Божество реки - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 162

Через некоторое время вспомнили обо мне и решили сорвать на пленнике бессильную злобу. На меня снова обрушились пинки и удары. В конце концов вождь отозвал своих людей и приказал не мучить меня. После этого большинство потеряло ко мне всякий интерес. Меня оставили лежать на голой земле в пыли и грязи, а стрела по-прежнему торчала в моем бедре.

Вождь эфиопов уселся возле самого большого шатра, который, очевидно, принадлежал ему, и начал точить свой меч, не сводя с моего лица взгляда ничего не выражающих глаз. Время от времени он бросал несколько слов своим людям. Непосредственная опасность, казалось, миновала.

Я осторожно выбрал момент и обратился прямо к нему. Я показал рукой на свой сундучок, который бросили к одному из шатров, и умоляющим голосом попросил:

— Мне нужен сундучок. Мне нужно обработать рану.

Хотя слов вождь не понимал, жесты он понял. Приказал принести ему сундучок. Тот поставили перед ним, и он приказал открыть его. Тщательно развернул и осмотрел все, что в нем находилось. Ничто его особенно не заинтересовало. Иногда задавал мне вопрос, на который я пытался ответить жестами.

Наконец он убедился, что в сундучке, кроме скальпеля, не было ничего опасного. Не уверен, понял ли эфиоп, что имеет дело с инструментами лекаря, однако я знаками показал ему, что хочу сделать, показывая на свою ногу и разыгрывая сцену вытаскивания стрелы. Он встал надо мной с мечом в руке и показал, что отрубит мне голову при первом намеке на предательство, но разрешил воспользоваться инструментами.

Стрела вошла в рану под таким углом, что мне было очень неудобно до нее дотянуться. Я почти терял сознание от боли, которую сам причинял себе, пока вводил в рану ложки Таиты и накрывал ими зубцы наконечника.

Пот лился с меня ручьями, когда я наконец почувствовал, что могу вытащить наконечник. К этому времени вокруг меня собралось около половины населения лагеря. Они столпились вокруг меня и, болтая, с интересом наблюдали за операцией.

Я ухватился за ложки покрепче, сжал в зубах деревянный клин и крепко его прикусил, а потом вытащил наконечник. Зрители закричали от удивления. Очевидно, они еще не видели, чтобы наконечник вытащили так просто, без нанесения серьезных повреждений раненому. Однако искусство, с каким я зашил рану и наложил полотняную повязку, произвело на них еще большее впечатление.

У любого народа, при любом уровне развития, даже у самых примитивных племен, лекарь и врач пользуются особым почетом и уважением. Я продемонстрировал свои способности самым убедительным образом, и мое положение среди эфиопов сразу изменилось.

По приказу вождя меня перенесли в один из шатров и положили на соломенный матрас. Сундучок поставили у изголовья моей постели, а одна из женщин принесла мне крупяную похлебку, кусок жареной курицы и густую простоквашу.

В то же утро, когда сняли шатры, меня положили на носилки между двух лошадей и повезли по неровным крутым тропам. К своему ужасу я увидел по положению солнца, что мы направляемся в глубь гор. Я со страхом подумал, что навсегда потерял свой народ и своих близких. Я был врачом, и это спасло мне жизнь, но одновременно сделало столь ценной добычей, что теперь меня никогда не отпустят на волю. Я понял, что стал рабом, и не только в буквальном смысле этого слова.

НЕСМОТРЯ НА ТРЯСКУ, нога моя заживала быстро. Это произвело на эфиопов еще большее впечатление, и они стали приводить ко мне всех больных и раненых своей шайки. Я вылечил стригущий лишай у одного и вытащил паразита из-под ногтя другого. Заштопал человека, который слишком много выиграл у своих друзей. У эфиопов есть склонность решать все споры с помощью кинжала. Когда одна из лошадей скинула седока в овраг, я вправил кости сломанной руки. Мне удалось закрепить их прямо, они срослись, и это повысило мою репутацию лекаря. Эфиопский вождь смотрел на меня с большим уважением. Мне предлагали брать пищу с общего блюда сразу после того, как он выберет себе лучшие куски, и только после меня к блюду допускались остальные.

Когда нога моя зажила, я снова смог ходить и мне разрешили прогуливаться по лагерю. Однако не выпускали из вида. Вооруженный воин повсюду следовал за мной, даже если я справлял нужду в скалах.

Меня держали подальше от Масары, и я видел ее только издали в начале дневного перехода и в конце, когда разбивали лагерь. Днем мы находились в разных концах каравана. Я ехал впереди, она же следовала в самом конце. Ее повсюду сопровождали тюремщицы и вооруженная стража.

Во время каждой встречи Масара бросала мне отчаянные, умоляющие взгляды, как будто я мог чем-то помочь ей. Очевидно, она была очень важным пленником. Девушка была столь красива, что я часто думал о ней и пытался понять, почему ее держат в плену. Я решил, что, скорее всего, она отказалась выйти замуж и теперь ее насильно везут к мужу. А может быть, стала пешкой в какой-нибудь политической игре.

Без знания языка у меня не было никакой надежды понять, что происходит вокруг меня, или узнать побольше об эфиопах. Я начал учить язык.

У меня слух музыканта, и я решил сыграть с ними шутку. Я внимательно прислушивался к голосам окружающих и ловил ритм и интонацию их речи. Очень скоро узнал, что вождя зовут Аркоун. Однажды утром перед отправлением каравана Аркоун отдавал приказы своим людям. Все собрались перед ним и внимательно слушали. Я подождал, пока он закончил свою длинную и горячую речь, а потом повторил ее с абсолютно теми же тоном и интонацией.

Все ошеломленно дослушали меня до конца, а потом вдруг загоготали. Они хохотали и хлопали друг друга по спинам, слезы струились у них по щекам, так как все обладали простым, но добротным чувством юмора. Я не имел ни малейшего представления о том, что я сказал, но, очевидно, сказал именно то, что нужно.

Они выкрикивали друг другу отрывки из моей речи, мотали головами и подражали надменным манерам Аркоуна. Только немного спустя удалось восстановить какое-то подобие порядка, и тогда Аркоун гордо прошествовал ко мне и выкрикнул какой-то вопрос, словно обвинял меня в чемто. Я не понял ни слова и вместо ответа выкрикнул ему слово в слово тот же самый вопрос.

На этот раз вокруг воцарился настоящий ад. Эта шутка оказалась слишком крепкой. Взрослые люди хохотали и цеплялись друг за друга, чтобы не упасть. Они визжали от смеха и вытирали слезы, а один из них даже упал в костер и опалил бороду.

Хотя пошутил я за его счет, Аркоун смеялся вместе со всеми и даже похлопал меня по спине. С этого самого момента мужчины и женщины маленького отряда стали моими учителями. Мне достаточно было указать на какой-нибудь предмет, и они тут же выкрикивали мне слово на языке гиз, которое обозначало его. Когда я начал строить предложения из этих слов, охотно поправляли меня и очень гордились моими успехами.

Мне потребовалось довольно много времени на усвоение грамматики. Глаголы спрягались совсем непохоже на египетское спряжение, а род и множественное число существительных тоже были совершенно иными. Однако через десять дней я уже мог более-менее понятно изъясняться на языке гиз и накопил приличный запас ругательств и проклятий.