Колле считал несколько странным и даже смешным тот факт, что
Фаш, обычно избегавший публичных заявлений и выступлений, так остро
отреагировал на скандал, связанный с педофилией в Католической церкви. Этих
священников следовало бы дважды вздернуть на виселице, заявил он тогда. Один
раз за преступления против детей. А второй – за то, что опозорили доброе имя
Католической церкви. Причем у Колле тогда возникло ощущение, что второе
возмущало Фаша гораздо больше. Вернувшись к компьютеру, Колле занялся своими
непосредственными обязанностями на сегодня – системой слежения. На экране
возник детальный поэтажный план крыла, где произошло преступление, схему эту он
получил из отдела безопасности Лувра. Двигая мышкой, Колле внимательно
просматривал путаный лабиринт галерей и коридоров. И наконец нашел то, что
искал.
В глубине, в самом сердце Большой галереи, мигала крошечная
красная точка.
La marque
[18].
Да, сегодня Фаш держит свою жертву на очень коротком
поводке. Что ж, умно. Остается только удивляться хладнокровию этого Роберта
Лэнгдона.
Глава 9
Чтобы убедиться, что их разговор с Лэнгдоном никто не
подслушивает, Безу Фаш даже отключил мобильный телефон. К несчастью, то была
весьма дорогая модель с двусторонним радиоканалом, который вопреки его приказам
использовался сейчас одним из агентов для оперативной связи с начальником.
– Capitaine? – В трубке потрескивало, словно при
радиопомехах.
Фаш в ярости стиснул зубы. Что такого важного могло
произойти, чтобы Колле вдруг посмел прервать его интимную беседу с
подозреваемым, особенно в такой критический момент?
– Oui?
[19]
– Capitaine, un agent du Département de Cryptographic
est arrivé
[20].
Гнев Фаша моментально утих. Криптограф? Что ж, хоть и не
вовремя, но новость неплохая. Обнаружив на полу загадочное послание Соньера,
Фаш тут же передал снимки сцены преступления в отдел криптографии в надежде,
что кто-то из их специалистов сможет разъяснить ему, что, черт побери, хотел
сказать этим куратор. И если сейчас прибыл специальный шифр
{2},
то это почти наверняка означает, что они смогли прочесть послание Соньера.
– Я занят, – бросил Фаш в трубку, всем тоном давая
понять, что не в восторге от этого звонка. – Попроси криптографа подождать
на командном посту. Поговорю с ним, как только освобожусь.
– С ней, – поправил его голос на том конце
линии. – Это агент Неве.
Настроение у Фаша сразу испортилось. Софи Неве он считал
одной из самых больших ошибок управления судебной полиции. Эту молодую
парижанку, изучавшую криптографию в Лондоне, года два назад Фашу насильно
навязало начальство, следуя развернутой в министерстве кампании привлекать к
службе в полиции больше женщин. В министерстве были неумолимы и не стали
прислушиваться к доводам Фаша, убежденного, что подобная политика лишь
ослабляет силовые структуры. Женщины непригодны к работе в полиции не только в
силу физиологических особенностей, одно их присутствие самым негативным образом
сказывается на мужчинах, отвлекает от дела, расслабляет. Опасения Фаша
оправдались: Софи Невё обладала особым даром отвлекать его сотрудников, и это
было чревато дурными последствиями.
Тридцатидвухлетняя дамочка обладала решительностью,
граничащей с упрямством. Она умудрилась настроить против себя асов французской
криптографии, всячески доказывая превосходство новой методологии, которой
пользовались в Британии. Но больше всего беспокоило Фаша то обстоятельство, что
глаза всех мужчин отдела были постоянно устремлены на эту весьма
привлекательную молодую женщину.
– Агент Неве настаивает на немедленной встрече с вами,
капитан, – прозвучал голос в трубке. – Я пытался остановить ее, но
она уже направляется в галерею.
Фаша передернуло.
– Нет, это просто ни в какие ворота не лезет! Ведь я ясно
дал понять…
На секунду Роберту Лэнгдону показалось, что Фаша вот-вот
хватит удар. Он не закончил фразу, челюсть у него отвисла, глаза налились
кровью. И взгляд этих глаз был устремлен на нечто, находившееся у Лэнгдона за
спиной. Не успел сам Лэнгдон обернуться, как услышал мелодичный женский голос:
– Excusez-moi, messieures
[21].
Он обернулся и увидел молодую женщину. Она направлялась по
коридору прямо к ним энергичной легкой походкой, каждое ее движение было
отмечено особой грацией. Одета она была в длинный, почти до колен, кремовый
свитер и черные леггинсы. Довольно привлекательна, успел отметить Лэнгдон, лет
тридцати. Густые рыжевато-каштановые волосы свободно спадали на плечи, обрамляя
милое лицо. Она разительно отличалась от кокетливых, помешанных на диете
блондинок, что наводняли Гарвард. Эта женщина была не только красива и
естественна, она излучала уверенность, силу и обаяние.
К удивлению Лэнгдона, она подошла прямо к нему и протянула
руку для рукопожатия:
– Месье Лэнгдон? Я агент Неве из отдела криптографии
управления судебной полиции. – По-английски она говорила с французским
акцентом, что придавало речи особое очарование. – Рада с вами
познакомиться.
Лэнгдон взял ее нежную руку в свою и почувствовал, что тонет
во взгляде удивительных глаз. Глаза у нее были оливковые-зеленые, ясные, а
взгляд – цепкий и немного язвительный.
Фаш злобно втянул сквозь зубы воздух, готовясь дать ей
взбучку.
– Капитан, – словно почувствовав это, она быстро
обернулась к нему, – прошу прощения за вторжение, но…
– Се n'est pas le moment!
[22] – сердито
буркнул Фаш.
– Я пыталась дозвониться, – продолжила Софи
по-английски, из любезности к Лэнгдону. – Но ваш мобильный был отключен.
– Я отключил его специально! – прошипел Фаш. –
Чтобы не мешали говорить с мистером Лэнгдоном.
– Я расшифровала цифровой код, – просто сказала она.
Сердце у Лэнгдона забилось в радостном предвкушении. Она
расшифровала код?
Фаш молчал, не зная, как реагировать на это заявление.
– Чуть позже объясню, – добавила Софи. – У меня
срочная информация для мистера Лэнгдона.
На лице Фаша отразились удивление и озабоченность.