Ребус. Расшифровка - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шушарин, Евгений Вышенков, Андрей Константинов cтр.№ 48

– Ну что, нас утро встречает пением птиц?!

– Вроде того, Александр Сергеевич… Что-то около того…

– Что, головушка побаливает? – поинтересовался Нестеров, подразумевая похмелье.

– Еще как, – согласилась Полина, подразумевая Козырева.

– Ну, ты там не сильно самолечением увлекайся. Не забудь, что нам сегодня в двенадцать заступать: праздники праздниками, а работа сама в лес не убежит.

Ольховская бросила взгляд на часы – начало десятого. Предусмотрительный Нестеров специально разбудил Полину пораньше, чтобы дать ей время на всякие женские штучки.

– Все, тебя и Лямку разбудил-предупредил. Осталось только Козырева поднять, а он чего-то на трубку никак не отзывается. Видать, дрыхнет сном богатырским.

– Да вы не волнуйтесь, я сейчас его сама разбужу… – начала было Полина, но тут же осеклась и с ужасом осознала, что запалилась. Да, рано ей еще праздновать День разведчика вместе «со взрослыми».

На другом конце провода Нестеров крякнул, но смолчал. Пожелал Полине доброго утра и отключился.

Будить Козырева Ольховская не стала. Она просто включила музыку погромче и пошла на кухню готовить завтрак. Одна лишь мысль о еде у нее вызывала тошноту, но Пашу, наверное, следовало покормить. Какой-никакой, а все же мужик.

Минут через пять на кухню заглянул Козырев. В одних трусах, помятый, взъерошенный, он поздоровался с виновато-счастливой улыбкой, но Полина в ответ лишь кивнула и показала рукой: мол, ванная там. Затем Паша с аппетитом поглощал яичницу, а Ольховская варила кофе в турке, стараясь не встречаться с Козыревым глазами. Ей было стыдно. Пашу же в этот момент занимали проблемы совершенно другого плана. Вчера он здорово перебрал, а потому, «как все это у них ночью было», к своему глубокому сожалению, помнил лишь в общих чертах, без кружащих голову подробностей. Ему хотелось задать совершенно банальный для подобных ситуаций «мужской» вопрос, который в подобных ситуациях женщины терпеть не могут. Вопрос был такой: «Ну, как тебе? Понравилось?» Причем вопрос этот, как правило, задается с интонацией, не допускающей отрицательного ответа. Хорошо, что в конечном итоге этого вопроса Козырев так и не задал. Сейчас Полина была в таком состоянии, что ни за что не стала бы лукавить и честно сказала бы все, что она думает и по поводу минувшей ночи, и по поводу Пашиной мужской состоятельности. И тогда нанесенная козыревскому самолюбию психологическая травма вполне могла бы стать для него несовместимой с дальнейшей жизнью. По крайней мере, с половой…

Нестеров вошел в комнату для инструктажа и с усмешкой лицезрел, что все члены его боевого экипажа сидят в солнцезащитных очках, входящих в обязательный джентльменский набор экипировки «грузчиков».

– Вот только не держите меня за идиота, – приветствовал их бригадир. – Или вы думаете, что очки и запах отбивают тоже? А ну, снимайте немедленно. Я хочу видеть печать глубокого раскаяния на ваших лицах.

– Так мы вроде бы вчера себя прилично вели, – осторожно сказал Лямка, который накануне в очередной раз уснул за столом в самый разгар веселья.

– А я к тебе претензий и не предъявляю, – ответил Нестеров. – Ты, как всегда, был на заранее прогнозируемой высоте.

– Да просто я уже давно пить бросил, поэтому так получилось, – извиняясь, засмущался Иван.

– Да уж я видел, как ты бросал, – усмехнулся бригадир, намекая на случайно засвидетельствованный им в туалете «физиологический выброс» Лямки.

– И мы с Полиной тоже ничего плохого не делали, – подхватив тему, весело отозвался Козырев и заговорщицки посмотрел на Полину, ища поддержки.

