Провокация - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зайцев cтр.№ 14

СЕКРЕТАРЬ: Голосование окончено. Более половины проголосовавших ожидало от Суда именно такого решения. Подробности смотрите на наших сайтах. Пользуйтесь новейшим навигатором от «Майкрософт». Навигатор от «Майкрософт» – интерфейс понятен всякому! Спасибо за то, что вы были с нами. Благодарим нашего спонсора компанию «Майкрософт». Да здравствуют Законность, Демократия и Снисхождение!..

Полицейские втолкнули новенькую в камеру. Она осмотрелась – помещение метров сорок квадратных; решетчатые оконца под потолком, проемы с клеткой из ржавых прутьев в небрежно крашенной стене напротив железной двери, которая лязгнула запорами за спиной; простецкий стол и табуреты поставлены посередине помещения на грязный кафель пола; отвратительно воняет параша в углу; отвратительно шаткие нары забиты женщинами всех возрастов, от совсем еще девочек, до дряхлых старух. Все зэчки, как и она, новенькая, бриты наголо. И все, кроме живописной троицы за столом, одеты в полосатые робы, такие же, как на новенькой, и обуты, как новенькая, в башмаки-говнодавы без шнурков.

Трое за центральным столом смотрят на новенькую, как-то нехорошо улыбаясь.

Облизывая тонкие губы, улыбается, этак с прищуром, тетка лет сорока, худенькая и востроносенькая, похожая на крысу. Она одета в застиранный спортивный костюм, с двумя вырезанными дырками, откуда торчат тощие груди, увенчанные сморщенными сосками. Вокруг сосков вьется цветная вязь искусно вытатуированных каббалистических символов. На босых стопах похожей на крысу тетки тоже есть татуировки, но незатейливые: на каждом пальце наколка в виде эрегированного члена, на подъемах стоп голосующие половые члены побольше. Этакая членистоногая крыска.

Улыбается, широко раскрыв абсолютно беззубый рот, растянув до упора ярко-красно накрашенные губы, лупоглазая девка с бельмом катаракты на правом зрачке. Она одета в розовую кофточку, в колготки сеточкой на голое тело, обута в туфельки на шпильках. На костяных шпильках, с заостренными концами вместо набоек.

Уголком жабьего рта улыбается жирная, усатая баба. На ней лишь трусы, бюстгальтер и войлочные тапочки без задников. Трусы украшает аппликация с Микки Маусом, но головы озорного мышонка не видно из-за нависающих складок жира. На животе-шаре практически горизонтально лежат выпирающие из бюстгальтера огромные груди. По-мужски широкие плечи, слоновые ноги, левая мясистая рука и остальное, все заросло бурой щетиной. Вместо правой руки у женщины-монстра протез. Стальной двухсекционный манипулятор вживлен в куцую культю плеча. Две стальные трубки с шарниром вместо локтевого сустава. А вместо кисти и пальцев два подвижных плоских разновеликих крюка, вроде клешней краба. И в клешне зажата дымящаяся дешевая папироса.

Сгибаясь, шарнир протеза противно скрипнул. Стальная клешня поднесла сигарету к жабьему рту. Жирная глубоко затянулась, выпустила дым через нос, и телеса ее заколыхались. Хрустнули, точно тоже искусственные, в суставах ее колени, качнулись огромные груди, норовя выскочить из бюстгальтера, жалобно скрипнула табуретка, и жирная встала. И, шаркая тапочками, двинулась по направлению к новенькой. А та невольно отступила на шаг, еще на шаг, еще шажочек, до тех пор, пока лопатки не почувствовали безразличный холодок двери.

Жирная остановилась в метре от прижавшейся спиной к двери новенькой.

– Ты когда-нибудь спала с женщиной, киса? – Голос у жирной оказался под стать волосатой фигуре, изъяснялась она густым басом.

– Нет, я нормальной ориентации, – ответила новенькая, глядя на истлевающую в клешне папиросу.

