Жесткий контакт - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зайцев cтр.№ 69

– Хлоп, – сдержанно кивнул Пал Палыч. Всякое желание вести диалог с жандармом у Хохлика исчезло бесследно. Господин ротмистр нес обыкновенную агитационную чушь. Неужто жандарм пишет на диск беседу с Пал Палычем? Дурак, Хохлик, сболтнул про конфиденциальные контакты с Карповым, ой дурак! А ну как опочивальню слушает СГБ? Нет, вряд ли. Вчера Пал Палыч самолично проверял помещение на предмет наличия «жучков», и у ротмистра в кармане его чудесный портсигар, чудо техники, замаскированное под портсигар, суперглушилка всего и вся. И все же – а вдруг?..

– Несколько часов назад я видел помеченного ЗНАКОМ человека, который пристрелил, убил пулями таких же, как он, шестерых нечистых, – произнес Евграф Игоревич, задумчиво рассматривая серебряную нашлепку в виде головы льва на своей трости. – Физику феномена я отказываюсь понимать. Физика противоречит здравому смыслу, но на то и существует понятие «феномен». К счастью, пока носители феномена локализованы в замкнутой социальной нише. Пока их возможно уничтожить, пока. Извести под корень всех без разбора причастных к инфицированной социальной среде до поры не проблема. Но прежде всего необходимо отыскать источник заразы – Алекса Таможина. Иначе феномен выйдет из-под контроля и катаклизмы в обществе неизбежны. Да, раньше не было деления на чистых и нечистых, раньше все были чистыми. Было время, и я обходился без трости. Став калекой, я долго и мучительно учился заново ходить, и если сейчас моему левому колену чудесным образом вернется способность сгибаться, я вряд ли удержу равновесие. Точно так же дела обстоят с Державой. Рухнет та Держава, где ЗНАК обесценится, превратится в бессмысленную татуировку. Лично против Алекса я ничего не имею. Ненависть к инфекционной болезни и жалость к больному категории совместимые. Таможин далек от политики и вряд ли ведает, что творит. Но почему бы ему не пойти проповедовать в Китай, например? Или в Орду?.. Оо-ох-х... я устал говорить, брат Хохлик. Довольно разговоров, подвожу итог – если к утру я не встречусь с Алексом Таможиным, я тебя уничтожу, Пал Палыч, обещаю... Сядь! Смирно сиди, мразь! Ничего не желаю слушать! Напряги старые связи в преступном мире, найди мне к утру Алекса. Как хочешь, но найди! Или... ты знаешь, я обещаний на ветер не бросаю, братец...

С придорожного транспаранта на проезжающие по шоссе машины взирал надменный Будда. Слоган под портретом индийского принца светился неоном. Ужасный слоган: «Приди к Будде». Должно быть, сочинял сей косноязычный призыв мигрант из Китая, что обосновался вместе с единомышленниками в монастыре по соседству. Неоновая стрелка под неоновыми буквами указывала на дорогу к монастырю. Отлично вымощенная дорога, трудолюбивые монахи постарались. Если прищуриться и вглядеться в темноту, можно увидеть на горизонте монастырские стены и островок ухоженного леса рядом, в честь которого назвалась обитель.

«Яуза» сбросила скорость, притормаживая у транспаранта. Раб за рулем с опаской покосился на дремлющего Евграфа Игоревича.

– Ваше степенство, приехали.

– Сворачивай, братец... Э! Нет-нет, в «Маленький лес» нам не нужно. В другую сторону сворачивай.

– В другой стороне поле паханое.

– Фары включи, дурень. Поперек поля протоптана дорожка, по ней и езжай, братец. Даю следующий ориентир: деревушка. Впрочем, и не деревушка даже, а хуторок посреди полей. Как увидишь домики да садики, разбуди меня.

