Дневник покойника - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Троицкий cтр.№ 19

– Это ночью было, я как раз встала принять таблетку от температуры. – Женщина вытащила платок, будто собиралась чихнуть, но не чихнула, а только скорчила плаксивую физиономию. – Знобило меня. Вдруг слышу, над головой, в верхней квартире, кто-то очень громко разговаривает. У нас дом старый, стены и перекрытия хорошие, толстые; надо очень громко говорить, чтобы тебя услышали соседи. Правда, слов я не разобрала.

– Не беда, – улыбнулся Девяткин. – Вы на часы случайно не посмотрели?

– Как раз свет на кухне зажгла и посмотрела. Половина третьего ночи. Я подумала, что у нашего артиста опять гости собрались и угомонятся не скоро. Под утро разве что.

– И часто артист к себе компании водил? – спросил Девяткин.

Он прислонил к стене костыль, опустившись на стул, натянул резиновые перчатки и приступил к изучению ящиков письменного стола, выдвинутых и брошенных на пол убийцей. Вот небольшой альбом с пожелтевшими фотографиями, под ним сборник рассказов Бунина «Темные аллеи», тут же «Лолита» Набокова. И еще книжка некоего Эдуарда Кожина под названием «Я имел их всех», с порнографической обложкой и соответствующими картинками. В следующем ящике роман «Тропик рака», потрепанный, будто его украли из публичной библиотеки. Интересно… В зрелом возрасте Свешникова потянуло на эротику.

– Да уж, друзья приходили, – сказала Быстрова. – Он был человеком общительным. Последнее время начались неприятности в театре. Он говорил, что всякие сопляки затирают его, новых ролей не светит, и на этой почве стал чаще к бутылке прикладываться.

– Что вы еще слышали, кроме громких голосов?

– Какие-то шумы, будто мебель двигали, – ответила женщина. – А потом крик, какой-то дикий, нечеловеческий. Я вздрогнула. Даже подумала, что не человек кричит, а раненая собака завыла. За всю жизнь только один раз такой крик слышала. Работала на заводе, и одному рабочему руку в станок затянуло. Так вот, он так же дико кричал и выл от боли. Я хотела полицию вызвать, разбудила мужа. Он говорит: это наш артист с гостями развлекается, пропади он пропадом, и отвернулся к стене. А я не стала звонить.

– Угу, угу, – закивал головой Девяткин. – Сейчас запишем ваши показания, и можете быть свободны.

К разговору внимательно прислушивался седой человек в шерстяном черном костюме. Это был знакомый всем сотрудникам уголовного розыска эксперт-криминалист Усов, или просто дядя Вася. Каждую встречу с Девяткиным дядя Вася использовал для того, чтобы всласть, до хрипоты, до дрожи в голосе, поспорить о футболе. Но на этот раз Девяткин что-то не в настроении, видно, сломанная нога побаливает. И день сегодня трудный – только час тридцать, а уже второй труп. Первым был новорожденный младенец, выброшенный из окна молодежного общежития.

Дядя Вася заполнял бланк протокола, с трудом сдерживая желание напомнить Девяткину, что вчера его любимый футбольный клуб «Спартак» проиграл с позорным счетом команде, находящейся внизу турнирной таблицы. Закончив писать, он отодвинул бумагу и, выждав момент, когда свидетель замолчала, заметил, обращаясь к Девяткину:

– Я вчера футбол смотрел. Да… Разные игры видел, но такого безвольного поражения «Спартака» давно не было. Как подменили команду. Паралитики, а не футболисты. Отсутствие физических кондиций – это ладно. Но полное нежелание играть… Это уже выше моего понимания.

– Слушай, у нас тут труп свежий, а ты про футбол, – вздохнул Девяткин и торопливо сменил тему разговора: – Давай про футбольные дела после работы.

