Битвы за корону. Прекрасная полячка - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Елманов cтр.№ 49

— Non liquet, [28] — упрямо покачала она головой. — То не есть прямое слово. Мне надо, князь, дабы ты сказал ab imo pectore, [29] на чьей ты стороне. Притом поведал это statim atque instanter. [30]

— Что-то я не пойму! — недоуменно уставился я на нее. — Куда яснее-то?! Неужто моя мысль настолько непонятна? Править страной в ближайшие двадцать лет надлежит Опекунскому совету, верно? Кто туда входит, известно. Чтобы держава стала могучей и народ в ней процветал, этот совет должен не только принимать мудрые решения, но и действовать заодно. И хотя мне плохо ведома латынь, — напомнил я ей о своем незнании, а то ишь разошлась, — но, как воеводе, хорошо известно мудрое высказывание римлян: «Ibi victoria, ubi concordia». [31] Да и в Писании говорится, что дом, разделившийся в себе, не устоит, — позволил я себе вольную цитату из Библии. — Так зачем, наияснейшая панна, вопрошать меня, на чьей я стороне?

— Выгоды для державы каждый разумеет по-своему, — пояснила она. — Я их зрю в том, чтоб сей варварский народ пошел наконец-то путем, указанным ему мудрыми людьми из просвещенных стран…

Я угрюмо засопел, но возражать не стал, иначе она вмиг вычислит, на чьей стороне мои симпатии. Тогда и откровенного разговора не получится. Ладно, сглотнем. Собака лает, а караван идет. Утешимся тем, что моськи, утверждающие свое величие путем тявканья на слона, были и будут всегда и повсюду.

— …а таковых в совете покамест трое из семи, да и то с одним из них не совсем понятно, — уловил я концовку ее речи.

— Действительно, в любом случае получается меньшинство, — согласился я. — Нужно, как я понимаю, не меньше четырех, верно?

— Маловато, — подтвердила Марина. — Но тут как посмотреть. Четвертый, Годунов, зависит токмо от тебя, в этом я ныне лишний раз убедилась. А касаемо прочих, то у них самих хватает разногласий, и таких, что они порой от слов норовят перейти к кулакам. — И она презрительно усмехнулась. — Получается, ежели один боярин молвит словцо супротив, то другой непременно встанет на нашу сторону. Вот тебе и пятый. А где пятеро из семи, к тем и князь Мстиславский примкнет, дабы в одиночестве не остаться. И получается, дело за тобой, князь.

И вновь я невольно восхитился столь безукоризненно точным раскладом сил. Восхитился и окончательно отставил в сторону откровенный ответ, который подумывал ей дать. Нельзя. Ни в коем случае нельзя. С таким опасным врагом вести искреннюю беседу не просто глупо — чревато. Ишь «просвещенная» выискалась. А православие, выходит, побоку, ибо темное, замшелое и дремучее. Ну-ну. Хотя, может быть, я ошибаюсь и она имела в виду вовсе не веру? Ну-ка, ну-ка, проверим.

— И куда ж мы поведем Русь? К какому берегу? — эдак равнодушно, чтобы, упаси бог, не поняла, насколько важен для меня ее ответ, осведомился я.

— К благу страны, коего она пока по причине своей отсталости чурается. Пора, давно пора Руси жить одной жизнью с Европой, включая законы и… прочее, — вильнула она, не сказав впрямую об унии, но в то же время дав ясно понять, чего ей хочется добиться. — Покойный государь сделал кое-что на этом пути, подтолкнул ее, но слабо, очень слабо. Однако то не его вина — он не успел. Но ничего, остальное мы сможем сами. Да и тебе прямая выгода, князь. Кем ты будешь подле Федора? Одним из его советников, не более, и далеко не самым первым, не надейся — родовитые ототрут, и герцогский титул тебе не поможет. А у меня… Впрочем, о том я вчера уже обмолвилась и повторяться не стану.

— И опять я не пойму, — нахмурился я. — Коль в совете все окажутся заодно, при чем тут…

— Это пока он вообще есть, — раздраженно перебила Марина. — Сам ведаешь — кому родиться, одному богу ведомо. А если у меня появится дочь? Или…

Она не договорила, встав и направившись к иконостасу в углу. Медленно перекрестившись на темную икону Христа, судя по нахмуренному лицу явно недовольного, что Мнишковна подносит ко лбу не два пальца, а всю пятерню, она повернулась и вновь подошла ко мне. Даже при свете свечей было заметно, как она бледна. Однако решимость ее не покинула. Дойдя до стола и тяжело оперевшись о столешницу обеими руками, она склонилась чуть ли не к самому моему лицу и выдохнула:

— А если вовсе никто не родится? — Но вмиг заторопилась, заспешила с пояснениями: — Всякое ведь бывает. К примеру, мертвое дитя. Тогда неминуемо встанет вопрос о новом государе. Или… государыне. И я хочу уже сейчас знать, кого из нас ты поддержишь.

«А ведь она не беременна, — вдруг понял я, глядя на нее. — Или, во всяком случае, сама того не знает. Так-так…»

— А вот о неприятностях с ребенком и вовсе упоминать не стоит, — вежливо посоветовал я ей. — Прожив более двух лет на Руси, я успел, образно говоря, пропитаться русским духом, в том числе и некоторыми суевериями, в число которых входит и сглаз. Потому о них лучше помалкивать. Что до вопроса, и тут отвечу не тая: в случае… э-э-э… чего непредвиденного, мне лучше до поры до времени оставаться во враждебном лагере. Тогда противники наияснейшей станут обращаться именно ко мне, а заранее знать планы врага — наполовину одолеть его. Пока же мы не знаем, чего ждать от каждого из них.

— Да, то добже разумно, — задумчиво согласилась она. — Но смотри, князь. Я и без тебя управиться смогу, хотя придется, скрывать не стану, труднее, пусть и ненамного. Ты же, если вздумаешь изменить, потеряешь все. Поверь, я о том позабочусь, ибо кунктатора я могу простить, но предателя…

— Вот и договорились, — вздохнул я, направляясь к выходу, но у самой двери притормозил и ядовито заметил: — Между прочим, именно благодаря тактике Фабия Максима, прозванного так, Рим сумел одолеть непобедимого Ганнибала. — И, с глубоким удовлетворением обнаружив, как ее рот открылся от удивления (а вот тебе! И мы, дикари, кое в чем не лыком шиты, хотя и не сильны в латыни!), отвесил ей прощальный поклон и, не мешкая ни секунды, вышел.

Что же касается ее обещания управиться без меня, то вскоре я воочию убедился — и впрямь может управиться. Да еще как лихо! И хватило мне, чтобы уразуметь это, всего пары заседаний Опекунского совета…

Проводить мы их решили не в Передней палате, а в комнате, соединявшей ее с жилыми покоями государя. Ранее право доступа туда имели исключительно ближние бояре, потому она считалась как бы почетнее. Ну и не столь велика, как Передняя, всего-то метра четыре на четыре. Для восьмерых самое то. Но дабы заседание одних не мешало другим и в то же время чтобы у нас всегда была возможность появиться в Думе, договорились совещаться в иные дни, то бишь по вторникам, четвергам и субботам.

А сесть я предложил за круглым столом, о приобретении и установке которого позаботился заранее. Тайная цель, которую я при этом преследовал, — не позволить Мнишковне, как венчанной царице, единолично усесться во главе.