Александр Сергеевич неодобрительно покачал головой и тоже глянул на Ольховскую, которая немедленно вспыхнула и пошла красными пятнами. Нестеров все понял и перевел взгляд на Пашу. «Предупреждал же я тебя, дурака, да, видать, не в коня корм», – подумал бригадир, однако вслух произнес лишь многозначительное: «Ну-ну».

В этот момент больше всего на свете Полине хотелось Козырева придушить. И естественно, не в объятиях. И один лишь Паша не врубался ни во что и пребывал в счастливом заблуждении относительно своих перспектив на ближайшее будущее.

– Ладно, все, поехали, а то мы и так уже подзависаем, – подвел итог импровизированной утренней поверке Нестеров.

– А инструктаж? – спросил Лямка.

– Подробности письмом, по дороге…

Праздники недолговечны. Тем более праздники, не занесеннные в календари, и уж тем более праздники профессиональные. Кто их, последних, видел? Кто их знает? Кому интересен корпоративный междусобойчик, пусть даже и людей «условно государственных»? А то, что голова у опушных ментов болит, так это даже и хорошо – меньше думать будут. Притом что разведчики милицейские большую часть светового дня даже и не менты вовсе, а так… недоразумение ходячее. Ксива есть? – Ксивы нет! Ну, значит, и разговор будет коротким.

За тот период, в течение которого происходили вышеописываемые события, Сергей Гаврилович Завьялов времени даром не терял. Работа такая – расслабляться некогда. Да и нельзя. Проанализировав информацию, добытую дознавателем Жуковым, Завьялов сделал надлежащие выводы. Вывод первый – Жуков не слажал, сделал работу в высшей степени профессионально и денег своих стоил. Вывод второй – ничего не попишешь, кое-кому пора платить по счетам. Дело в том, что пусть и не в рукаве, а в ином, сугубо потаенном месте в Питере у команды Ребуса имелся свой, «федерально-безопасный» козырь. Такой, о каком Шебардину в силу нынешнего ранга и статуса знать было не положено. Этот самый козырь (в данном случае не путать с Пашей Козыревым) являлся действующим сотрудником ФСБ. К его услугам прибегали редко, но метко. Именно такой очередной крайний случай и наступил.

Завьялов встретился с эфэсбэшником, изложил ему суть. Тот скривился, задумчиво возвел очи сначала к небу, а затем опустил их долу и лишь после этого утвердительно мотнул головой. На этой оптимистической ноте они и расстались. Кривился эфэсбэшник исключительно для понту, потому что как раз в данном случае поставленная задачка была относительно легко решаемой. А все потому, что с некоторых пор на связи у эфэсбэшника полуофициально состоял агент Карбонарий, он же начальник отдела кадров ОПУ ГУВД майор милиции Шлемин.

Несмотря на то, что ФСБ уже не имеет того социального статуса, которым когда-то по праву гордился КГБ, это мало что меняет. Все равно, именно ФСБ оперативно обслуживает МВД и остальную силовую шелупонь, а не наоборот. Посему именно ФСБ вербует среди других ведомств своих агентов влияния и стукачей, а не наоборот. И что тут спорить – правильно или неправильно?! Таковы правила игры. Не нами, между прочим, придуманные.

Вся служебная карьера Шлемина – это карьера чиновника от милиции. Он начинал служить в управлении кадров на линии ГСУ. [15] Здесь Шлемин прилежно и не горбясь просидел за столом почти восемь лет, внимательно вчитываясь во входящую/исходящую документацию и искренне считая свою кадровую линию наиважнейшей. Шлемин столь принципиально ходил с подносиком в гувэдэшной столовой, так внимательно читал послание Президента, что однажды… однажды за этим занятием на него и обратил внимание оперативник ФСБ. Опер был не дурак и с чувством юмора. Он углядел в Шлемине винтик, несущий пафос. А ведь еще товарищ Дзержинский учил, что идейные стукачи – самые верные!