красные, как и родимое пятно над губой.

Он зарычал и замотал головой, словно собака, раздирающая добычу. Я встала перед сыном, тщетно стараясь загородить его от взглядов.

— Господи, — прошептал Эдуард.

Он подошел к Карлу и сильно его ударил. Король подавился добычей и выплюнул ее.

— Иди к черту! — заорал он. — Как ты смеешь поднимать на меня руку?

Карл бросился на Эдуарда.

Я попыталась остановить сыновей. Карл слепо махал руками и оттолкнул меня, а Эдуард старался поймать его за запястья. Старик Монморанси вмешался в драку. Карл упал, и Эдуард отпрянул.

Король кричал что-то неразборчивое, рвал траву руками и зубами, словно хотел уничтожить ни в чем не повинную землю.

Охотники потихоньку разбрелись. Карл утомился, и его унесли на носилках. Он долго и сильно кашлял, его платок промок от крови.

В ту ночь я вместе с доктором Паре сидела возле постели сына. Паре не смог скрыть тревоги при виде крови. К счастью, лихорадки у Карла не было, и в перерывах между приступами кашля он вел себя как всегда.

— Я погибну молодым, — мрачно изрек он, — и все будут рады.

— Не говори так, — взмолилась я. — Ты отлично знаешь, что твоя смерть разобьет мое сердце.

Карл поднял тонкую бровь.

— Ты, конечно же, предпочтешь, чтобы королем стал Эдуард.

— Что за ужасные слова! Я одинаково люблю всех своих детей.

— Нет, — возразил он устало, — Эдуарда ты любишь больше всех. И это печально, потому что, когда я умру, он покажет себя монстром, каким и является на самом деле.

Ни один из моих аргументов не переубедил сына, и я перестала спорить.

Когда Карлу исполнилось семнадцать, а герцогу Анжуйскому шестнадцать лет, в Нидерландах и Фландрии, находившихся под властью Филиппа Испанского, начались волнения. Жители были протестантами — или, как мы их называли, гугенотами — и восстали против притеснения их религии. Филипп послал войска на подавление мятежа, однако солдат было недостаточно, и разразилась война.

В холодное зимнее парижское утро испанский посол Алава объявил, что Филипп отправляет в Нидерланды двадцать тысяч солдат. Не могу ли я позволить им пройти через Францию?

Я не позволила. Наши отношения с французскими гугенотами были и так достаточно напряженными, не хватало еще пустить сюда двадцать тысяч солдат-католиков! На всякий случай я пригласила шесть тысяч швейцарских наемников охранять границу. Я не думала, что Филипп имеет виды на Францию, однако его армии не доверяла.

Но я не ожидала, что гугеноты встревожатся из-за присутствия на наших границах швейцарских солдат, и не предполагала, что поползут сплетни, будто, пока Филипп гасит восстание в Нидерландах, я позвала швейцарцев уничтожить гугенотов.

В то время как швейцарцы патрулировали границы, я решила отвезти его величество в деревню Монсо к юго-востоку от Парижа. Надо было подлечить больного сына.

В прохладный сентябрьский день, незадолго до полудня, Марго, Карл и я сидели на балконе, выходившем на маленький пруд, где разводили карпов. Леса на горизонте были украшены алой, коричневой и золотой листвой.