Тиран - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Массимо Манфреди cтр.№ 53

Дионисий вернулся в свое жилище, чтобы собрать вещи и приготовиться к дальней дороге. Вскоре появился Филист.

— Ты пришел, чтобы попрекнуть меня своими зловещими предупреждениями, не воспринятыми мною? — спросил его Дионисий.

— Я пришел, чтобы напомнить, что власти самой по себе недостаточно, чтобы выигрывать битвы. Напомнить, что ты только что объявил эвакуацию и уходишь, оставив непогребенными тела своих людей, павших на поле боя. Разве не так? Ведь история с посольством — всего лишь фарс, верно? Ты уйдешь с первым отрядом, а они останутся лежать там, как воины Диокла в Гимере, как воины Дафнея в Акраганте!

— Я не хуже тебя знаю это! — воскликнул Дионисий. — Я знаком с историей! Избавь меня от этих речей!

— Ты просил меня о дружбе и о слепой преданности. Я имею право знать, кому предан!

Дионисий отвернулся к стене, закрыл лицо локтем и издал какой-то хрип, после чего проговорил:

— Что ты хочешь знать?

— Можно ли верить тем словам, что ты сказал военному совету.

— Каким словам?

— Всем этим прекрасным рассуждениям о греках, о реванше, о юношах, павших в битве… Я хочу знать, были ли то искренние слова, шедшие от сердца, или лицемерная тирада ради спасения своей шкуры — чтобы тебя не побили камнями, как это случилось с военачальниками в Акраганте.

— И тебе этого будет достаточно?

— Думаю, да.

— Но ведь ты не сможешь проверить, правду ли я говорю.

— Нет. Полагаю, нет.

— Тогда верь в то, во что тебе больше нравится верить. А теперь пошли, нам предстоит долгая ночь.

Он повесил себе на пояс меч, перекинул щит через плечо, взял копье и покинул свой дом.

Филист хотел остановить его и продолжить разговор, но не смог выдавить из себя ни звука. Он остался один в пустой комнате, слушая приглушенные рыдания женщин Гелы, оглашающие сумерки.

Камарину окружали мощные стены, а с востока ее защищало болото, препятствующее использованию военных машин. Значит, ее можно было защитить, если бы Гимилькон надумал остаться в Геле. Но этого не произошло. Как только он сообразил, что город пуст, он оставил его на разграбление своим наемникам, велел перебить всех старых и больных, оставшихся в своих домах, и снова двинулся в поход. Зима его не пугала, морские бури, способные причинить серьезный ущерб флоту, его не беспокоили. Теперь он был уверен, что никто не может оказать ему сопротивление, другие греческие города Сицилии падут один за другим, словно в причудливой настольной игре.

Каждый день перед закатом вестовые, отправляемые Дионисием в оставленные земли, сообщали ему, где именно находится армия преследователей.

А та не останавливалась. Она не собиралась останавливаться — во всех смыслах, ни перед чем.

Италийские греки уже отделились от армии союзников и отправились кратчайшим путем к проливу, так что об их участии в дальнейшей борьбе не могло быть и речи.

Камарину тоже придется покинуть.

Несмотря на заметное очевидное недовольство в войсках, приказы Дионисия исполнялись, ему по-прежнему подчинялись как верховному главнокомандующему сиракузской армии.

На следующий день после эвакуации Гелор, один из командующих сиракузской конницей, сообщил, что на расстоянии примерно пятидесяти стадиев перед ним замечены странные перемещения, и вызвался выехать вперед, дабы расчистить путь, если потребуется.

Дионисий разрешил, и Гелор галопом поскакал прочь вместе со своим отрядом, состоявшим примерно из тысячи человек.

Лептин подошел к брату:

— Куда это они?

— Обнаружены какие-то подозрительные передвижения примерно в пятидесяти стадиях отсюда. Я бы не хотел, чтобы это оказалась обошедшая нас легкая конница карфагенян. Они отправились вперед, расчистить путь.

— Расчистить путь? Или расставить тебе ловушку? Они мне не нравятся. Все эти надменные и заносчивые аристократы нас презирают за то, что мы не принадлежим к их сословию, и выговор у нас как у обитателей народных кварталов. Уверен, что они радуются твоим неудачам. Им наплевать на беды этих несчастных… — продолжал он, указывая на колонну беженцев, двигающуюся по тропинке. — Им нужно лишь твое поражение. Помни об этом.

Дионисий промолчал. Обвинения в наивности злили его больше прочих. Он бы предпочел, чтобы его считали преступником, а не простаком.

— Где Филист? — спросил он.

— Не знаю. В последний раз я видел его где-то позади колонны, он помогал старушке, которая не могла сама идти.

— Не знаю, что и думать. В конце концов, я…

— Зачем ты женился на дочери Гермократа? Забудь об этом. Многие из этих мерзавцев праздновали и даже напились в ту ночь, когда тебя ранили, а ее…

— Хватит! — воскликнул Дионисий, да с такой яростью, что кое-кто из беженцев, проходивших в это мгновение мимо них, в ужасе обернулся.

— Как хочешь, — ответил Лептин, — но все именно так, как я тебе говорю, даже если тебе это неприятно.

— Откуда ты знаешь? — спросил Дионисий через некоторое время.

— Такое всплывает рано или поздно. Филисту тоже это известно. Если хочешь — он может подтвердить.

— Он заверил меня, что все виновники и заказчики… наказаны.

— О да, конечно. Эти жалкие ублюдки, которых мы кастрировали, убили, поджарили живьем. Но аристократы, благородные, потомки героев и богов — такие не марают своих рук. Им даже приказов отдавать не нужно, а только намекнуть, что кое-какие вещи доставили бы им удовольствие. Иногда даже этого не надо. Достаточно полуслова, косого взгляда в сторону того, кто им не по душе.

— Садись на коня, — велел Дионисий. — Возьми с собой человек двадцать самых расторопных воинов и отправляйся за ними, так чтобы они тебя не заметили. Потом вернешься и доложишь. Давай.

Лептину не потребовалось повторять дважды. Он прокричал что-то на своем жаргоне, и вокруг него тут же собрался отряд конных разведчиков, они подтянулись со всей колонны. По его знаку они галопом бросились вперед, быстрые как ветер.

Через пару часов Лептин вернулся. Конь блестел от пота и чуть не валился от усталости. Тем временем к Дионисию присоединился Филист, с той самой ночи, как началось отступление, не заговаривавший с ним.

— Ну и?.. — спросил Дионисий.

— Ничего. Никаких следов — ни карфагенян, ни тех, — ответил Лептин.

— А конница?

— Исчезла. Однако следы ведут в Сиракузы.

Филист подошел поближе, мрачный, и обратился к

Лептину:

— Что ты, гром тебя разрази, говоришь?

— Чистую правду. Я бросил за ними в погоню дюжину своих ребят, велев проследить их до конца и сообщить о результатах по цепочке. Если мы будем продолжать двигаться, каждые двадцать стадиев нас ожидают свежие сведения.