Логово зверя - читать онлайн книгу. Автор: Андреа Жапп cтр.№ 57

Ногаре застыл от изумления:

– Ты хочешь сказать, что это Бонифаций дергал за веревочки, когда Сэссе взбунтовался против короля, а не наоборот, как мы думали?

– Именно. Я присутствовал на одной из встреч Папы с епископом. Сэссе был марионеткой. Достаточно было помахать красной тряпкой перед его глазами, как он тут же бросался вперед.

– Господи Иисусе, – прошептал Ногаре.

На несколько минут воцарилось молчание. Потом советник сказал:

– А… эти слухи, дошедшие до меня…

Франческо терпеливо ждал. Он знал, куда клонит Ногаре. Однако вопрос был деликатный, и его собеседник взвешивал каждое слово, настолько серьезным было обвинение:

– Эти слухи… как бы сказать… ужасные слухи, в соответствии с которыми Бонифаций будто бы прибегал – он сам или один из его приспешников – к колдовству, чтобы укрепить свою власть?

Действительно, такие клеветнические слухи ходили довольно широко, но Леоне никогда им не верил. Он встречал много мнимых ведьм, так называемых колдунов самых разных мастей, но ни один из них не сумел убедительно продемонстрировать свою власть. Разум и наука всегда побеждали их. Однако он хорошо знал, откуда исходили скандальные сплетни, бросавшие дополнительную тень на личность предыдущего Папы. Всего лишь одно мгновение он размышлял, не лучше ли пойти по пути, намеченному Ногаре. Советник был наделен живым теоретическим умом, однако тайны вселенной делали его доверчивым. Инстинкт, а также необходимость заставить Ногаре поверить в свою абсолютную честность, чтобы завоевать его расположение, разубедили Леоне.

– Честно говоря, я никогда не присутствовал на подобных сеансах, и у меня нет никаких причин разделять эти подозрения. Могу ли я открыть вам тайну?

– Разумеется, я сохраню ее.

– Моим предшественником на службе его святейшества был некий Гашлен Юмо. Он был… как же его описать в нескольких словах… Скажем так: о долге, честности и признательности он имел сугубо личные представления. Юмо был паразитом, тайным вором, пронырливым шпиком, любившим добывать маленькие секреты, чтобы затем продавать их тем, кто предложит большую сумму. Его поймали с поличным, когда он украл несколько манускриптов из личной библиотеки Папы. Немилость, причем вполне заслуженная, не заставила себя долго ждать. Гашлен Юмо исчез, но отомстил, как умел, распустив грязные слухи, порочащие Бонифация и его камерленго.

История была частично правдивой, но эти события произошли не четыре, а пять лет назад. Гашлен Юмо решил увеличить свое жалование камергера, воруя – порой по заказу – различные ценные предметы и, главное, редкие манускрипты, о существовании которых никто не знал, за исключением Папы и камерленго. Втайне была проведена инвентаризация библиотеки, чтобы уточнить, какие книги были украдены. Почти полтора десятка, пять из которых были уникальными. Некоторые утраты оказались невосполнимыми: пергамент, написанный рукой Архимеда*, который, по словам Юмо, содержал удивительные математические расчеты, намного опередившие свое время; внушающий ужас труд о некромантии, говоря о котором он неистово крестился; и трактат по астрономии под не вызывавшим особых ассоциаций названием «Теория Валломброзо». Вор клялся, что если содержание этого трактата станет известно, то вся вселенная содрогнется. Гашлен Юмо сумел сбежать задолго до ареста, совершенно справедливо опасаясь, как бы инквизиция не вырвала у него признания о местонахождении тайника, в котором он спрятал столь ценные и грозные книги. Затем он их продал в строжайшей тайне, получив внушительную сумму, которая позволяла ему с уверенностью смотреть в будущее.

Одним из клиентов Юмо был не кто иной, как рыцарь Франческо де Леоне, который заказал, а затем купил за золото два произведения. Именно из них Леоне узнал, откуда ему следует начинать поиски. Теперь манускрипты и их прекрасные, но доводящие до безумия открытия были спрятаны в надежном месте. Прежде чем исчезнуть навсегда, Юмо попытался выплюнуть свой яд, чтобы отравить репутацию Папы.

