Великолепный век Сулеймана и Хюррем-Султан - читать онлайн книгу. Автор: П. Дж. Паркер cтр.№ 74

Сулейман сел на землю и наблюдал за отступлением. Те, кто первыми добрались до лагеря, немедленно покидали шатры и грузили свое добро на ревущих верблюдов. Грохот отступления эхом прокатился по всей долине. Сулейман невозмутимо смотрел на город, которому удалось отразить нападение самой могущественной из всех существующих армий.

Планам Тени Бога на Земле помешали тучи над Австрией, извергавшие непрекращающиеся дожди.

До конца дня и всю ночь Сулейман молча сидел на земле. Он наблюдал за тем, как его солдаты разоряют лагерь и исчезают из долины. Ближе к вечеру к нему подсел великий визирь; он недоверчиво качал головой.

— Не бойся, друг мой, — сказал Сулейман, взяв его за руку. — Скоро мы вернемся сюда и сотрем Вену с лица земли. О существовании города забудут… как и о нашем сегодняшнем позоре!

Великий визирь посмотрел в глаза султану и неуверенно кивнул.

Хюррем сидела сбоку от Хафсы и энергично писала на пергаменте, то и дело окуная перо в чернильницу. Валиде-султан пристально наблюдала за тем, как Хюррем сминает лист, бросает его на пол, а затем берет новый и снова начинает писать. Хюррем и Хафса много дней подряд совещались, писали и переписывали. Наконец, они остались довольны своим посланием. К концу четвертого дня пергамент отправили в дворцовую канцелярию. Писари переписали его каллиграфическим почерком и запечатали подписью Сулеймана Великолепного — Тени Бога на Земле. Затем из Топкапы вышли глашатаи; они громко зачитывали обращение султана на каждом углу и на каждой площади.

Услышав новости, город взорвался от радости.

Оживленно перешептывались рыбаки в порту. В кофейнях только и говорили, что о победах султана на севере.

— Вот увидите, когда наш султан во главе янычар через месяц вернется в Стамбул, будет великий праздник, — объявил какой-то купец.

— Говорят, после того, как по югу Австрии прокатилось наше войско, там не осталось ни одной живой души… Всех мужчин зарезали, а многие захваченные в плен красавицы уже продаются на Большом базаре! — воскликнул другой.

— Думаю, больше всех радуется князь Запольяи, ведь султан назначил его правителем Венгрии, — заметил третий, отпивая глоток крепчайшего кофе. — И еще ходят слухи, — он сдержанно хихикнул, — что в Вене открылось несколько кофеен в знак почтения к нашей страсти и к нашему превосходству.

— Нынешний год поистине стал очень удачным для нашего великого города… Вы слышали, уже назначили дату праздника, посвященного обрезанию сыновей Сулеймана?

— Да, друг мой; год в самом деле выдался удачным.

Намеки на правду, искусно вплетенные фавориткой и валиде-султан в текст султанского указа, уже через несколько часов вернулись за стены гарема. Хюррем, довольная, улыбнулась Хафсе и с курьером отправила весточку Сулейману, чтобы тот приготовился к пышному возвращению в свой любимый город.

Султану и самому не терпелось поскорее вернуться в столицу. Он величественно скакал на своем новом жеребце, то и дело кивая огромным толпам народа, которые радостно приветствовали его и взволнованно вопили.

Давуд шел рядом с его стременем вместе с другими телохранителями. Он следил, чтобы никто из них не видел распухшей ноги Сулеймана и ненароком не коснулся ее.

Процессия долго двигалась по бульварам и остановилась у Айя-Софии. Сулейман вошел в мечеть; Давуд не отходил от него ни на шаг. Он помог султану сесть на землю, поддерживая его на коврике, куда тот опустился для молитвы. Сам Давуд тоже прижался губами к полу и возблагодарил Аллаха за то, что они остались живы. Двадцать тысяч янычар лежали под главным куполом, и еще больше распростерлось в боковой и верхних галереях. Призыв муэдзина эхом разносился под высокими сводами.

Они провели много часов в молчаливой молитве и размышлениях.

Без звука Сулейман повернул голову и пристально посмотрел на Давуда. Он увидел, что по лицу его друга текут слезы и падают на молитвенный коврик. Сулейман долго смотрел на Давуда. Наконец тот обернулся к нему и открыл глаза.

— Благодарю тебя, — одними губами произнес султан.

Давуд с трудом кивнул, но Сулейман разглядел признаки неуверенности на лице друга. Он и сам гадал, что принесут грядущие дни в Топкапы.

Как только процессия благополучно прибыла за ворота Третьего двора Топкапы и скрылась с глаз подданных, два ичоглана помогли султану спешиться и отнесли его в личные покои. Давуд следовал за ним по пятам. Ичогланы передали султана двум черным евнухам, которые отнесли его в гарем, к фавориткам. Давуд остался у дверей, в толпе мавров. Путь дальше ему был заказан.

— Сулейман! — воскликнула Хюррем, которая ждала в коридоре Золотого пути. Она нежно поцеловала ему руку и крепко сжала ее, когда евнухи внесли его во Двор фавориток.

— Отнесите меня в хамам моих фавориток, — велел султан евнухам-носильщикам.

Хюррем, Гюльфем, Ханум и Махидевран последовали за ним в прохладную раздевалку. Женщины побледнели, заметив, как лицо их любимого исказилось от боли.

— Оставьте нас, — приказал султан евнухам и по очереди улыбнулся каждой фаворитке. Он посмотрел на Хюррем и залюбовался ее неувядаемой красотой. «Неужели ты в самом деле не догадываешься о том, что твой первый любимый стоит в нескольких шагах от моих покоев? Нет, для этого ты слишком умна».

Хюррем опустилась на колени у ног Сулеймана и улыбнулась своему господину. Он протянул руку, и она нежно прижала ее к своей щеке. Гюльфем и Ханум распахнули полы его кафтана и дружно ахнули, увидев под шелком и дорогим шитьем грязные, окровавленные бинты.

Сулейман поморщился от боли, схватившись за ногу и прикусив губу. Женщины закричали; слезы выступили у них на глазах.

Бережно, медленно они сняли со своего господина верхний кафтан и помогли ему размотать повязки. От бинтов пахло смертью; они прилипли к коже. Гюльфем заохала, но руки ее ловко принялись отделять от кожи куски задубелых повязок. Увидев почерневшую ногу Сулеймана, она горько заплакала. Все поняли, что Сулейману очень больно. Грудь его запала, нижние ребра торчали. Все его тело покрывали шрамы и кровоподтеки. Мучнистого цвета, отекшая нога перепугала фавориток. Они медленно отвели Сулеймана в главный зал хамама. Усадив его на мраморную плиту посередине, они полили его подогретой водой и стали нежно смывать с него грязь и запах смерти.

Слезы навернулись на глаза Махидевран, когда она провела губкой по раненой ноге Сулеймана. Она осторожно погладила ее и хотела было вычистить грязь из-под ногтей на его ногах. Сулейман невольно вскрикнул: острая боль пронзила ногу. Махидевран застыла от страха. Когда султан лег на мраморную плиту, а фаворитки окружили его, Хюррем осмотрела его бедро и пах. Она ощупала его мужское достоинство и мошонку. Озабоченно заглянула ему в глаза. Сулейман в ответ лишь улыбнулся:

— Не волнуйся, дорогая. Через несколько недель отдыха мой меч снова будет готов ко всему, что ты предложишь.