Битвы за корону. Прекрасная полячка - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Елманов cтр.№ 53

— Князь предлагает смириться? — криво усмехнулась она.

— А что остается? Наказать всех огульно, без разбора?

— Речь не о наказании — о взыскании особой подати, — напомнила Марина. — Будет токмо справедливо, коль они расплатятся за учиненные злодеяния. Пусть не жизнями, но хотя бы серебром.

— Если угодно видеть новый бунт, куда яростнее предыдущего, пожалуйста, — отчеканил я. — Но указ о новой подати в пользу своих соотечественников подписывайте сами вместе с батюшкой, а я участвовать в этом безумии не желаю. Мою нынешнюю избу не сравнить с прежним теремом, но, когда она заполыхает, мне все равно будет ее жалко.

Остальные дружно закивали, соглашаясь.

— А кроме того, откуда у ляхов такие деньги? — усомнился я. — Вот тут у Афанасия Ивановича лежат бумаги о том, кто сколько имел. Я как-то взял из любопытства челобитную некоего Стрембоша и проверил. Получилось нехорошо. Вроде бы и шляхтич, а врет как сивый мерин…

— Не может такого быть! — вспыхнула от гнева Марина.

— Может! — не уступил я. — Еще как может.

И далее сделал подробный расклад, подкрепив каждое свое слово показаниями свидетелей (все как один поляки), что тот до погрома не имел ни кунтуша, расшитого жемчугом, ни сабли с пятью драгоценными камнями на эфесе, ни серебряных уздечек, ни… Словом, от его претензий на сумму аж в семь тысяч злотых осталась не десятая — двадцатая часть. Вообще-то сомнительно, что он имел добра и на оставшиеся три с половиной сотни, но отсутствия кое-чего моим людям просто не удалось доказать.

— Я допускаю, что некоторыми из них были допущены определенные преувеличения… — встрял пан Мнишек.

— То не преувеличения. То чистая, не замутненная правдой ложь, — перебил я его.

— Но если выплатить им из доходов виновных бояр, кои те получали со своих вотчин… — начала Марина.

— Все вотчины уже перешли в казну, то бишь к будущему государю, — напомнил я. — Мне казалось, одна из главных целей Опекунского совета передать по достижении совершенных лет нашему будущему царю полные закрома. Странно слышать от его матери и деда предложение обратного: начать проматывать достояние сына и внука, не успевшего родиться.

Упоминание о ребенке отрезвило закусившую удила яснейшую. Угомонилась. Правда, на время, а через полчаса все закрутилось по новой.

Вечером я устроил Годунову очередной разбор полетов, доказывая, в чем он ошибся и почему ее очередное предложение, которое прошло, в корне неправильно. Он, как и обычно в последнее время, в ответ виновато кивал и клятвенно обещал исправиться, но обещания так и остались обещаниями, и я понял, что надо принимать кардинальные меры.

А куда деваться, коли Марина приобретала все больший авторитет в совете, тем самым отнимая его у Годунова. И не один авторитет. Гораздо хуже, что она отнимала у меня самого Федора.

Повторюсь, дело не в ревности. Если б царевич научился отделять личные интересы от государственных — одно, а так это становилось чересчур опасным. И главная проблема заключалась не в том, что она морочила царевичу голову, а в том, как хорошо у нее это получалось.

Хоть я и не пророк,

Но видя мотылька, что он вкруг свечки вьется,

Пророчество почти всегда мне удается:

Что крылышки сожжет мой мотылек. [34]

Спасая «мотылька» по фамилии Годунов, я принялся действовать в двух направлениях. Коль Мнишковна столь рьяно ратует за своих соотечественников, я решил добровольно надеть на себя третий хомут, то бишь возглавить Панский приказ, ведавший всеми делами с иноземцами. Это я провернул быстро, ибо руководил им тоже Петр Федорович Басманов и после его гибели место оставалось вакантным.

Ну а теперь нейтрализация самой яснейшей.

Я не стал дожидаться приезда Любавы. Да и сумеет ли русский клин выбить польский — бог весть. Действовать же предстояло срочно, ибо на очереди были переговоры с представителями Русско-Английской компании, добивающимися подтверждения прежних льгот. Более того, они успели намекнуть, что не прочь заполучить и новые. А взамен посулили предоставить казне кредит на сумму не менее ста тысяч рублей, а можно и двухсот — трехсот, под ничтожные двадцать, а то и пятнадцать процентов годовых. И Марина Юрьевна вместе с батюшкой больше всех прочих ратовала за этот кредит, простодушно удивляясь, отчего я противлюсь, коль деньги сами идут в руки.

И вновь, как я ни науськивал накануне вечером Годунова, втолковывая, что одно только право на исключительную торговлю, которого они жаждали больше всего, обернется для Руси огромными убытками, все оказалось бесполезно. Правда, на сей раз полностью с Мариной и ее толстым папашкой он не согласился, предложив отсрочить окончательное решение на неделю, за которую наши дьяки все просчитают.

— Хоть я и не понимаю, что даст оная задержка, но отказать такому кавалеру, как Федор Борисович, не в силах, — с томным вздохом заметила Мнишковна престолоблюстителю, порозовевшему от смущения и — уверен — удовольствия, и, повернувшись ко мне, надменно усмехнулась: — Вот уж не мыслила, будто князь и герцог станет унижать свое достоинство, считая полушки.

— Полушек отродясь не считал, — огрызнулся я. — А здесь речь о сотнях тысяч рублей.

— Ах, все равно, — отмахнулась она. — Вести себя подобно торгашу не добже для благородного рыцаря.

Очень хотелось съязвить в ответ насчет ее батюшки, который, вне всяких сомнений, судя по многочисленным долгам, благороден дальше некуда, но я сдержался.

А помимо англичан оставались польские послы. Поняв, кто берет верх в совете, они усиленно нажимали на то, что Русь не может дружить с двумя врагами одновременно. Следовательно, нам надлежит отвернуться от Марии Владимировны и вернуть в Москву всех русских стрельцов, сидящих в градах Эстляндии и Лифляндии. К тому же этим мы ничего не нарушим, ибо договор с новоявленной королевой Дмитрий подписать не успел.

И далее недвусмысленный намек, что коли мы все-таки подпишем с нею сей договор, то король Сигизмунд сочтет себя вправе в одностороннем порядке разорвать иной, заключенный им шесть лет назад с Русью. А какова сила польской конницы и ее бравых гусар, даже когда их крайне мало, русские воеводы смогли убедиться не столь давно, когда всего пара тысяч бравой шляхты сумела свергнуть узурпатора и посадить на престол законного государя.

Едва они покинули нас, как бояре стали переглядываться, а на лицах у всех троих явно читалось: надо бы уступить. Благо договор и впрямь не составлен, а потому ни о каком нарушении своих обещаний речи быть не может.

И снова я спорил до хрипоты, чуть ли не на пальцах доказывая, что одно согласие взять грады в подарок наглядно свидетельствует о замыслах покойного государя принять Марию Владимировну в свое подданство. Пришлось даже открыть, что для того им и была организована эта затея, дабы показать, что он — истинный император, имеющий в своем подданстве королей.