Дело о похищенных младенцах - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 37

— Ты не совсем правильно понял.

Мы не торгуем компроматом.

— А я не говорю о компромате. Его мы найдем сами. Тут уже очередь выстроилась из желающих что-нибудь «слить» за умеренную таксу. Только что прибегала подруга жены губера — заявила, что все про всех знает, но говорить боится, потому, что за ней следят и прослушивают. По-моему, это клиника. Нам нужны объективные досье по всем открытым источникам. Так сказать, взгляд со стороны.

— Это не вопрос. — Все складывается как нельзя кстати. Всего два часа назад я озадачил этой темой Спозаранника, а Обнорский, видимо, не будет возражать, если мы поделимся своими материалами с Захаром.

— Слушай, а как вы будете определяться с двумя кандидатами-демократами? Они ведь сами между собой не договорятся.

— Не думаю. Здесь уж мы постараемся. Синькову придется поддержать Кабанова. К тому же у него возникли проблемы с деньгами на избирательную кампанию, и, думаю, никто ему не поможет. Ну а если будет упираться, придется объяснить, что он не прав.

— То есть…

— Да нет, только мирными способами.

Захар не успел договорить, потому что к нашему столику стремительно подошел некий молодой человек. Он кивнул мне, затем вопросительно посмотрел на Захара.

— Это мой помощник, — пояснил Захар. — Будем считать, что договорились? Тогда запиши мою «трубу».

Помощник успел выложить на стол ворох каких-то бумаг. Сверху я заметил макет листовки с фотографией Кабанова.

— С телевидением и газетами я договорился, — доложил он шефу. — Все будут. Телевизионщики оборзели — «Новый канал» запросил полторы «тонны» за сюжет…

* * *

Я попрощался, несмотря на слова Захара «контора платит», положил на стол пару сотенных купюр и вышел на Невский. Весеннее солнце уже по-настоящему припекало, и некоторые смелые представительницы прекрасной половины уже рискнули перейти на почти летнюю форму одежды, демонстрируя стройные ножки, стосковавшиеся за зиму по алчному вниманию. Одни ножки я даже проводил долгим взглядом, до тех пор, пока они не скрылись за углом.

Нет, мы не будем поддаваться сиюминутной слабости. Кстати, о слабостях.

Девушка Марина из канцелярского меня определенно заинтриговала. Можно и наведаться. Правда, к девушке нужно идти с автографом классика, а его у меня вроде как нет. Но это не проблема. Что мешает взять книжку, нацарапать на титуле: «На память от автора», поставить загогулину, а в скобочках приписать:

«А. Обнорский».

Я намеревался повернуть к Дому книги, но от коварных замыслов меня отвлек назойливый звонок радиотелефона из кармана куртки. Обнорский спросил, где меня носит. Я сказал, что скоро буду, и направился в Агентство, благо от «Садко» до нашей конторы всего десять минут пешком. Еще я позвонил Шаху и попросил через знакомых гаишников пробить машину, на которой разъезжает Захар. Отдадим ему вместе с досье, чтобы жизнь медом не казалась.

Да, надо бы переговорить с Синьковым. Судя по всему, у него есть какие-то проблемы, а когда у людей проблемы, они при грамотном подходе могут оказаться разговорчивыми. Насколько я знаю, Синьков из числа шестидесятников, и даже в демблоке принадлежит к числу романтиков, до сих пор проповедующих приоритет общечеловеческих ценностей и прав человека. По нашим временам — белая ворона. Его более прагматичные однопартийцы давно осознали, что из этого не сколотишь ни политический, ни более осязаемый капитал. Права человека — не слишком ходовой товар, а политика — тот же бизнес, причем отнюдь не малый. И если на общечеловеческие ценности плохой спрос, то почему бы не торговать, скажем, правом собственности или лоббированием выгодных контрактов? Лозунг «Грабь награбленное!» безусловно плох.

Один раз уже пограбили, и ничего путного из этого не вышло. Но с другой стороны, предложение списать все шалости последнего десятилетия тоже весьма сомнительно. Ведь если кому-то списывают заводик стоимостью сто миллионов баксов, доставшийся в результате преступных махинаций, то, по этой логике, должны простить и вора, грабанувшего, допустим, дом владельца этого заводика. А иначе списание получается каким-то односторонним.

* * *

— Обнорский уже пять раз тебя спрашивал. — доложила Ксюша, как только я переступил порог конторы.

Бросив куртку на вешалку, я посмотрел на себя в зеркало. Надо бы побриться, но опять забыл. Да и подстричься, пожалуй, пора. В зеркале у себя за спиной я увидел Аню Соболину. С недавних пор мы избегали общаться друг с другом. Интересно, что она сейчас чувствует?

— Николай…

Я повернулся к Соболиной.

— Шаховский убежал, не дождавшись тебя, и просил передать это. — Она протянула мне страницу текста.

— С меня причитается. — Взяв бумажку, я открыл дверь в кабинет Обнорского.

Я обрисовал шефу общую обстановку, рассказал о встрече с Захаром и странной истории с Вавиловым.

Обнорский доклад одобрил:

— Контакт с твоим имиджмейкером, пожалуй, не помешает. Будем в курсе событий. Пусть Глеб срочно готовит досье.

Но история с Вавиловым Андрея не вдохновила. Он сказал, что мы вряд ли сможем из этого что-то выжать. Даже сказал, что это какая-то ерунда. Впрочем, пообещал обязательно использовать ее в одном из своих новых романов, работе над которыми шеф посвящал все свободное время. Но я заставил шефа поставить подпись на его последней книге. Автограф Обнорского Марине я все-таки обещал.

* * *

Электронный будильник пищал злобно и требовательно. Ровно семь. Эта гадина всегда пищит в это время. Я натянул одеяло на голову, но это не помогло.

В семь вставала Ольга. Готовила завтрак, поднимала Аленку и собирала ее в школу. Потом они вместе будили меня, и я отводил Алену в школу. Оля ложилась спать, дрыхла еще час, а затем ехала на работу.

Теперь меня будить некому. Кроме будильника, который пищит по привычке. Полгода назад, когда я снова пришел домой почти в полночь, Ольга в очередной раз заявила, что устала меня ждать, и ушла спать на диван. Еще она сказала, что я загубил ее молодые годы. Я подумал, что к утру это пройдет — все же двенадцать лет вместе, но утром она сама отвела Аленку в школу и сообщила, что они уезжают к ее родителям. Я молчал, потому что говорить мне было нечего.

Мы говорили об этом сто раз. У меня действительно такая дурацкая работа.

Они уехали. С Аленкой мы встречались по воскресеньям и гуляли по городу.

Будильник продолжал звонить. Я вылез из-под одеяла, нажал кнопку и снова нырнул в постель. «Он будет спать ровно два часа. Через два часа он проснется и поедет в ставку», — засыпая, подумал я.

В утреннем выпуске новостей показали подробный сюжет о приближающихся выборах. «Кампания носит крайне жесткий характер», — говорил ведущий. В качестве примера рассказывалось о нападении на агитатора Кабанова. Сам Кабанов призвал правоохранительные органы навести порядок в городе и сказал, что отправляется в Москву, где будет просить поддержки у президента. Я допил чай, выключил телевизор и собрался на работу. Но меня остановил звонок сотового телефона. Зараза, никаких денег на него не напасешься.