День лжецаря - читать онлайн книгу. Автор: Брэд Гигли cтр.№ 7

— Земля!

Это было побережье Азии. Симеркет быстро пробормотал молитву благодарности; по крайней мере теперь, если корабль пойдет ко дну, у них будет шанс добраться до берега.

К полудню корабль встал в длинную очередь других судов, в ожидании сгрудившихся в недавно построенной гавани Тира. Пока гребцы готовились спустить якорь, Симеркет вернулся к своим вещам. В его дорожном мешке среди прочих необходимых в странствии предметов была спрятана блестящая эмблема царской власти, которую вручил ему фараон, назначая специальным посланником Египта. Это была увесистая вещица внушительной красоты — сокол, чьи расправленные крылья, если надеть знак отличия, закрывали большую часть груди. Симеркет еще не надевал его; первые страны, через которые будет лежать его путь, когда-то были колониями Египта, и их жители все еще испытывали недоброжелательность к своим бывшим хозяевам. Иногда они, дабы свести старые счеты, могли убить случайного египетского путника. «Мать у зла — египтянка» — говорили в этих азиатских землях.

Еще в этом кожаном мешке рядом с письмами, отпускавшими на волю Рэми и Найю, лежало пять глиняных табличек, которые тоже дал ему фараон. Начертанные на них странные клинообразные вавилонские знаки давали ему право изымать деньги из храмов по всей Месопотамии. Каждая из табличек была снабжена отпечатком большого пальца Симеркета: вавилоняне верили, что рисунок большого пальца неповторим. Служители храмов уверенно утверждали, что могут наверняка определить, действительно ли обладатель сего является человеком, имеющим право на эти деньги. Симеркет посчитал идею абсурдной, однако ежели все, что ему надо сделать, дабы получить свободный доступ к слиткам золота фараона, — это оставить отпечаток большого пальца, то кто он такой, чтобы осуждать традицию?

Помимо глиняных табличек, в мешке было еще кое-что. Кусок пальмовой коры с письмом Рэми. И еще одно письмо — единственное послание Найи из Вавилона, написанное на листе папируса, который она стащила из мусорной корзины посла. Наверное, в сотый уж раз Симеркет развернул хрупкий лист и прочел:

Моя любовь!

Я прибыла в Вавилон. Египетский посол поселил меня в своем доме прислужницей. Я здорова, Рэми со мной. Мы довольны, хотя все говорят о приближающейся войне с Эламом. Купец, который ведет караван в Фивы, обещает доставить тебе это письмо. Целую тебя и Хьюни тысячу раз. Не тревожься.

Найя.

Сердце Симеркета отчаянно забилось, едва он услышал всплеск якорного камня: лишь несколько сот лиг отделяет его сейчас от любимой.

— Я здесь, Найя, — прошептал он. — Ты чувствуешь это? Посмотри наверх, и ты увидишь меня!

Шауль, старший сын Илайбера, вместе с несколькими более дородными пастухами сопровождал Симеркета до границы с Вавилоном. Хотя земля эта нисколько не отличалась от холмов, среди которых они путешествовали по крайней мере в течение недели, Симеркет понял, что это Месопотамия, по высокому красивому камню, обозначившему границу. Он сошел с четырехколесной пастушеской колесницы и, как было принято, встал на колени и поцеловал землю, благодаря богов за благополучное прибытие.

Пограничный камень, серый и гладкий, возвышался на пересечении двух дорог. На нем были вырезаны имена и изображения вавилонских богов, насылавших проклятия на каждого, кто злоупотребит гостеприимством народа, живущего за этой линией. Свирепые каменные грифы с мощными клювами, способные в мгновение ока растерзать любого, стояли, как в карауле, по обеим сторонам камня, обещая наказание тому, кто пренебрежет предупреждением.

Симеркет наблюдал за тем, как Шауль и его товарищи повернули свои колесницы, возвращаясь на запад. Подождав, пока они исчезнут из виду, и поборов накатившее на него почти паническое чувство одиночества, он начал спускаться по дороге, ведущей к югу.

Вторая половина дня ушла у него на то, чтобы достичь соседнего города. Все это время дорога, по которой он шел, была пустынна. К его облегчению, как только солнце начало заходить за западные холмы, он увидел древние стены Мари. Над городом поднимался черный дым, более плотный, чем обычная сажа костров. Подойдя ближе, он разглядел на стенах следы осады. В коричневых камнях зияли дыры, через крепостные валы шли ломаные трещины, везде темнели пятна копоти и дыма.

Во всех других городах, через которые они шли, их громко приветствовал шум движения повозок и людей. В Мари он услышал лишь крик стервятников. Они всегда кружат над падалью! Подойдя ближе к городским стенам, он увидел беспорядочно сваленные по обеим сторонам дороги тела. По мере того как он продвигался на юг, жара становилась сильнее, и сейчас раздувшиеся трупы плавились на заходящем солнце подобно огромным кускам жира. В ноздри ему ударила вонь, исходящая от гниющих трупов, смешанная с резким запахом человеческих экскрементов.

У подножия разрушенной городской стены внезапно послышались мужские голоса, возбужденные крики. Из сломанных городских ворот вырвалась группа эламских солдат, они гоняли кожаный мяч, пиная его от одного к другому.

Увидев стоявшего на дороге Симеркета, солдаты резко остановились. Мяч подкатил к ногам Симеркета, и он наклонился, чтобы поймать его. Но наклонившись, он увидел, что это вовсе не мяч. Голова! Самая настоящая человеческая голова. Симеркет отпрянул в ужасе, и голова покатилась в гору трупов, потерявшись в длинных предзакатных тенях…

— Ты кто? — спросил один из игроков на плохом вавилонском.

— Я Симеркет из Египта, — запинаясь, представился Симеркет. — Я приехал, чтобы встретиться с вашим царем Кутиром и передать ему благословение фараона. — Теперь, когда он покинул бывшие колонии Египта, он считал безопасным назваться своим собственным именем.

Лейтенант перевел его слова остальным. Эламцы заулыбались, закивали:

— Добро пожаловать в Вавилонское царство, египтянин, или в то, что от него осталось, — хохотнул солдат с причудливым акцентом.

Взгляд Симеркета скользнул по руинам.

— Что произошло с этим городом, лейтенант?

— Его жители предоставили — как вы это говорите? Убежище? Защиту?…

— Кров?

— Да, именно. Они дали кров исинским предателям. Наш отряд был послан сюда, чтобы… — лейтенант сделал паузу, подыскивая нужное слово, — …потребовать от Мари передать нам исинов — иначе они будут уничтожены.

Симеркет огляделся. Очевидно, граждане Мари не выполнили приказания.

— Значит, все погибли?

— Ага. — Лейтенант философски пожал плечами. — Большинство утонуло в болотах. Мы были очень разочарованы. Мари — бедный город. Ни золота, ни трофеев.

Переступив через разбитые кирпичи и обуглившийся мусор, Симеркет обернулся к лейтенанту:

— Я полагаю, здесь нет и гостиницы, где я бы мог получить комнату? Я шел пешком почти целый день и был бы рад постели.

— Священники Бел-Мардука держали общежитие для путников — но они тоже скрылись в болотах.

— А как насчет еды?