Ногаре долго размышлял над словами своего секретаря, а потом сказал:

– Благодарю тебя за твою искренность, Франческо. Она вполне уместна, и, будь уверен, я оценил ее.

Ногаре верил, что секретарь был с ним искренен, и поэтому почувствовал облегчение, осознав, что тоже может быть с ним искренним. Советник короля был так одинок, а занимаемая должность делала его очень уязвимым. Мысль, что он неожиданно нашел друга в этом еще молодом человеке, сидевшем напротив, согревала его сердце.

Франческо де Леоне вновь занялся инвентарным списком, навевавшим на него скуку. После полудня Ногаре должен присутствовать на заседании Совета короля. И тогда в его распоряжении окажутся несколько часов, чтобы найти знак, способный подсказать ему имена французских кардиналов, которых советник попытается соблазнить, если не купить.

Вот уже несколько дней Леоне не покидало тревожное чувство, что время поджимает. Подземные силы, несшие с собой зло, делали свое дело, ожесточенно работали. Он никогда не сомневался ни в их упрямстве, ни в их жестокости. Их близость становилась очевидной. Тень приближалась, чтобы поглотить рождавшийся Свет. Тень прибегнет к любому оружию, к любым, даже самым подлым уловкам, только чтобы не исчезли сумерки, питавшие ее.

Надо было как можно быстрее проникнуть в командорство тамплиеров Арвиля. Леоне не был столь безрассудным, чтобы считать, будто ключ от Света находится в стенах этого командорства, но он знал, что в его камнях или плитах прячется орудие, необходимое, чтобы выковать этот ключ.

Сидя в небольшом кабинете, выделенном ему в Доме инквизиции, Никола Флорен лучился от счастья. Он, кого так обеспокоил неожиданный отъезд из Каркассона, теперь корил себя за «девичьи», как он их называл, страхи. И за Бартоломео тоже, по которому поначалу немного, как ему казалось, скучал. Ведь он довольно скоро заметил, что молодой доминиканец и его покорность надоели ему до смерти. До чего же он был прозрачным, этот монашек! Никола хотел удостовериться, что сможет его соблазнить. И ему это удалось с такой легкостью, что одержанная победа стала утомлять его. Соблазн был оружием. Как и в случае с другим оружием, его надежность и силу следовало проверить на разных мишенях. Несмотря на рясу, Бартоломео без труда поддавался влиянию, был таким незащищенным. Недотепа и не слишком умная баба – вот слова, которые прекрасно характеризовали Бартоломео. Жертва, недостойная Никола. Правда, в Каркассоне Никола не приходилось выбирать добычу. Он был окружен старыми бородачами, склонными к нравоучениям, монахами, преисполненными достоинства и погрязшими в своих смехотворных догматических спорах. Что они делали бы, если бы Франческо Бернардоне, который после жизни, проведенной в бедности и посвященной страстной любви к Христу, получил имя Франциска Ассизского, не опустошил торговые склады своего отца, богатого суконщика, чтобы отдать деньги на ремонт Сан-Дамиано? Отец лишил его наследства, и Никола находил это наказание вполне заслуженным.

А этот бесконечный спор по поводу плаща святого Мартина Турского! Действительно ли святой отдал плащ нищему, в котором, как ему показалось, он узнал Спасителя? Разорвал ли он плащ пополам или отдал целиком? Да Никола все уши прожужжали! Разумеется, все эти заковыристые словесные уловки преследовали одну-единственную цель: оправдать приверженцев бедности Христа и апостолов, а следовательно, и необходимой бедности Церкви, дав ей преимущество над многочисленными и весьма язвительными противниками. Но до этого Никола не было никакого дела. Если бы он родился богатым, он постарался бы таковым и остаться. Тогда религия не заманила бы его к себе. Но он родился бедным. Впрочем, ряса и должность инквизитора позволят ему вскоре избавиться от этого временного жалкого состояния.