Золотой Лис - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 95

Рамон кивнул своим десантникам. Они схватили генерала за руки и поставили его на колени. Рамон расстегнул кобуру, вынул свой «Токарев» и вручил его Абебе.

Полковник приставил дуло пистолета к голове пленника, прямо между глаз, и спокойно произнес:

— Президент Аман Андом, именем народной революции я требую, чтобы вы подали в отставку. — И одним выстрелом снес генералу полчерепа.

Его тело рухнуло лицом вперед; мозги, похожие на желтоватый заварной крем, забрызгали сапоги Абебе.

Абебе поставил «Токарев» на предохранитель, перевернул его и подал рукояткой вперед Рамону.

— Благодарю вас, генерал-полковник, — сказал он.

— Рад был оказать вам эту услугу. — Рамон церемонно поклонился и вернул пистолет обратно в кобуру.

— Сколько членов дерга проголосовало за Андома? — спросил он, когда колонна на полной скорости возвращалась в Аддис-Абебу.

— Шестьдесят три.

— Стало быть, нам предстоит еще много работы, прежде чем революция окончательно победит.

Абебе связался по рации с танковой ротой полковника Тафу. Его «Т-53» входили в город с востока; он приказал им окружить здание, где размещается дерг, и навести на него орудия. Армейским подразделениям был отдан приказ блокировать все иностранные посольства и консульства. Их персоналу запрещалось покидать свои резиденции ради собственной же безопасности.

Все прочие иностранцы, находившиеся на территории страны, и в первую очередь журналисты и телевизионщики, были собраны в одном месте и под конвоем отправлены в аэропорт для немедленной эвакуации. В результате в стране не осталось свидетелей того, что должно было произойти.

Небольшие подразделения из числа наиболее преданных Абебе войск при поддержке кубинских десантников отправились по домам членов военного совета и дерга, голосовавших за Андома. Их обезоруживали, срывали воинские знаки отличия, вытаскивали из домов, кидали в грузовики и отвозили обратно в здание дерга, где в главном зале заседаний уже поджидал революционный трибунал.

Трибунал состоял из самого полковника Абебе и двух его младших офицеров. «Вы обвиняетесь в контрреволюционной деятельности и преступлениях против народно-демократической власти. Хотите что-нибудь сказать перед тем, как вам будет вынесен смертный приговор?»

Прямо из здания суда их выводили во внутренний двор, выстраивали у северной стены сразу по несколько человек и расстреливали. Казнь проводилась на глазах у революционных судей и других пленников, ожидавших своей очереди. Заседания трибунала периодически прерывались ружейными залпами.

Трупы расстрелянных связывали вместе за ноги, привязывали к грузовику и волочили по улицам на глазах у всех к главной городской свалке, находившейся на окраине города.

— Население должно видеть, как осуществляется революционное правосудие и к чему приводит неповиновение, — так Рамон обосновывал необходимость подобных представлений.

Суд постановил, что трупы должны остаться на свалке, а семьям казненных было запрещено носить траур или публично демонстрировать свое горе каким-либо иным способом. Эта мрачная работа затянулась за полночь, и последняя партия «преступников» расстреливалась при свете зажженных фар грузовиков, которые должны были оттащить их, как и всех остальных, на городскую свалку.

Невзирая на крайнюю усталость, ни Рамон, ни будущий президент ни разу не сомкнули глаз, пока всякая угроза революции не была устранена. Рамон постоянно носил в своем вещмешке бутылку водки. Теперь они приканчивали ее вдвоем с Абебе, сидя у рации и принимая донесения, которые потоком шли отовсюду.

Одно за другим различные армейские подразделения переходили под начало верных Абебе офицеров и при поддержке кубинских войск устанавливали контроль над всеми стратегическими пунктами в городе и его окрестностях.

К восходу солнца в их руках оказались аэропорт и железнодорожный вокзал, радио и телевидение, все военные объекты и казармы. Только тогда они позволили себе пару часов отдохнуть. Выставив охрану из десантников Района, они растянулись на матрасах, брошенных прямо на пол зала заседаний, но уже к полудню были на ногах, в новеньких мундирах, готовые принять участие в первом заседании очищенного от врагов революции дерга. У дверей зала стояли вооруженные десантники, а на улице под окнами были выстроены танки «Т-53».

Поздравляя Абебе, генерал-полковник Мачадо негромко сказал:

— Убив Брута, вы должны убить и всех сыновей Брута. Никколо Макиавелли сказал это еще в 1510 году, господин президент, и это по-прежнему остается лучшим из всех возможных советов.

— Что ж, тогда начинать надо немедленно.

— Вот именно, — согласился Рамон. — Настало время Красного Террора.

«Да здравствует Красный Террор!» Поспешно отпечатанные листовки с этим лозунгом на четырех языках были расклеены на каждом углу; по радио и телевидению каждый час передавались призывы к населению поддержать нового президента и сообщить властям обо всех предателях и контрреволюционерах.

Работы было так много, что Абебе пришлось поделить город на сорок секторов и в каждом назначить собственный революционный трибунал. Эти трибуналы возглавили верные ему младшие офицеры, получившие неограниченные полномочия для «защиты дела революции». Каждому из них была придана отдельная команда палачей. Они начали с местной аристократии, племенных вождей и членов их семей.

— Красный Террор — это испытанное орудие революции, — наставлял их Рамон Мачадо. — Нам известны те, кто впоследствии окажется помехой. Нам известны и те, кто не примет подлинного марксистского учения. Гораздо удобнее уничтожить их сейчас, на гребне нашей победы, чем в дальнейшем долго и нудно разбираться с каждым из них по отдельности. — Он приподнял фуражку и пробежал пальцами по своим густым черным кудрям. Он сильно устал, его безупречные классические черты обострились от постоянного напряжения. Под глазами явственно обозначились темные круги, но в этих холодных зеленых глазах не было заметно ни малейшей неуверенности или сомнений. Абебе был благодарен ему за такую твердость духа; подобная железная решимость вызывала в нем поистине благоговейный трепет.

«Мы должны с корнем вырвать всю сорную траву. Мы должны уничтожить не только саму оппозицию, но даже мысль о возможности какой бы то ни было оппозиции. Мы должны сломить волю людей к сопротивлению. Они должны быть запуганы, лишены своей индивидуальности, чувства собственного достоинства. Поле должно быть полностью расчищено для новых посевов. Только тогда у нас появится возможность возродить нацию, придать ей новый облик». Трупы аристократов и мелких вождей со всеми их семьями сваливались в груды на перекрестках, подобно мусору. Революционные патрули прочесывали город и забирали первых попавшихся им навстречу детей, игравших на улицах.

— Где ты живешь? Отведи нас к своим родителям. На пороге родного дома малышей убивали выстрелом в голову. Маленькие трупики оставались лежать у дверей дома, быстро разлагаясь на жаре, вздуваясь и испуская нестерпимое зловоние. Родителям запрещалось хоронить либо оплакивать их.