Молчание посвященных - читать онлайн книгу. Автор: Александр Звягинцев cтр.№ 27

– Я ничего не утверждаю, Вадим…

– Ну и хорошо! Давай пить кофе…

Больше на эту тему не было сказано ни слова. Они молча выпили кофе, и Савелов отправился на службу.

В машине, на подъезде к Ясеневу, у него вдруг возникли сомнения в том, что карандашом Риты водила исключительно ее «фантомная память», но усилием воли он подавил их. Хоть она и профессионал, но, если трезво смотреть, выжить в том аду у Сарматова шанса не было. Ни одного, даже малого шанса, подумал он, но сердце сжалось от другой, пронзившей его мысли: господи, она ждет его и будет ждать всю жизнь!.. Тебе, подполковник Савелов, придется смириться с этим, как смиряются люди со стихийными бедствиями или болезнями.

В полдень его вызвал к себе генерал Толмачев. На вопросительный взгляд генерала Савелов положил на стол фотографию человека со шрамами и покачал головой:

– Моя жена сделала с этой фотографии несколько карандашных набросков по методике, принятой на ее «Фабрике грез», – все результаты отрицательные, товарищ генерал.

Тот, как показалось Савелову, удовлетворенно кивнул и убрал фотографию в стол.

– О нашем эксперименте никому ни-ни…

– Есть, товарищ генерал.

– Тебя интересовал флот под «рухлядь» в Новороссийске? – резко поменял начальник тему разговора.

– Пора определяться с деталями операции.

– Знаю, знаю. Корабли будут через десять дней. Я уже отдал приказ о командировании туда групп прикрытия. Народ в них все огни и медные трубы прошел. А ты завтра выезжай в Саратов и начинай грузить «рухлядь» на эшелоны.

– К заключительной стадии операции на отправных документах должны быть визы людей из правительства, – напомнил Савелов.

– Павел Толмачев человек точный и слов на ветер не бросает, – отрезал генерал. – Визы получены, но не обольщайся, Вадим, – цена им копейка в базарный день. Коли запахнет жареным, «люди из правительства» не то что от своей визы, от матери родной отрекутся.

Глухомань ночи вспугнули быстро приближающиеся размытые косым осенним дождем прожектора тепловоза. Тусклые лучи скользнули по виткам колючей проволоки, натянутой по верху высокого бетонного забора, и уперлись в металлические ворота с белой надписью: «Не приближаться – запретная зона. Стреляем без предупреждения!» Тепловоз три раза простуженно просипел, ворота разошлись и пропустили длинный железнодорожный состав.

– Сорок восемь платформ, Эдди, – прислушиваясь к затихающему за забором шуму вагонных колесных пар, сказал худосочный молодой человек в дождевике, подойдя к раскрытой двери стоящей за кустами белой «Нивы». – Я снял, как он входил в ворота. Клевый снимок для разворота…

– Мы не знат, Аркашья, откуда есть поезд и что на него будут грузит, – остудил его из машины голос с сильным акцентом.

– Фома Неверующий!.. Говорю же тебе – танки…

– Один раз видет, а не сто раз слышат…

– Рассветет – через дырки в заборе увидишь.

– Рассветет – я должен быт очен далеко отсюда… Я не имей разрешения на выезд из Москва в Саратов…

– Тогда остается мой вариант, Эд. – Худосочный почему-то хохотнул. – Отсюда рукой подать, а дождь нам лишь на руку…

– О'кэй, Аркашья!

Мазнув фарами ближнего света по белым березовым стволам, «Нива» углубилась в лесополосу и скоро остановилась под раскидистым кустом орешника неподалеку от бетонного забора. Худосочный, укрыв дождевиком висевшие на груди фотоаппараты и видеокамеру, вылез из-за баранки и прислушался к реву танковых двигателей за забором. – Как пить дать, керосинки грузят!.. «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…» – пропел он и показал на щель в заборе: – Мы пацанами вон через ту дыру лазили на их долбаный объект и яблони у них подчистую обтрясали.

– Аркашья, ти уверен проникат за забор? – с сомнением спросил пассажир – высокий белобрысый мужчина в кожаной куртке с надвинутым на глаза капюшоном. – Часовой пиф-паф, Лубянка международный скандал делает…

– Не дрейфь, Эд! – снисходительно усмехнулся худосочный. – Даже если они там видюшники поставили, все равно в таком дожде хрен что заметят.

– О'кэй! – кивнул пассажир и, приготовив фотоаппарат к съемке, вслед за худосочным шагнул к дыре в заборе…

Струи дождя заливали линзы прожекторов на вышках, высвечивающих площадку с двумя мощными погрузочными кранами «КАТО». Из подземных ангаров в сизом выхлопном дыму один за другим выползали окрашенные в желто-коричневые цвета пустыни приземистые танки и на полном ходу подкатывали к кранам. Такелажники сноровисто цепляли их крюками и давали крановщикам отмашку:

– Мало-помалу вира!..

Повисев несколько минут на тросах, танки с лязгом опускались в полувагоны с металлическими бортами, которые бригада плотников тут же наращивала досками-горбылинами. После этой операции промокшие до нитки солдаты-танкисты укрывали вагоны полотнищами мокрого каляного брезента. Громыхнув буферами, состав осаживал назад, и очередные пустые вагоны скрывали за своими бортами все новые и новые грозные приземистые машины…

– Охота тебе, командир, ночь торчать под дождем! – крикнул в ухо наблюдающему за погрузкой Савелову полный человек в брезентовом плаще, катающийся, как шар, по погрузочной площадке. – Я технику по всей форме сдал, ты по всей форме принял, подписи и печати на месте, так что иди в мой кабинет и придави до утра.

– Ничего, Иван Митрофанович, к дождям и морозам я привычный, – улыбнулся Савелов. – Чего не интересуешься, куда твоя техника предназначена?

– А мне зачем?.. Мне чтоб подписи и печати были, а там хоть в Африку ее, хоть в переплавку.

– Успеть бы загрузить до утра…

– Чин-чинарем погрузим и соломкой укроем, чтоб не простудились… Ха-ха-ха!.. На запасных путях подержим до вечера, а там забирай ее куда тебе надо. Сколько этих цыплят желтобрюхих мои орелики отсюда к вам в Афган отгрузили, не упомнить!

– Там она до сих пор по ущельям разбросана…

Договорить Савелов не успел – со стороны ангаров донесся резкий вой сирены, потом, совсем близко, раздался топот солдатских сапог и отчаянный крик:

– Стой!.. Стой!.. Стрелять буду!.. – Темноту в стороне забора разорвали стрелы трассирующей автоматной очереди, и скоро появился наряд солдат, толкающих перед собой человека в дождевике, с нахлобученным на глаза капюшоном.

– В кустах, сука, сидел, тащ полковник. Фотографировал, тащ полковник. По вспышке засекли, – доложил старший наряда, скуластый сержант. – Мы ему «Стой!», а он, мол, не имеете права и слова еще разные… Совки, мол, вы зачуханные, тащ полковник…

– Двое их было, – добавил второй солдат. – Второй, как козел, через забор сиганул и в лесополосу, а этот в кустах запутался…