– Хы..! – хохотнула жирная. – Эт ничего, эт мы исправим. Попробуешь пальчика, не захочешь мальчика.

Похожая на крысу тетка тоненько захихикала и высунула язык. Беззубая девка мазнула кончиками пальцев по ее языку и, чмокнув накрашенными губами воздух, дотронулась влажными пальцами до дряблого соска в обрамлении каббалистического татуажа.

– Для начала ляжешь со мной, – объяснила новенькой жирная, затянулась в последний раз, стальная клешня, звякнув, резко разжалась, скуренная до бумажной гильзы папироса полетела на кафель, покатилась к ногам прижавшейся к двери девушки. – Пойдем, киса, – жирная рука потянулась к девушке. – На нижнюю шконку ляжем, простынкой занавесимся, и я тебя всему научу, киска. Пошли, котенок, полижемся.

Новенькая отстранилась от волосатой руки.

– Не ломайся, киса. Все боятся по первому разу, а после говорят мне «спасибо». Не бойся, кошечка, я буду нежной.

– Я тебя и не боюсь, тварь. Много чести! – ответила новенькая, сморщив хорошенький носик. От жирной остро пахло потом и аммиаком. – И ломаться не собираюсь! Я собираюсь сломать тебе, тварь вонючая, последнюю руку, если ты сейчас же от меня не отстанешь... Нет! Лучше так: руку ты сломаешь сама, а я сломаю тебе хребет.

– Ах, вот как ты замурлыкала, киса! – Протянутая к новенькой рука сжалась в кулак. Хищно клацнули стальные клешни. – Кошечка с коготками! Люблю таких, как ты, киса, таких шершавых. Бывали в этой камере и такие конфетки в обертке. Сдирать обертку для меня особое наслаждение. Я буду нежной, но по-другому. Смотри, не умри от моей нежности, сладкая.

Не иначе, жирная имела боксерскую подготовку. Она ударила новенькую без замаха, метясь кулаком в голову. Она вложила в удар весь свой колоссальный вес, о чем зримо свидетельствовали волны в жирных складках, побежавшие по большому телу, словно цунами.

Голову новенькая спасла поразительно ловко. Увернулась в самый-самый последний момент, когда, казалось, что спастись уже невозможно.

И страшный кулак гулко врезался в железную дверь. Железо радостно завибрировало, боксерша взвыла, отдернула руку и смешно округлившимися глазами уставилась на сломанное запястье! Черт побери! Открытый перелом!

– Я... тебя... раскромсаю!.. – задыхаясь от злобы, вращая глазами навыкате, жирная пошевелила культей. Заскрипел шарнир протеза, сгибая манипулятор, как будто заряжая оружие. Клацнули, лязгнули клешни, алчно растопырившись до упора, нацеливаясь на тонкую шею новенькой.

– Решила вскрыть меня, как консерву? – новенькая хмыкнула: – Хм... оригинально, но вряд ли получится, – и она покачала головой на трогательно уязвимой шее. – Как же все-таки от тебя, тварь, противно воняет, фу! – Новенькая неожиданно и легко подпрыгнула, передернула ногами в воздухе. – Кийя!!! – И каблук говнодава утонул меж холмов огромных грудей.

И жирную тушу будто бы торнадо снесло. Оторвало от пола, донесло до стола и швырнуло на столешницу. Тетка, похожая на крысу, и беззубая девка едва успели отскочить, одна вправо, другая влево. Ножки стола не выдержали, надломились, и столешница рухнула вместе с уже неживым грузом.

Остекленели секунду назад смешно округлившиеся глаза. Гигантская туша размякла, повисли по бокам огромные груди, таки выскочившие из бюстгальтера. И только в механизме протеза что-то замкнуло, только манипулятор продолжал «жить»: со щелчком разгибался, щелкал смыкающимися клешнями и вновь сгибался, поскрипывая шарниром, растопыривая половинки клешней, чтобы снова «выстрелить» и опять поймать воздух клешнями, и так раз за разом, раз за разом, щелк-пощелк, щелк-пощелк...