Черная башня - читать онлайн книгу. Автор: Луи Байяр cтр.№ 52

Размышляя обо всем этом, я проникся к ней сочувствием. Уходя, я подчеркнуто низко ей поклонился. Леблан, после некоторого колебания, последовал моему примеру. Я видел, как это ее поразило. Прошло много месяцев с тех пор, как ей оказывали подобные знаки почтения.

7 жерминаля

2-й визит к принцессе. Как и в первый раз, она не произнесла ни слова. Однако, наблюдая за движениями ее глаз, я заключил, что причина ее молчания находится рядом: она опасается, что стража подслушивает. Поэтому я воспользовался моментом, когда мы покидали комнату, чтобы прошептать ей на ухо:

«Дайте знать, если вам нужно что-нибудь».

И достал из кармана бумагу и карандаш. Она некоторое время смотрела на эти предметы. Потом взяла их и быстро написала:

«Сорочки и книги».

9 жерминаля

Вряд ли стоит ожидать, что комиссары выделят средства на приобретение новой одежды. Так что я позаимствовал пару сорочек у моей жены Беатрисы. Принцесса, кажется, осталась вполне довольна. С книгами возникла некоторая неловкость. Я принес повесть Вольтера «Микромегас»: одна из моих любимых книг, к тому же ее содержание не противоречит сегодняшним политическим требованиям. Всем своим видом выражая сожаление, она покачала головой и вернула книгу (подчеркнуто вежливо).

Я извинился за ошибку и поклялся, что принесу что-нибудь более подходящее завтра утром (попрошу совета у Юниуса).

11 жерминаля

В конце сегодняшней встречи мадемуазель Рояль впервые заговорила с нами:

«Как там мой брат?»

19 жерминаля

Леблан (что за чудесный человек!) совершил открытие. Благодаря форме помещения и расположению предметов в камере она с точки зрения акустики представляет собой полный ноль — то есть если беседовать тихо, стража не услышит. Это чрезвычайно положительно сказалось на нашем общении. Теперь принцесса говорит с нами. Искренне благодарит за посещения.

Мы с Лебланом по-прежнему серьезно ограничены в том, что можем ей сказать. Никаких подробностей относительно состояния Шарля. Никаких новостей из внешнего мира. Нам не разрешается даже сообщить ей, что ее мать и тетя мертвы!

Сегодня утром мадмуазель Рояль поведала мне, что хочет ухаживать за братом. Я ответил, что был бы счастлив поспособствовать, но мне строго запрещено устраивать им встречи. Комиссары не разрешают даже, чтобы они издалека видели друг друга во время прогулок.

Принцесса настаивала.

«Мать и тетя Элизабет умоляли меня заботиться о нем», — сказала она.

«Они ведь не рассчитывали, что вы пророете ход сквозь каменную стену?»

Она не ответила. Однако ее решимость нисколько не ослабела.

28 жерминаля

Сегодня утром мадемуазель Рояль загнала меня в угол. Без каких-либо приветствий и околичностей она прошептала:

«Мы должны вывезти Шарля отсюда».

Притворно спокойным тоном я принялся объяснять ей, почему это совершенно исключено. Сотни солдат охраны, смертная казнь для любого, кто рискнет помогать королевской семье, и прочее. Я выразил надежду, что переговоры с иностранными правительствами принесут какие-то плоды и его могут освободить, если определенные условия…

Весьма бесцеремонно она оборвала меня.

«У нас нет времени на переговоры, — заявила она. — Он очень болен, доктор. О нет, не отрицайте, я вижу все по вашим глазам. Если мы не вывезем его из этого адского места, он погибнет. Так скажите же мне, что нам делать?»

Увы, следует признать вопрос уместным. Что делать?

Надеяться, что власти поступят по справедливости, больше не приходится. От нас самих зависит правильный выбор. Я так решил, а Леблан меня поддержал. Да поможет нам Бог.

На следующее утро мы с Шарлем вновь принимаемся за то, что стало нашим ежедневным занятием. В восемь встаем. Наскоро позавтракав, на заднем дворе переодеваемся каждый в свой костюм и отправляемся на прогулку.

В это утро, пока мы идем по набережной Огюстена, на нас с реки, со свистом рассекая воздух, устремляется чайка. Издав абсолютно непристойный вопль, она срывает с головы Шарля напудренный парик. Шарль растерянно наблюдает, как его парик исчезает за мостом Неф. Прикоснувшись к своим настоящим кудрям, он произносит:

— По-моему, без него мне лучше.

— И мне без моего тоже будет лучше.

В реку летит мой парик. Тем же маршрутом следуют его очки. В ближайшей лавке, где торгуют одеждой, мы транжирим средства Министерства юстиции — покупаем новые башмаки. И тут, впервые за все время, наш совместный досуг окрашивается оттенком проказливости. Мы быстрее шагаем, вольнее смеемся. Кланяемся дамам, говорим комплименты господам в треуголках и утрачиваем всякое чувство ответственности: мы отдаемся ощущению, что больше нет нужды быть в определенном месте в определенное время.

Тюильри, Лувр, Консьержери… все эти достопримечательности никак не отзываются в нем, так что вскоре я оставляю попытки следовать маршруту, и мы просто гуляем. Бродим от Отель де Билль к предместью Сент-Оноре, от Менской заставы к кварталу Сент-Антуан, от площади Людовика Пятнадцатого к Вандомской площади. Так мы гуляем и в последующие дни, накручиваем километр за километром в разных направлениях. Наши кашемировые сюртуки покрываются угольной пылью, на новых башмаках засыхает грязь, а поворачиваем мы неизменно в самом непредсказуемом из всех направлений. На север от моста Нотр-Дам… На юг от Биржевого моста… и вновь на север от Йенского…

Париж словно бы уменьшается для нас, и Шарль принимает это с естественностью человека, посланного исследовать загадочные лунные царства. На vicomte [17] он смотрит с таким же выражением, как на уставшего, с черным лицом, работника химической фабрики. Изучив недостроенную наполеоновскую арку на Елисейских Полях, заключает, что ее следует оставить «как есть». Заявляет, что никогда не видел ничего лучше, чем полусгнивший, кишащий крысами слон в Бастилии.

— Но чья же это была идея? — интересуется он.

— Одного человека. Сейчас его уже здесь нет.

— Вы о месье Бонапарте? — внезапно произносит он.

— О нем самом.

— Я его однажды видел.

— В самом деле?

— На пятифранковой монете. Там он был повернут боком.

В следующее мгновение я сам, повернувшись боком к Шарлю, вижу, словно вспышку, что-то алое, тут же исчезающее за улицей Шарантон. Это такое же видение, что явилось мне, когда я бросил взгляд из окна чердака. Однако сейчас оно еще мимолетнее и оттого оставляет более яркое впечатление.