– В прежние времена свежие трупы тебе не мешали говорить о спорте. Даже наоборот. Ты всегда во время осмотра мест происшествия на футбол сворачиваешь.

– А теперь вот решил избавиться от этой дурной привычки, – отрезал Девяткин и бросил на эксперта испепеляющий взгляд. – И тебе пора.

На экране ноутбука Дорис увидела саму себя. Она сидела на даче покойного режиссера, за его рабочим столом. Вот она ссутулилась и углубилась в чтение дневника. Затем наклонилась, вынула из сумки портативный сканер, провела им сверху вниз по странице. Затем сканировала следующую страницу.

– Я прокручу дальше, с вашего разрешения? – спросил Грач. – Там все одно и то же. – И нажал кнопку.

Дорис отвернулась, чувствуя, как щеки наливаются краской, будто ей надавали пощечин.

– Я хотела все объяснить, – начала она. – Хотела рассказать, но не смогла. Там, на даче, в присутствии полиции и этих людей из поселка я была совершенно раздавлена. Просто сидела и смотрела на происходящее, будто видела страшное кино. Решила, что верну дневник позже… Как к вам попала эта запись?

– Тут все просто, – вздохнул Грач. – Я на даче не только сторожа держал, но и еще кое-какие меры принял, во избежание воровства. Когда позавчера мы были на даче, я вынул кассету из камеры и опустил в карман. Сначала забыл про пленку, ведь я вам доверял, даже не мог подумать, что вы способны на такое…

Дорис хотела вытащить из сумочки носовой платок, но его не было. Зато нашлась пара бумажных салфеток. Она вытерла слезы, глядя на экран монитора, но изображение все равно оставалось нечетким. Съемку вели откуда-то сбоку и сверху, видимо, камера была установлена между книгами в одном из открытых шкафов. Звук из ноутбука выходил едва слышный. Кажется, Грач позвал Дорис, сказал, что заводит машину, пора уезжать. Она что-то ответила, потом подняла голову и долго смотрела через окно на луг и лес.

– Обратите внимание, как долго вы любуетесь природой, – заметил Грач. – Я поначалу не придал этому значения. Ну, природа у нас действительно прекрасная. Почему бы, как говорится, не бросить взгляд? На самом же деле именно в эту минуту вы приняли роковое решение. А дальше действовали быстро и решительно. Вот смотрите. Вы поворачиваетесь к столу, опускаете в сумку сканер. А дальше, вот… Туда же засовываете дневник отца. Смотрите.

Дорис снова взглянула на монитор. Сумка не слишком большая, в ней полно всякой бесполезной ерунды, даже портативный сканер вошел туда с трудом. Вот она закрывает дневник и торопливо сует его в сумку. Берет со стола купленную в Москве газету и кладет ее сверху. Толстая тетрадь в переплете из серой кожи с хромированной застежкой осталась лежать на углу письменного стола. Тетрадь почти новая, исписана всего пара страниц.

Усмехнувшись, Грач нажал кнопку, и экран погас.

– Я шел на эту встречу и думал: что же она скажет в свое оправдание? Увы, я услышал именно то, что и ожидал. Вы снова не захотели быть искренней. Вы понимаете, что с этой записью я мог прийти не сюда, а в полицию?

– Понимаю, – кивнула Дорис. – Но послушайте…

– Нет, это вы послушайте. Вы американка, менты наверняка переговорят с начальством и захотят спустить это дело на тормозах, не раздувать скандала. Но так не получится. Если бы менты задумали показывать свои фокусы, я бы дал материал во все газеты. В том числе и в интернет-издания. Тогда запись увидели бы ваши сослуживцы и друзья и поняли, что госпожа Линсдей – обычная воровка. Втерлась в доверие к сыну Лукина и украла у него самое дорогое – дневник покойного отца. Скажу иначе – обворовала покойника. Хуже этого ничего нет, ведь покойник не может себя защитить. А вы обокрали его, вы украли у него…