Беглая монахиня - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Ванденберг cтр.№ 26

Магдалена сокрушенно вздохнула:

— Тогда и в самом деле было бы лучше утаить изобретение Бертольда Шварца. Позволь спросить: почему этого действительно не сделали?

— Я отвечу на твой вопрос. На восточном конце нашей планеты, там, где Тихий океан ограничивает сушу, китайцы, народ с желтой кожей и ногами, похожими на лошадиные копыта, изобрели порох еще до Бертольда Шварца. Еще несколько десятилетий, и весть о порохе уже достигла бы наших широт.

— Да, тогда ты прав. — Магдалена, по-прежнему стоявшая на корточках возле Рудольфо, погрузилась в долгие раздумья. Наконец она сказала: — А ты держишь в голове все сокровища мудрецов, собранные в девяти книгах?

— Все? — Рудольфо разозлился. — Как тебе такое в голову могло прийти? Их сотни, нет, даже тысячи, и все описаны в мельчайших подробностях, а главное — они из самых разных областей науки. Там, к примеру, приводятся тайны света: как свет можно превратить в жидкость, а жидкость — в свет. И где горящая вода Гефеста, заставляющая двигаться повозки без лошадей, появляется из-под земли; также описаны говорящие тарелки, которые способны сохранить твой голос, чтобы он был перенесен на много миль вперед, а в другом месте услышан. Есть там и описание гроба вместе с покойным Христом, про которого Папа и римские священники утверждают, что он душой и телом вознесся на небо. Есть и о возрождении летучего дракона запись. Или о превращении человека в крылатое существо, что позволяет птицей перелетать через Альпы. Или расчет дня твоей смерти с помощью звездного календаря. А также изготовление белого золота, которое могло бы одарить человечество еще большей роскошью, чем золото индейцев. Или сообщение, оставленное нам обитателями других миров: мы не единственные под небосводом, как они сообщают, а всего лишь самые незначительные. И не в последнюю очередь в книгах содержатся бесконечные рецепты эликсиров. Один для предотвращения размножения человека, один для обретения полиглоссии, способности разговаривать на разных языках; другие против чумы, холеры и падучей и — чтобы не забыть — для устранения силы тяжести в сознании каждого отдельного человека. Стоит только человеку осознать свою силу тяжести — и он падает с каната!

При последних словах глаза его горели безумным огнем. Наконец Рудольфо остановился, словно вернулся в реальность из бесконечного сна.

— Думаю, я рассказал тебе гораздо больше, чем имел на то право, — еле слышно прошептал он. — Я не должен был этого делать. Можешь себе представить, что было бы, если бы сокровища мудрецов целиком или даже частично стали достоянием сильных мира сего? Это бы закончилось гибелью рода человеческого. Один бы пытался перещеголять другого, кто-то — завладеть тайной другого, третий — стать богаче соседа, четвертый захотел бы навязывать другим свою волю, своих богов и свою религию. Это был бы конец.

Магдалена почувствовала, что уже пресыщена откровениями мастера. Хотя во времена своего послушничества она проявляла живейший интерес к наукам и проглотила труды Альбертуса Магнуса [7] и его способного ученика Фомы Аквинского, но мало что поняла в картинах, нарисованных Рудольфо. Большинство из перечисленного звучало для нее как заумь и фантасмагория, и у нее — не впервые уже — закралась мысль, что в таких речах все же есть что-то сатанинское.

То, о чем рассказал Рудольфо, тяжким грузом лежало у нее на душе. Ей стало душно в тесном фургончике и показалось, что она вот-вот задохнется. Обуревавшие ее совсем недавно чувства нежности и готовности отдаться вдруг обернулись отчаянием. Мрачные думы овладели ею, и она с тоской посмотрела на дверь. Не говоря ни слова, Магдалена встала и собралась покинуть фургон циркача.

— Теперь ты одна из Незримых! — предостерегающе крикнул ей вдогонку Рудольфо и добавил: — Как бы десятая, то есть лишняя…

Неожиданно природа все-таки вспомнила, что на календаре лето, и вспомнила даже чересчур лихо — уже несколько дней палила беспощадная жара. Луга прямо на глазах пожелтели, потом пожухли и побурели. Цирковой обоз застрял, и труппа не знала, что их ждет дальше.

Около полудня из Мильтенберга вернулся зазывала, где он должен был возвестить в городском совете о прибытии бродячих артистов и закупить провизию для людей и животных. Уже издалека было видно, что миссия его осталась невыполненной. Зазывала, известный как бойкий наездник, вяло трусил на своей лошади. Доехав до лагеря, он спешился с унылой миной и выразительно замотал головой, когда Рудольфо подошел к нему.

— Видимо, мильтенбергцы не рады видеть нас? — заключил Рудольфо.

— Еще хуже, — вздохнул зазывала, славившийся тем, что обычно с особой ловкостью вел переговоры с городскими властями и духовенством. — Они пригрозили натравить на нас собак, если мы осмелимся хотя бы приблизиться к их городу. Мне еще повезло, что у меня не отняли мою лошадку и денежки. Бургомистр, этот раскормленный пузан, заявил, что им самим нечего есть. Ему-то его жировых запасов с лихвой хватит на несколько недель.

— А ты не сказал мильтенбергцам, что у их ворот стоит Великий Рудольфо, которого народ встречает с ликованием даже в таких больших городах, как Кельн и Нюрнберг, где в артистах нет недостатка?

Зазывала разочарованно махнул рукой.

— Я витийствовал, как проповедник, отпускающий грехи с амвона.

— Вероятно, проповедники красноречивее тебя!

Зазывала побагровел от обиды и яростно крикнул:

— Тогда в следующий раз посылай к отцам города свою монашку! Уж она-то будет более везучая, чем я, ведь ей удалось обвести вокруг пальца даже тебя.

Слова зазывалы задели канатоходца за живое. Уже несколько дней среди артистов ходили упорные слухи, что между Рудольфо и Магдаленой что-то есть. Это было тем удивительнее, что мастер, вопреки своим прошлым привычкам, в последнее время успешно отражал любые попытки сближения со стороны женского пола.

Стычка Рудольфо с зазывалой меж тем привлекла других циркачей, они окружили обоих в ожидании захватывающего зрелища.

Рудольфо уже был готов забыть наскоки глашатая и сделать вид, что вовсе не слышал его уничижительных замечаний, но тут увидел обращенные на себя глаза циркачей, с нетерпением ожидающих его реакции. Он подошел к зазывале, развернулся и нанес ему мощный удар кулаком в лицо, да так, что тот закачался и упал на землю.

Поднявшись на ноги, зазывала бросил на канатоходца взгляд, полный презрения. Из его носа тонкой струйкой текла кровь. Физически Форхенборн превосходил своего противника, но прекрасно понимал, что Рудольфо прогонит его, если он посмеет поднять на него руку. Поэтому, вытерев рукавом кровь с лица, он предпочел молча удалиться.