На самом деле Евграф Игоревич спать вовсе не собирался. «Яузу» швыряло по ухабам, трясло, мотало из стороны в сторону, плохо приспособленный к езде по бездорожью автомобиль полз через поле по мерзлой земле, а ротмистр сидел, прижатый к креслу ремнем безопасности, и дышал. Закрытые глаза с виду спящего седовласого рабовладельца смотрели в ничто, во вселенскую пустоту бесконечности. Волны дыхания смыли из закоулков мозговых извилин сварливо копошащиеся мысли. Змеи-мышцы оцепенели. Сердце замедлило марафонский бег длиною в жизнь. В низу мерно вздымающегося живота рождалось приятное ощущение невесомости. К Евграфу Игоревичу возвращались растраченные с вечера силы. Организм восстанавливал ресурсы нервных клеток и готовился к впрыскиванию в кровь свежих доз норадреналина.

На самом деле Мастера Боевых Искусств от человека, обученного приемам боя, отличает отнюдь не техника выполнения бросков и ударов. Разница в биохимии. Адреналин – гормон бегства, норадреналин – гормон драки. После долгих лет практики, пройдя подготовку по правильным и часто жестоким методикам, Мастер забывает, каково это, когда надпочечники фонтанируют адреналином. Дрожь в коленях, темнота в глазах – Мастер про них забыл. Холодная решимость, нечувствительность к боли – знакомы и рядовым бойцам, однако лишь реликты, обладающие особым ДАРОМ, способны поддерживать это бесподобное, восхитительное состояние абсолютной свободы от страха сколь угодно долго. И ОНИ называют это состояние счастьем.

– Хутор, ваш благородь.

Евграф Игоревич глубоко вздохнул, резко выдохнул. Открыл глаза. Редкие снежные мухи кружились на присмиревшем ветру. Сквозь прореху в облаках выглядывала полная луна. В голубоватом свечении вечной земной спутницы хуторок просматривался прекрасно, вплоть до отдельных яблоневых веточек, вплоть до каждой доски в заборе.

– Фары выключи, братец.

О! Еще лучше видно все, до мельчайших деталей. Далекий хутор выглядит макетом, детской игрушкой, и ежели имеешь воображение, то легко можно обмануть себя и представить, что по мере приближения к хутору не он вырастает в твоих глазах, а наоборот – ты уменьшаешься до размера игрушечного макета. Лунный свет и прозрачный студеный воздух способствуют самообману. Неужели еще вечером шел дождь вперемешку с мокрым снегом, а небо застилали тучи? Вокруг морозная благодать.

– Братец, езжай между крайними домами.

– Между какими?

– Видишь, всего четыре дома. Между крайними ближними проезжай. Видишь дом на отшибе от нас слева? Бери к нему ближе.

Евграф Игоревич отстегнул ремень безопасности, сунул руку за пазуху, нащупал кожаный футляр размером с сигаретную пачку, который цеплялся к кобуре посредством ленты-»липучки». Щщщ – затрещала «липучка», шшш – зашуршал плащ. Ротмистр вытащил футляр, бжикнул «молнией», вшитой в коричневую кожу, и на ладонь Евграфа Игоревича выкатился шарик с «глазками»-линзами, с ножками «коленками назад» и с тараканьими проволочными усиками. Этакая круглая пародия на кузнечика из легкого металла. Пустой футляр упал под ноги ротмистру, его падение осталось без внимания. Евграф Игоревич сосредоточился на манипуляциях с шариком. Потянул за усики, и в попке кузнечика открылась шторка, под которой прятался окуляр видоискателя. Ротмистр поднес шарик к лицу, глядя через окуляр, поймал в светящееся зеленым перекрестье силуэт предпоследнего дома в ряду бревенчатых домишек, совместил кончики усиков, и зеленое перекрестье, мигнув, поменяло цвет, стало красным. Внутри шарика загудело, завибрировало, дернулись карикатурные ножки кузнечика. Стиснув шарик в кулаке, Карпов опустил боковое стекло автомобильной дверцы, высунул наружу, на воздух, кулак с кузнечиком, разжал пальцы. Ножки искусственного насекомого оттолкнулись от ладони жандарма. Шарик соскочил на землю, подпрыгнул вперед и вверх, еще раз, еще и безнадежно отстал от автомобиля. Колеса «Яузы» крутились быстрее, чем прыгал колобок-кузнечик.