Дело о похищенных младенцах - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 38

— Ну что, посмотрел? — Это был Шаховский.

— Ты о чем?

— Соболина должна была передать тебе…

Кстати, да. Я вспомнил, что вчера в приемной Аня дала мне какую-то бумагу от Шаха. По-моему, я сунул ее в карман.

— Старик, она передала, но я так замотался, что, честно говоря, забыл.

— Короче, ты просил посмотреть какую-то «тачку». БМВ-730 девяносто шестого года. Записана за бабушкой — божьим одуванчиком семидесяти трех лет. Сама, как понимаешь, она за рулем не ездит и машину в глаза не видела — дала кому-то на день паспорт за сто рублей. Но нарушал правила на этой машине до последнего времени гражданин Осокин. Этот Осокин — директор фирмы «Юг», входящей в одноименный концерн. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Я, конечно, понимал. «Юг» является частью империи Лома. Лом, он же Ломакин Михаил Иванович, очень обижался, когда его называли лидером ОПГ, и считался одним из самых влиятельных бизнесменов нашего тихого городка. Вот и получается, что братва помогает демблоку. Хотя любимая песня всех кандидатов — все на борьбу с криминалом. Впрочем, чему удивляться: одним нужны деньги, другим — свои люди во власти. Обычный бартер. А деньги не пахнут.

— Ладно, Витек, это надо переварить. Увидимся в конторе. — Я выключил трубу.

* * *

Спозаранник всегда отличался высокой штабной культурой. Поэтому я не удивился, когда он торжественно вручил мне толстую папку-скоросшиватель с указателем «Кандидаты в губернаторы» на корешке и надписью «Уровень секретности 1» на обложке. Вообще-то Глеб, несмотря на скверный характер, хороший мужик. Говорят, что в нерабочей обстановке он не такой деловой и может даже улыбаться девушкам, которые обычно его боятся. А секреты — любимая фенечка Спозаранника. Правда, по-моему, никто не видел его документов со степенью секретности выше единицы.

— Досье. — Глеб был подчеркнуто официален, давая понять, что его загрузили никчемной работой, оторвав от важных дел, но он, как человек исполнительный и дисциплинированный, задание выполнил, хотя прекрасно понимает, что все задания начальства полнейшая чушь.

— Мы ознакомимся, и вас вызовут. — Я тоже умею быть официальным, хотя удается мне это не очень хорошо.

На самом деле Спозаранник молодец. В папке я нашел ключевые сведения по основным кандидатам. Паспортные данные, ближайшие родственники, бизнес, недвижимость, автомобили.

Любопытно. Откуда, например, у Дьяконова целых три квартиры, да еще по одной на жене и дочери. А сын нашего вице-губернатора, оказывается, руководит фирмой, через которую осуществляются поставки мазута в город. Это у них, наверное, семейный подряд. Благотворитель-каратист и вовсе привлекался за вымогательство, но дело, как водится, до суда не дожило. «Он вышел чистым и ни в чем не виноватым».

Обычная история. Интересно, есть ли эти сведения у избирательной комиссии. Впрочем, это их проблемы. Материал вполне потянет на неплохую статейку. И, пожалуй, можно встречаться с имиджмейкером. Про его машину мы расскажем ему на словах. В качестве спонсорской помощи. Может быть.

Я набрал телефон Захара.

— У меня здесь запара, но подъезжай! — Он продиктовал адрес на Мойке.

Штаб представлял собой большой зал с десятком столов. На каждом — компьютер и телефон. Техника, судя по всему, абсолютно новая, потому что у стены штабелем были сложены картонные коробки. В углу стояли три телевизора с видеомагнитофонами. Несколько рабочих прокладывали телефонный кабель и подсоединяли к линиям аппараты. Захар вышел из закутка, отгороженного от основного зала стеклянной перегородкой, и махнул рукой. За перегородкой оказался небольшой кабинет для совещаний с овальным столом темного дерева в центре и мягкими креслами вокруг.

— Посиди минуту, я сейчас. — Захар вышел в-зал.

Я огляделся. На стене висела большая подробная карта города, поделенная на участки. На каждом написано по фамилии, но несколько клеток оставались свободными. Не иначе как схема работы полевых бригад.

Это наш основной штаб. — Захар прикрыл дверь и уселся в кресле во главе стола. — Здесь проходят ежедневные оперативки. С завтрашнего дня сажаем сюда журналистов будут строчить статьи и листовки. Кстати, у тебя нет знакомых журналюг, желающих подзаработать?

— Надо подумать, может быть, и есть. Что платишь?

— Тридцать «бакинских» в день можем гарантировать.

— Неплохо. И что делать?

— Только писать. Площади в газетах уже закуплены. Кроме того, начинаем выпускать газету, где будем мочить всех подряд, кроме Кабанова. «Боже мой». Хорошее название?

— Черт его знает. — Я пожал плечами. — Какое-то слишком клерикальное.

Это же не церковный вестник.

— Ладно, показывай, чего принес.

Я пододвинул к Захару папку, и он принялся с интересом листать материалы. В дверь постучали. На пороге появилась симпатичная длинноногая девушка.

— Захар, к тебе пришел Синьков.

— Я сейчас. — Он кивнул барышне. — Видишь, некогда поговорить. Хотя жаль. Здесь есть весьма любопытные детали. Давай пересечемся через пару дней. Я посмотрю внимательно, может быть, потребуются какие-то дополнения.

Захар закрыл папку.

— Сколько?

Момент был щекотливый. Конечно, можно назвать хорошую сумму, и это было бы абсолютно по-честному. Тем более что деньги нашей конторе очень не помешают. Но я решил сыграть в другую игру.

— Предлагаю бартер.

— Это как?

— Мало ли нам что понадобится.

Случаи разные бывают…

— Элементарно. Давай так и договоримся.

Рассчитывать на полную откровенность имиджмейкера не приходится.

Работа не позволяет. Они ведь, отчасти, как врачи-венерологи. Часто знают о клиентах такое, что другим знать совершенно необязательно. С другой стороны, такой контакт не помешает, а если взять деньги, то отношения будут совсем другими.

Выходя, я увидел Синькова, которого знал только визуально. Я сел в машину и уже собирался ехать, но вдруг подумал, что не мешает дождаться Синькова. В конце концов, стоит самому разобраться, что у них происходит.

Он появился через полчаса и не спеша пошел в сторону Невского. Я выскочил из машины.

— Юрий Олегович!

У меня не было никакого плана, и я просто сказал, что работаю в агентстве «Золотая пуля» и хочу поговорить о выборах. Он не возражал. Мы стояли на набережной над черной водой, по которой лениво плыли серые льдины с накопившимся за зиму мусором.

— Что ж, давайте поговорим. Но только не под запись и не для печати.

— Говорят, вы можете отказаться от участия в выборах.

— Они ставят меня в такое положение!

— В смысле?