Наследник волхвов - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зайцев cтр.№ 30

В эпоху страны Советов и в Еритнице утвердились колхозы. Присылали обкомы-райкомы в глухую деревню партийцев председателями, но, вопреки всем стараниям правящей партии, и тогда реальную власть в деревне имел лишь потомок волхвов, защитник веры в Николу и верующих в единого Угодника. А направленцы-председатели тихо спивались, боясь лишний раз выйти из сельсовета, боясь пожаловаться на оборотня в райкомы-обкомы и загреметь в психушку или, того хуже, лишиться за склонность к темным суевериям партбилета.

Конфликт КПСС и оборотничества. Абсурд! Повод для анекдота. Меж тем, по крайней мере, оборотничество высмеивать обождите, негоже смеяться над болезнью.

В Древней Греции ликантропию называли «волчьим помешательством». Буквально название этого наследственного заболевания переводится двумя словами: «волк» и «человек». У всех народов Европы есть истории о «волчьем» помешательстве, об ужасных чудовищах-ликантропах. Ликантроп не только ощущает себя волком, но и изменяется физически во время обострения заболевания. Трансформация начинается с легкого озноба, который затем сменяется лихорадкой. Пухнут руки, грубеет кожа, пальцы на ногах искривляются и делаются цепкими, вздуваются надбровные дуги. Коктейль гормонов хлещет водопадом в вены, силы человеческие удесятеряются, пропадает чувствительность к боли, мутнеет рассудок, разум заменяет ярость, все желания сводятся к одному – к непреодолимой жажде крови. Приступ начинается внезапно, ликантроп срывает с себя одежду, становится на четвереньки и превращается в существо, во сто крат более опасное, чем его звериный прообраз.

Приступ проходит столь же мгновенно, как и начинается. Ликантроп вновь становится человеком, он изнеможен, он не в силах шевельнуться, на губах его запеклась кровь растерзанных жертв, под ногтями их плоть, в глазах ужас от содеянного и обреченность. Ликантропия неизлечима. И дети ликантропа будут «оборотнями», и его деды были ими.

«Болезнь оборотничества» нельзя вылечить, но можно научиться ею управлять, ее контролировать. Неподконтрольные, внезапные приступы все равно будут случаться, и в первую очередь ликантроп учится их предвосхищать, учится запирать себя в подвалах, погребах, закрывать пухнущими руками хитроумные замки, которые не сможет открыть рвущийся из чащи подсознания зверь.

Научившись прятать безумие, ликантроп учится его провоцировать, вызывать КРАТКОВРЕМЕННЫЕ приступы болезни одним лишь волевым усилием. Приступы нечеловеческой ярости, ПОДВЛАСТНЫЕ разуму. Приступы удесятеренной физической силы в узде рассудка. Можно научиться сохранять ясность мыслей и трансформировать тело, превращаясь в монстра, один вид которого способен свести с ума недруга.

Самое сложное, высшая ступень этой науки – пугать до смерти, не раня и не убивая. Искусство окутывать жертву хищной звериной аурой, будить в ней животный ужас, первобытные страхи, стыд и обреченность побежденного, страсть к бегству и спасению без всяких надежд вернуться и отомстить.

Жрецы Велеса умели контролировать болезни оборотничества, учили этому сыновей, и, когда стали величать Велеса Николой, когда оказались в изоляции, в окружении христианских крестов, волкодлаки возглавили общины николаитов, вселяя страх в агнцев чуждого им распятого Бога. Ведь что есть «агнец»? Овца. А овцы всегда боялись и боятся волков.

В эпоху страны Советов детей из Еритницы силком увозили в школу-интернат, в Сидоринск. Там они держались особняком и, отучившись восемь классов, возвращались к родным болотам. Спустя два года парней забирали в армию. Редко кто оставался на сверхсрочную или оседал в городах, либо мечтал вырваться в Большой Мир, где иные устои, люди и боги. Большой Мир вспоминали и поминали дурным словом, благодаря Николу за СВОЙ, привычный и понятный, родной мирок.

Исключительно сложный жизненный путь выпал на долю нынешнего старосты, сына старосты прежнего, внука и правнука волкодлаков, наследника языческих ведунов, потомка волхвов.

В двенадцатилетнем возрасте, в самом конце лета, в самом конце летних каникул, он едва не подорвался на мине времен Второй мировой, когда искал на болотах спелую клюкву. Отделался легкой контузией, однако вскоре его признали негодным для службы в Несокрушимой и Легендарной.

Первый приступ ликантропии у потомков жрецов бога Велеса обычно случается в тринадцать лет от роду. Возможно, из-за контузии мальчик пережил и четырнадцатый, и пятнадцатый дни рождения, да так и не стал ликантропом.

Отдельная история, как нынешний староста сумел уговорить отца отпустить его в Северную столицу, в Ленинград, продолжить образование, как учился в ПТУ, как, заикаясь и моргая, сдавал экзамены в ЛГУ, как защищал диплом, как рылся в библиотеках, выискивая материалы о культе Николы, статьи о ликантропии, сказки об оборотнях, факты из истории дохристианской Руси. Втайне, с раннего детства, он мечтал понять свой мирок, но жить в Большом Мире.

В двадцать три года у него случился первый, запоздалый, приступ ликантропии. Талантливого аспиранта, уже сдавшего все кандидатские минимумы, увезли на «Скорой» в больницу для душевнобольных. Было открыто и тут же, после психиатрической экспертизы, закрыто уголовное дело, прекращено расследование фактов беспочвенного избиения заикой-аспирантом соседей по общежитию и нанесения тяжких телесных повреждений санитарам «Скорой помощи». Спас Никола – обошлось без убийств.

Неприятно вспоминать год принудительного лечения, приезд старика отца, выписку «под расписку», дорогу домой, в Еритницу, дорогу, с которой не повернуть вспять и не свернуть в сторону.

И снова его спас Никола – отец успел-таки научить сына всем искусствам и премудростям волкодлаков.

Утонул в болоте младший братишка-ликантроп, которого прочили в старосты, умер отец, и несостоявшийся кандидат наук встал во главе общины николаитов. Еритница – его королевство и его тюрьма. Заботиться о деревне, быть главным среди николаитов и оставаться до могилы оборотнем – его судьба.

О, если бы по Центральному телевидению прошел репортаж о Еритнице! Не про ликантропа старосту, нет, что вы! О своей доле он поведал по секрету, можно сказать – исповедовался. Если бы телевидение показало Еритницу с положительной стороны, представив деревню этаким заповедником исконно русских постъязыческих верований, патриархальных укладов и нравов, тогда и в районе, и в области стали бы относиться к николаитам лучше.

О, если бы репортер Андрей появился в Еритнице! Тогда, будьте уверены, староста сумел бы уговорить его сделать репортаж, полезный для деревни, для объекта своей заботы и для себя, в конечном итоге! Но репортер пропал без вести – и вновь на Еритницу падает тень подозрений...

– ...мэ... мэ'м... мне не выгодно его исчезновение. Деревне оно не... не... не выгодно по... по... по...

– По соображениям здоровой житейской логики, – чисто машинально закончил его мысль Игнат, спохватился, выкрутился изящно: – Ой, простите! Перебил вас, извините!

– Я не... не... не то хо... хо... хотел сказать. Са... са... спросить хо... хо... тел: вы по... по... нимаете, чэ... чэ... что нам нету выгоды в про... про... паже ва... ва...