Крестная дочь - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Троицкий cтр.№ 17

– Оставайтесь, – посоветовал Зубов. – Так будет лучше.

– А что случится со мной, если ваш план развалится? Люди, которых вы ждете, останутся живы. И прикончат вас? Ну, что тогда?

– Тогда я вам не завидую, – честно ответил Зубов. – Тогда, пожалуй…

– Черт бы вас побрал, только не пугайте меня, – сказала Панова. – Я пуганая. Бывала в местах и похуже этих. И мужиков встречала покруче вас.

– Приятно, что у вас за плечами богатый жизненный опыт, – усмехнулся Зубов. – Значит, я вас не убедил? Вы все-таки уйдете?

– Обязательно, – голос зазвучал твердо. – И темноты дожидаться не стану. Я не хочу становиться свидетелем убийства. Точнее, соучастником. Если бы вы знали, насколько мне все это противно. Тьфу.

– Что ж, как знаете… Я испытываю перед вами что-то вроде вины. Короче, не стану становиться на дороге. Это ваше решение.

– Последняя просьба…

Панова поморщилась. Просить Зубова ни о чем не хотелось, но иначе нельзя. Кровь из носа надо позвонить на работу, в газете порядки строгие, а на место Пановой метит одна баба по фамилии Коробкова, любовница одного очень большого человека. Пока она всего лишь корреспондент, пешка, не обремененная талантами. К тому же совершенно безграмотная. В слове «корова» сделает две ошибки. Но с ее звериной хваткой, неуемным аппетитом и умением терпеливо дожидаться подходящего момента, есть все шансы пройти в ферзи. Любовник замолвит за нее слова, да и сама Коробкова переспит с кем угодно, хоть с главным редактором, хоть с помощником верстальщика, лишь бы своего добиться.

А тут такой шанс выпал: заведующая отделом светской хроники без объяснения причин, даже без звонка, просто не выходит на работу. Подставляет своих подчиненных, всю газету. Из этого можно такое кадило раздуть, тошно станет.

Панова не сильна в подковерной борьбе, у нее нет любовника с огромными связями и деньгами. А с приходом нового хозяина газеты все осложнилось. Положение у нее пока прочное, она журналист с именем. Но на памяти Лены из-за пустяка со службы вылетали и не такие именитые. Надо обязательно дозвониться шеф-редактору, объясниться, сказать, мол, заболела или придумать что-то поубедительнее… Это не важно. Главное поговорить и отпроситься. Зубов хотел запугать ее, но нарвался не на дуру. Ясно, выбраться отсюда не так просто, придется предпринять пешую прогулку, а потом доехать до аэропорта на попутках или автобусе.

Но все проблемы решают деньги, а деньги у нее есть. И не только рубли. За подкладкой сумки восемьсот баксов. Этого хватит, чтобы избежать формальностей и проволочек при оформлении авиабилета. Ей нужно немного времени. Максимум через три дня она будет в Москве. И постарается забыть обо всех злоключениях.

– Я видела у вас спутниковый телефон, – сказала Панова. – Мне нужно позвонить. Не беспокойтесь. Позвонить не в милицию и не в ФСБ. Всего лишь на работу. Завтра я дежурю по номеру. Если не появлюсь, не отпросившись, меня просто турнут со службы. Сейчас запарка, корреспонденты не вышли из отпусков. И заведующая отделом вдруг… Как бы это сказать… Загуляла.

– Без проблем, – кивнул Зубов. – Я сам двумя руками за служебную дисциплину. Но если вы скажете одно лишнее слово, только одно… Я оборву разговор.

– А я подумала, за одно лишнее слово вы пристрелите меня из своего поганого ружья.

Время медленно приближалось к обеду, желудок Девяткина, ни проглотившего с утра ни кроши, глухо урчал, требуя пищи. Но обедом в квартире не пахло. Зато в воздухе витал запах нафталина и какой-то аптечной дряни.

Маргарита Николаевна, младшая сестра покойной поэтессы Волгиной, расположившись за круглым столом у окна, сосредоточено работала. Грызла кончик шариковой ручки, морщила лоб, делала очередную запись на листке бумаги. И, уставившись в потолок, долго сидела с открытым ртом, вспоминая, какие именно ценные вещи исчезли из квартиры старшей сестры. Девяткину оставалось только наблюдать за этими манипуляциями, и время от времени, чтобы не заснуть, задавать очередной уточняющий вопрос.

– Вот вы пишите, что у Ирины Николаевны хранилась две пары мужских часов, золотые «луковицы» фирмы «Мозер», предположительно тысяча девятьсот десятого года выпуска, – он потыкал пальцем в первую исписанную страничку. – Это что абсолютно одинаковые часы?

– Не совсем, – Маргарита Николаевна сняла очки и потерла пальцами тонкий породистый нос. – Один экземпляр выпущен в простом оформлении. Часы с двумя крышечками. Внешняя крышка с фирменным вензелем. Внутренняя крышка гладкая. А внешняя крышка других часов украшена драгоценными камнями. Эти часы – штучный товар, они занесены в специальные каталоги. Но их цену, даже приблизительную, я не назову.

– Этого не требуется. Надо дописать, какие различия были между часами. И что за камни на крышке. И вот еще: тут указано, что в сережках белого золота бриллианты по два с половиной карата. Хорошо бы указать, какая у камней огранка.

– «Розочка», разумеется, – сказала Волгина-младшая. – В старину ювелиры использовали эту огранку. Другой, по-моему, и не было.

– Вот и напишите – «розочкой».

Девяткин вернул хозяйке листок и стал смотреть в окно. В этой квартире уже появлялся дознаватель, составлявший перечень пропавших ценностей, но сработал он халтурно, видно, торопился по своим делам. В составленном поминальнике не были описаны приметы ценностей, внешний вид, качество и вес пропавших камушков. Девяткину пришлось самому заняться этой рутиной, хотя в ювелирных делах он разбирался поверхностно. Слава богу, у Волгиной оказалась цепкая память. Обида занозой засела в ее сердце на всю жизнь: лучшие ювелирные изделия, настоящие произведения искусства, получила по наследству старшая сестра, которая никогда не носила даже скромные сережки, даже колечко из самоварного золота. А младшей сестре досталось что похуже. Почему так? В подробности Волгина не вдавалась, а Девяткин решил, что маленькие семейные тайны к его делу не относятся.

Пару раз в комнату входил высокий старик, он держал спину прямо, пояс теплого, простроченного золотой ниткой халата, туго затянут на животе. Антон Андреевич, доктор медицинских наук и член всех известных академий мира, исподлобья смотрел на Девяткина, попусту отнимавшего время у его супруги, хмурился и сердито стучал по полу резиновым наконечником палки. Его лысый шишковатый череп блестел, на щеках играл румянец, на скулах перекатывались желваки. Старик был настолько похож на одного известного вора в законе по фамилии Кирсанов, что Девяткин боролся с желанием встать, заковать профессора в наручники и пару раз съездить кулаком по его умной башке. Но того вора еще три месяца назад приговорили на сходняке его же коллеги. Еще живого Кирсана затолкали в двухсотлитровую бочку и залили жидким бетоном.

– Муж волнуется, что вы втягиваете меня в это дело, – вздыхала Волгина. – Говорит, что убийцу все равно не найдете. И ценности тоже. Только нервы истреплете.

– Лично я вас никуда не втягиваю, – отвечал Девяткин. – Вы исполняете гражданский долг. А у вашего супруга случайно брата нет? Один мой знакомый очень на него похож.