Высокие блондинки - читать онлайн книгу. Автор: Жан Эшноз cтр.№ 12

— Ладно, разберись-ка в этом сама. Перейдем к главному.

Итак, высокие блондинки. Давай разложим их по полочкам, отталкиваясь от режиссеров. В этом плане у нас есть хичкоковские блондинки. Затем бергмановские блондинки. Затем блондинки из советских фильмов плюс страны народной демократии. Других вариантов я не вижу. Теперь с другой стороны. Возьмем географический принцип отбора. Тут мы видим в основном американских и европейских блондинок, от Атлантики до Урала; иными словами, высокие блондинки обитают, как правило, в северном полушарии. Так! Эта версия кажется мне более приемлемой. Мы можем подойти еще и с классической точки зрения, известной всему миру. Возьмем, например, знаменитую троицу Монро — Дитрих — Бардо.

— А это не слишком банально? — забеспокоилась Донасьенна. — О них ведь уже все сказано-пересказано тысячу раз.

— Возможно, ты и права, — согласился Сальвадор. — Хорошо. Тогда давай отталкиваться от личности. Забудем эту троицу классических высоких блондинок, рассмотрим более специфические случаи, с отклонением от нормы. Например, кого-нибудь типа Аниты Экберг или, наоборот, Джулии Лондон. Дай-ка мне картотеку, сейчас поглядим. Ну вот, мы имеем здесь одиночек, маргиналок, неудачниц. Есть еще несколько второстепенных. Не будем исключать и всяких смешных чудачек. Не стоит также упускать из вида весьма немногочисленную группу блондинок-дурнушек. Но по какому же принципу их все-таки сортировать?

— На самом деле Монро была не ахти какая высокая, — заметила Донасьенна, склоняясь над картотекой.

— Неважно, — буркнул Сальвадор, не поднимая головы, — ты просто еще не вникла в мою методологию. Совсем не обязательно быть высокой, чтобы тебя зачислили в категорию высоких блондинок.

Он на минуту задумался и добавил:

— Я думаю, для этого вообще необязательно быть блондинкой. Словом, я пока еще не решил.

— Ну, извини, — сказала Донасьенна, — считай, что я ничего не говорила. До меня просто не сразу дошло.

— Нет, это ты меня извини, я что-то разнервничался. Хотя не исключено, что я заблуждаюсь. Возможно, нам следует руководствоваться более строгими критериями. Скажи, что ты сама об этом думаешь? Что тебе подсказывает сердце?

Еще один вечер, близится ночь. Глория сидит за кухонным столом, поставив локти на клеенку, зажав в пальцах сигарету и стряхивая пепел — гораздо чаще, чем нужно, — в рекламную пепельницу «Мартелл». Сегодня она не накрашена, если не считать губ, покрытых густым слоем кошмарной красной помады, делающей ее лицо мертвенно-бледным. Волосы, подкрашенные, как и было запланировано, в каштановый цвет и стянутые розовой махровой резинкой, выглядят ничуть не лучше, чем прежде.

В общем, сейчас на Глорию смотреть неприятно; к счастью, она одна, и ее никто не видит. Странное дело, почему бы ей не приукрасить себя хоть самую малость? Может, у нее и есть на то причины, но все равно следовало бы время от времени покупать себе новые шмотки, чтобы выглядеть симпатичнее, разве нет?

Нет. Она снова напялила ту же кофту с дурацкими медвежатами и снежинками и обулась в грязные бело-голубые кроссовки с лейблом Winning team. Поскольку в кухне весьма свежо (помещение обогревается только газовым аппаратом с решетчатой передней стенкой; по рдеющему металлу изредка пробегают ярко-красные огоньки, а заунывный гул вентилятора наводит гнетущую тоску), Глория накинула на плечи тесную лыжную куртку небесно-голубого цвета из полиэстера пополам с хлопком на подкладке из полиамида.

Итак, на часах ровно семь, и она снова одна. Разобиженный Бельяр после очередной перепалки ретировался. Из приемника льется тихая музыка; молодая женщина то мурлычет в такт песне, то отрывисто посмеивается, и это вызывает подозрение, что она слегка пьяна, но нет — Глория приложилась к стаканчику из-под горчицы с изображением Багса Банни всего один раз.

В кухне царит сумрак: пара хилых бра и неоновая трубка над раковиной дают слишком мало света. В темноте можно с трудом разглядеть два ободранных садовых кресла, кое-как втиснутых в угол, громоздкий допотопный холодильник, заляпанную жиром плиту, массивный буфет и стол, покрытый цветастой клеенкой; на стене в рамочках красуются маршал де Латтр и вышитые по канве подсолнухи. Кухню не красили уже целую вечность; Глория сидит в углу — и как же ей скучно нынче вечером, о господи, до чего же скучно, сдохнуть можно!

Вступив во владение этим домиком, Глория ничего не стала менять в обстановке: зачем навязывать здешнему жилищу свои вкусы, от которых она все равно безвозвратно отреклась. Напротив, она решила сама приспособиться к нему, проникнуться духом этой темной сырой лачуги на краю поселка в девяносто пять душ, зажатого между морским заливом и бескрайними хлебными полями. Увидев в кухне истертую клеенку и фотографию маршала де Латтра, она не сменила первую и не повернула лицом к стене вторую, а изменила или перевернула в самой себе то, что им не соответствовало. Так, например, Глория не перекрасила кухню, а попросила эту самую кухню выбрать для нее тон пудры и теней для век, цвет одежды, слова и интонации, новую, сутулую осанку.

Нынешняя жизнь Глории Эбгрелл может показаться не слишком счастливой, но она сознательно выбрала ее. Четыре года назад она решила исчезнуть, вычеркнуть себя из прежнего мира и «уйти в подполье»; с этой целью она приняла необходимые меры, полагаясь на свою интуицию. Она оборвала все старые связи, вторично сменила имя, назвавшись Кристиной Фабрег, а также, как нам известно, и свою внешность. Отношения с соседями она свела к минимуму; единственный, кому дозволялось болтать с ней, был Ален. А вот и он, легок на помине — стучит в дверь и появляется на пороге. «Надо же, — думает Глория, — сегодня он кстати, этот дурень».

Итак, в дверях стоит Ален все в той же брезентовой робе с треугольным вырезом, только нынче по случаю стужи он поддел вниз коричневый шерстяной шарф. Плотное, квадратное, как батарейка, туловище, рыжая наэлектризованная растительность — кажется, приладь к нему розетку — можно лампочку включить. Он робко топчется у порога, несмело улыбаясь; в руке у него болтается живой краб размером с дамскую сумочку.

— Мне его отдал Берто, — сообщает Ален. — Ему он без надобности, вот я и подумал — может, Кристине это доставит удовольствие.

Сперва Глория молчит, неприязненно разглядывая светло-коричневое существо, чья правая клешня, гораздо более мощная, чем левая, судорожно хватает пустоту, сжимаясь и разжимаясь, точно сигналит кому-то.

— Выпьете что-нибудь, Ален? — спрашивает наконец Глория после того, как краб был водворен в кухонную раковину, где начал пускать пузыри. Неповоротливый, словно вросший в землю валун или рыцарь, сброшенный с коня во всех своих доспехах, краб тщетно пробует выбраться из раковины. Медленно загребая клешнями, он бочком карабкается по гладкой стенке и плюхается назад, с тихим шипением исторгая белесую жидкость.

Усевшись, Ален вновь заводит речь о морских приключениях. Дальние экспедиции, скитания, ранения — всего этого с лихвой хватило бы на две жизни.