Дочь Афродиты - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Ванденберг cтр.№ 22

Наконец Главк подошел к Дафне, которая вместе с Мегарой наблюдала за происходящим, протянул ей руку и подвел девушку к статуэтке.

— Вот живая модель Афродиты, гетера Дафна.

Дафна покраснела, услышав восхищенные возгласы, но в душе радовалась заинтересованным взглядам гостей. Фемистокл, застыв, неотрывно смотрел на девушку, и только его подрагивающие губы выдавали, что в его душе происходит нечто особенное. Дафне показалось, что прошла целая вечность, пока он наконец заговорил:

— Не ты ли та девушка, которая тогда в Марафоне…

— Да, — ответила Дафна, прервав полководца на полуслове. — Это я.

Фемистокл не отводил от нее взгляда. Ее глаза сверкали таким же зеленоватым светом, как и статуэтка Афродиты. Дафна опустила ресницы, не выдержав столь пристального внимания Фемистокла. Чувствуя нарастающую напряженность, она тщетно пыталась угадать, о чем думает известный в Афинах стратег. Был ли он действительно восхищен, или, быть может, в его душе затаились презрение и ненависть?

«Мелисса, — стучало в ее висках. — Мелисса была возлюбленной этого мужчины». Дафна чувствовала себя в какой-то мере виноватой в смерти этой прекрасной женщины. Ведь именно ей, Дафне, предназначалась стрела, попавшая в Мелиссу. В этом она не сомневалась. После того как Каллий был убит молнией, Фемистокл обнародовал предсказание оракула. Разразился грандиозный скандал: элевсинский священник — убийца гетеры! Гоплиты из полевого лагеря подтвердили, что Каллий бродил вокруг палатки гетер, стараясь действовать незаметно, но они не могли даже предположить, что он затевает убийство. Мотив преступления был неясен и пока оставался неразгаданным. Только Дафна знала всю правду. Неужели Фемистокл подозревал в чем-то ее? Почему он смотрит на нее так пронзительно?

Об этом мужчине нельзя было говорить однозначно. Дафна с трудом представляла, что его толстые губы с опущенными уголками, изгиб которых еще больше подчеркивался густыми усами, могли приоткрыться в радостной улыбке. Широкий череп Фемистокла с маленькими, плотно прилегающими ушами свидетельствовал одновременно о необычайной силе и об опасной необдуманности поступков. Это не было лицо философа, проповедующего благородство. Скорее всего, оно принадлежало человеку с прямолинейным характером и навязчивым самомнением. А в общем, Фемистокл представлял собой заметное, даже исключительное явление в кругу знатных афинян.

— Что вы уставились друг на друга? — крикнул Главк и хлопнул в ладоши. — Давайте веселиться!

Оцепенение прошло. Эпикл тронул струны своей цитры, и из-за высокого красного занавеса, отделявшего заднюю часть ателье, вышли два прелестных обнаженных юноши. Обоих хорошо знали в городе: Иерофон, сын метекена, раба-вольноотпущенника, и Антифат, эфеб с кожей оливкового цвета, расположения которого добивался даже Фемистокл. Они считались самыми лучшими исполнителями танца кордакс в Афинах.

Под томные звуки цитры танцоры медленными движениями и плавными жестами показали многообразные возможности любовного соития мужчин. И после каждой удачной позы публика одаривала их громкими аплодисментами. Кордакс, конечно, считался весьма фривольным танцем, но без него не обходился ни один симпозион. Скорее пренебрегали проститутками и гетерами, чем представлениями обнаженных эфебов, обладавших порой высочайшим артистизмом.

Антифат, более крепкий из них, сделал «мостик», а Иерофон, запрокинув голову, на остро выступающих костях таза своего партнера исполнил стойку на руках, и медленно опустился к его фаллосу. Гости неистовствовали от восторга, хлопая в ладоши. Фемистокл не шевельнул и пальцем. Его взгляд был прикован к мраморным плечам Дафны, которая все еще стояла перед ним.

Девушка чувствовала, что мужчина не сводит с нее глаз, и, не понимая, что бы это значило, волновалась. Больше всего ей хотелось убежать от непредсказуемого в своих поступках, энергичного полководца, но это было бы слишком заметно. Ей стали бы задавать вопросы, на которые Дафне Не хотелось отвечать. Поэтому она с нарочитым спокойствием воспринимала смущающую ее близость Фемистокла и словно сквозь плотную пелену наблюдала за двусмысленным представлением.

После того как эфебы закончили свой танец и скрылись за красным занавесом, Анакреон, настоящий знаток вина, предложил сыграть в коттабос. Первоначально это была безобидная игра, в которой испытывалась ловкость игроков. В Афинах, однако, она слыла довольно легкомысленной. Посередине ателье установили коттабос, столб высотой в человеческий рост. На этот столб, на локоть ниже его плоского торца, Главк насадил металлическую шайбу величиной с тарелку. Потом на вершину столба он положил вторую металлическую шайбу, величиной с ладонь, и провел мелом вокруг коттабоса широкий круг. Не входя в круг, игроки должны были сбить меньшую шайбу, стараясь, чтобы она ударилась о большую, зазвенела и упала на пол как можно ближе к коттабосу. В качестве метательного снаряда служило содержимое чаши, которую каждый игрок держал в руке. Тот, кому удавалось произвести звон, имел право потребовать от любого из присутствующих исполнить свое желание.

Громкоголосый Анакреон вступил в игру первым. При этом он взглянул на Дафну, многозначительно закатив глаза, и сделал небольшой разбег. К удовольствию присутствующих, его вино оказалось не на вершине коттабоса, а на лице поэта Симонида, который стоял напротив него.

— Вот так ты его ненавидишь? — смеясь, крикнул Главк и бросил облитому скряге полотенце.

Анакреон заплетающимся языком сказал:

— Разве можно было попасть этим разбавленным вином!

Главк понял намек в буквальном смысле и крикнул:

— Теперь, друзья, будем пить вино пополам с водой!

Это заявление вызвало дикие восторженные крики, и теперь почти каждый изъявил желание стать кандидатом на бросок по коттабосу. Как правило, все присутствующие хотели получить мальчика или дорогую проститутку на ночь, в зависимости от наклонностей и настроения. Гости бросали друг на друга похотливые взгляды, заманчиво улыбались или опускали глаза, а иногда угрожающе трясли головами.

Эсхил не захотел участвовать в соревновании, Фриних промазал. Подошла очередь Фемистокла. Полководец протянул рабу свою чашу, и тот долил ему вина. Фемистокл сделал большой глоток и с силой выплеснул остаток на коттабос. Маленькая шайба свалилась и со звоном ударилась о большую. Гости ликовали.

Но аплодисменты тут же сменились напряженным ожиданием. Все знали, что после смерти гетеры Мелиссы Фемистокл роптал на судьбу и, чтобы заглушить боль утраты, проводил время в обществе красавчика Антифата, беззастенчивого корыстолюбца, который ложился в постель только с богатыми мужчинами. А так как Фемистокл отнюдь не входил в число афинских богачей, то все понимали, что разорение заслуженного полководца всего лишь вопрос времени.

Фемистокл снова протянул чашу рабу. Потом поднес ее ко рту и начал пить большими глотками. Не отрываясь от чаши, он медленно поворачивался, рассматривая каждого. Этот человек, вышедший из предместья, пользовался большим авторитетом в Афинах. Энергия и способность убеждать, а также гениальный проект по созданию флота возвысили Фемистокла над другими полководцами и даже заставили забыть о его низком происхождении. Никто из афинян больше не называл его выскочкой.