Договор с вампиром - читать онлайн книгу. Автор: Джинн Калогридис cтр.№ 53

– Но из нас двоих в Бистриц вернулся только я. Для вас, домнуле, будет лучше, если вы выбросите из головы, что когда-то видели в лесу черепа. Это будет лучше для нас обоих.

Я едва не задохнулся от дикого гнева, даже привстал со стула и почти закричал:

– Как вы смеете говорить подобные вещи, если моя семья живет практически бок о бок с убийцей?

Флореску лишь посмотрел на меня и затянулся дымом. Его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Чего вы хотите? – сердито спросил я. – Денег? Я достаточно богат. Я способен заплатить больше, чем тот, кто вас подкупил!

– Никто меня не подкупал, – невозмутимо и без малейшей обиды ответил начальник жандармов. – По крайней мере, никто не давал мне этих бесполезных металлических кругляшей и бумажек, что зовутся деньгами. Но в чем-то вы правы. Два года назад я выпустил Сегея на свободу по просьбе одного человека.

– Кого же?

– Вашего отца.

Я тихо застонал и, словно тряпичная кукла, осел на стул. Меня так поразила чудовищность этих слов, что я даже не предпринял попытки возразить. А Флореску, окутав себя сизым облаком дыма, продолжал дальше:

– Пройдет время, Ласло не станет, и тогда уже вы, домнуле Цепеш, придете сюда, к моему преемнику, поскольку вам придется принимать очень трудное и неприятное для себя решение.

Как знакома была мне эта уверенность, прозвучавшая в его голосе!

– Вы еще молоды. Есть вещи, которых вы пока не понимаете. Но это только пока. Поверьте, иногда бороться против неизбежного – только себе вредить. Чем сильнее вы боретесь, тем труднее вам становится жить. И вашей семье тоже.

Пройдет еще четверть века, и, кто знает, быть может, сюда придет ваш сын. Он расскажет моему преемнику о страшной находке в лесу и попросит помощи. Возможно, мой преемник согласится и отправит в лес вооруженных жандармов. А результат будет все тем же: назад вернется только один из всех и сделает быструю карьеру, став начальником жандармского управления Бистрица.

Я всю жизнь отдал служению правосудию. Однако есть обстоятельства, находящиеся вне пределов закона. И не важно, какие это законы – Божьи или человеческие. Я больше никогда не ступлю даже одной ногой в тот лес. Скажу вам честно: я не отличаюсь блестящим умом, но достаточно сообразителен там, где дело касается моей жизни. Мне было достаточно одного урока.

Флореску умолк. У меня уже готов был сорваться с языка вопрос, но начальник жандармов не дал мне заговорить.

– Поймите, вы ничего не сможете сделать. И никто из нас не сможет.

Он встал из-за стола и подошел к двери. Возможно, нас подслушивали, и он нарочито громким, явно не свойственным ему голосом произнес:

– Извините, а теперь меня ждут дела. Спокойно возвращайтесь домой. Все эти рассказы об убийце, который прячется в лесу, – обыкновенные глупые слухи. Крестьяне повторяют эту чушь на протяжении сотен лет. Я просто пощадил вашу молодость и неопытность. Если бы вы обратились к кому-нибудь другому в нашем управлении, вас бы подняли на смех.

– Теперь вам понятно, домнуле? Цепеш? – спросил он уже своим обычным голосом. – Все это началось задолго до вашего рождения. Вы ничего не сможете изменить. Поезжайте домой и берегите свою семью.

Он повернул ручку и распахнул дверь, давая понять, что наш разговор окончен.

Я встал. Лицо мое раскраснелось от гнева, мне было трудно дышать. Я не желал вдумываться в смысл слов пожилого начальника управления.

– Нет, господин Флореску, мне ничего не понятно. Если вы не желаете помочь, я обращусь к вашему начальству. Если понадобится, дойду до Вены!

Он ответил мне совсем тихо. В его голосе по-прежнему не было ни капли злости или раздражения. Только жалость, безмерная жалость к упрямцу, не понимающему очевидных вещей.

– В таком случае мне придется уведомить начальство, что вы повредились рассудком и одержимы бредовыми фантазиями. Поверьте, домнуле, вы не в силах изменить то, с чем столкнулись. И поверьте, я вовсе не хочу вас пугать. Ради любви к вашим близким оставьте все так, как есть.

Разъяренный, я выскочил из жандармского управления и поехал домой. Объяснения, которые подсказывал мне взбаламученный и разгоряченный разум, были совершенно нелепыми, но в те минуты казались мне весьма убедительными. Я твердил себе, что у Ласло наверняка есть дружки в жандармском управлении. Начальник знает об этой шайке и боится ее – отсюда все его туманные намеки. Флореску – просто лжец, наглый лжец, и из-за своего бездействия он является фактически соучастником всех убийств. Нельзя верить ни единому его слову. Как он смел клеветать на моего отца, утверждая, будто тому было прекрасно известно, что Ласло – преступник?

Правильнее всего, решил я, будет рассказать В. о прошлом Ласло и о странном поведении начальника жандармского управления, когда тот услышал о найденных в лесу черепах. Это наверняка убедит дядю, что нам всем из соображений безопасности нужно уехать в Вену. Там я обязательно встречусь с высшими жандармскими чинами. Вряд ли влияние Флореску настолько велико, что меня сочтут за сумасшедшего.

Но за время, проведенное в дороге, мой пыл несколько остыл. Через несколько часов я успокоился и начал думать.

Я строил различные предположения, но непременно натыкался на слабое звено: количество черепов. Мог ли один человек за два года совершить столько убийств? Я извлек на поверхность не менее полусотни черепов, в основном детских. Раскопки я прекратил лишь потому, что исчерпал силы, как телесные, так и душевные, чтобы продолжать эту страшную работу. А сколько черепов осталось лежать в этом бескрайнем лесу?

Неужели мой отец сам просил отпустить на свободу такого негодяя, как Ласло? Вспомнив слова Флореску, я не выдержал и заплакал от злости. Какое счастье, что единственными свидетелями этих слез были только лошади да пустынная горная дорога. Я даже осмелился допустить кощунственную мысль: Флореску сказал мне правду. Но как же тогда отец, зная прошлое Ласло, ходатайствовал о его освобождении? Зачем дяде понадобился слуга, оскверняющий могилы? Ведь не мог же мой отец... я с трудом пишу эти слова... не мог же он быть соучастником убийств!

Раздумья утомили меня. В голове не осталось никаких мыслей, но чувство страха – холодного, безымянного страха – не покидало меня. Окружающий мир отодвинулся куда-то в сторону. Краешком сознания я отметил, что уже наступил вечер. Солнце садилось, окрашивая заснеженные вершины гор в нежные розовые тона и заливая окрестности удивительным, каким-то неземным сиянием. Но мне было не до красот природы. Мне слышался голос Машики: "Аркадий Петрович... Приходите ко мне днем, когда он спит. Здесь говорить опасно: слишком много ушей, да и доносчиков тоже хватает... Но не мешкайте, приходите завтра или послезавтра..."

День давно кончился, но я чувствовал необходимость увидеться с Машикой немедленно. Я должен узнать правду... Мой разум пока еще отказывался принять все то, о чем говорил Флореску, однако сердцем я понимал: это правда.