Мой нежный граф [= Моя дорогая Кэролайн] - читать онлайн книгу. Автор: Адель Эшуорт cтр.№ 35

Гроттон кивнул и громко дунул в платок.

— На дочери барона Сайзфорда. Не видал ее, но говорят, что все дочки барона красивые белокурые леди.

— Как удачно для графа, — признал небрежным тоном Филипп, закипая внутри. Ворон издевался над ним даже издалека, сначала украв его женщину, а потом бросив ее ради красивой, но безмозглой английской девки. Не знай он собственных возможностей, возникло бы искушение поверить, что в мире поистине нет справедливости.

— Весьма удачно, — провозгласил Гроттон, проявляя наконец интерес к еде и втыкая вилку в сосиску. — Возможно, вы хотели бы познакомиться с ним, мистер Уитсворт. Я могу пригласить их на ужин, пока вы у нас гостите.

Филипп хорошо скрыл накатившую на него волну паники.

— Уверен, это было бы чудесно. — Он глубоко вздохнул, непринужденно поднес к губам чашку и допил бледную, безвкусную жидкость, которая могла нравиться только английским слабакам. — Впрочем, — продолжал он, изящно вытирая рот салфеткой, — возможно, будет лучше, если вы пригласите их после того, как я приведу в порядок ваши конюшни. Граф, часом, не любитель ездить верхом?

Гроттон одним махом проглотил полчашки чая и кивнул.

— Он превосходный наездник.

— Вот видите! — Филипп улыбнулся и мягко провел ладонью по столу, оживляясь. — Если он умеет ездить верхом, почему бы не показать ему ваших новых лошадей, после того как их приведут в достойный вид и объездят? Хороший наездник всегда оценит приличного скакуна, а кобыла и жеребец, которых передала вам кузина, поистине превосходные животные.

Гроттон крякнул и принялся за еду.

— Чего не понимаю, — сказал он, тщательно пережевывая кусок хлеба с маслом, — так это зачем Марджори вздумалось мне их дарить. Какого черта я должен с ними делать? Я уже много лет не садился на коня.

Филипп терпеливо покачал головой и чрезвычайно снисходительным тоном ответил:

— Разве поймешь этих женщин? Все они склонны совершать по меньшей мере легкомысленные поступки.

Гроттон согласно закивал.

— Уверен, ей показалось, что вы можете применить их как-то или получить от них какую-нибудь другую пользу, — продолжал Филипп. — И если задуматься, к чему старой деве две лошади, унаследованные от такого старого, замкнутого брюзги, как мой бывший наниматель? Тот умер и отписал ей лошадей вкупе с моими услугами, пока я их не объезжу, а у нее даже не оказалось конюшни.

— Так зачем было ей их оставлять? Не понимаю.

Филипп невозмутимо пожал плечами.

— Она заботилась о нем как соседка и добрая христианка, когда он слег, и я думаю, что, умирая, он не придумал другого способа отплатить ей за доброту. — Он подался вперед и понизил голос. — Признаться, после его смерти я готов был вернуться в город, но мистер Перкинс хорошо мне заплатил, и, думается, мне не доставит особых хлопот объездить этих двух лошадей, которые теперь принадлежат вам. Откровенно говоря, — запнувшись от напускного смущения, продолжал Филипп, — эти лошади, сэр Стэнли, самых чистых кровей. Вы сможете показывать их на выставках, разводить их или, быть может, даже продать одного из их отпрысков самому регенту, если я покажу все, на что способен. — Он откинулся на спинку стула. — Только представьте.

Гроттон задумчиво глядел на него, теперь уже как следует взявшись за еду. Он поглощал завтрак с такой быстротой, что Филипп не на шутку встревожился, как бы тот не подавился плохо пережеванным мясом. Английское животное. Руссель изучил мистера Гроттона вдоль и поперек, не пожалел времени, чтобы определить его слабости, первой из которых были деньги, второй — спесь, а третьей, с отвращением размышлял он, — вероятно, еда, если судить по его застольным манерам. Но, если толстяк хоть на миг допустит, что принц-регент пожелает купить у него лошадей, которые бесплатно достались ему от кузины, заносчивость и жажда красивой жизни точно не доведут его до добра.

Приехав только позавчера, Филипп, пуская в ход обаяние и любезное обхождение, уже пробрался в дом Гроттона, Применив выверенную долю мягких уговоров, он предложил остаться и ухаживать за двумя арабскими скакунами, которых якобы привел от бедной кузины Марджори, двоюродной сестры толстяка, с которой тот не виделся многие годы и которая теперь лежала мертвой на дне озера.

Руссель представился джентльменом с головы до пят, ценителем лошадей, который делает другу одолжение и только вскользь упоминает о плате за оказываемые услуги. Он без конца обсуждал с Гроттоном войну и героизм англичан, чтобы тот захотел оставить хорошо осведомленного и патриотически настроенного собеседника в доме, а не отправил его во флигель для прислуги. В самом деле, Филипп показал себя знатоком конного спорта, стоящим гораздо выше обычных дрессировщиков и конюхов, и, разумеется, разговаривал, выглядел и держал себя как истинный джентльмен. Он заслужил радость мягкой постели и теплых комнат уже тем, что явился на эту гнусную землю, и если тупому толстяку так нравится болтать о войне, ничего, он потерпит.

Он остановился всего в нескольких милях от Ворона, никто не мешает ему сколько угодно бродить по округе, и за все это ему нужно всего лишь дрессировать двух лошадей. Проще некуда. Только француз может быть таким находчивым и способным, а уж терпением он одарен сполна.

— Пожалуй, надо написать Марджори и поблагодарить ее за заботу, — заметил наконец Гроттон, откинувшись на спинку скрипучего стула; его тарелка была практически вылизана.

Филипп улыбнулся.

— Превосходная мысль. Уверен, почтенной даме будет приятна ваша благодарность. — Тут он нарочито нахмурил брови. — Однако ваша кузина как будто упоминала, что на зиму уедет в Линкольн погостить у пожилой подруги, у которой расстроилось здоровье. — В его голосе опять зазвучали радостные нотки. — Но вы все равно можете ей написать. Рано или поздно она получит ваше послание.

Гроттон кивнул и в очередной раз высморкался.

— Боже правый, я уже… пять лет не видел Марджори. Последний раз мы встречались, когда праздновали Рождество у моей тети Хелены. — Он закатил глаза. — Ох и с характером была тетя, доложу я вам…

Филипп непринужденно откинулся на спинку кресла и с притворным интересом улыбнулся, понимая, что к концу месяца его здоровье тоже даст трещину.

В свой двадцать шестой день рождения, в точности через восемьдесят шесть дней после переезда в Мирамонт, Кэролайн нашла теплицу. Споткнувшись, она чуть не упала на грязное, заросшее плющом стекло. Но, остановившись и присмотревшись, с удивлением увидела, что случайно нашла для себя самый лучший подарок, какой только можно представить.

Всего через два часа после праздничного ленча с Розалин и мужем Кэролайн решила впервые прогуляться по землям Мирамонта. Она пошла одна, чтобы поразмышлять над переменами в своей жизни. Полдень выдался чудесным, солнце пригревало сквозь ветви деревьев, вокруг стояла тишина. Кэролайн шла, погруженная в свои мысли.