– Возможно, я расскажу вам о причинах этого интереса, если
вы расскажете о действительных причинах вашего визита на Родину. Давайте, так
сказать, вместе раскроем наши карты. Очень может быть, что мы с вами окажемся
друг другу полезны.
Мистер Ильичевски с некоторым сомнением посмотрел на старого
прохиндея.
– Ну, допустим, я приехал, чтобы выяснить, не оставил
ли мой папаша какого-нибудь наследства, – ведь других наследников у него
не было, потому что жены после моей матери у него были, но все умерли, он их
извел, мерзкого характера был человек, а сын только я один.
– Ах как интересно! Вы летите через океан, тратите, я
полагаю, немалые деньги, чтобы получить семейный альбом с фотографиями и
отцовскую простреленную шинель. Боюсь, со дня кончины вашего батюшки прошло
столько лет, что эти вещи вряд ли сохранились. Есть ведь наследственное право,
законный срок претендентов, и он не более полугода. Так что попробуйте
подыскать другое объяснение. И учтите, я могу быть вам полезен, – при
условии, что вы будете искренни и действительно раскроете карты. Я ведь хорошо
знаю местные условия, имею немалый опыт, достаточно знаком с предысторией
вопроса – вы понимаете, о чем я говорю… И наконец я знаю рынок, если опять-таки
мы говорим с вами об одном и том же.
Мистер Алекс Ильичевски в задумчивости достал пачку
«Мальборо», закурил, предложил сигарету Гржемскому, то жестом отказался.
Глубоко затянувшись, Алекс махнул рукой и сказал:
– Наверное, я делаю ошибку, но мне действительно нужен
компаньон, ориентирующийся в местных условиях. Поскольку я понял, что вы так
или иначе все равно в курсе дела, наверное, будет полезно заключить с вами
некое подобие соглашения и обменяться информацией. Я готов первым открыть
карты. Мой отец был сотрудником здешних карательных органов, – думаю, вам
это известно…
– Да уж, – вставил Гржемский.
– И как многие сотрудники этих служб в период репрессий
прибрал к рукам некие ценности.
– Как вы понимаете, это для меня тоже не новость.
– Да, конечно. Однако сам я узнал про это не так давно.
Мать моя недавно умерла. Смерть ее была легкой, умирала она в полном сознании и
рассказала мне о ценностях, спрятанных моим отцом, и даже о том тайнике, где
они спрятаны. И вот, похоронив ее достойным образом и выждав приличное время
траура, я приехал, чтобы найти эти ценности и… вступить в права наследства.
– А почему вы так уверены, что ваш батюшка не продал
эти ценности еще при жизни? Ведь прошло столько лет!
– Он тогда не мог, боялся, и потом, я вовсе ни в чем не
уверен. Вот появляетесь вы. Вы не имеете никаких прав на наследство, вы не
знаете, где находится тайник, но вы человек энергичный. Ориентируетесь в
местных порядках и можете быть мне полезны. Поэтому я готов предложить вам
сотрудничество и участие в прибыли. В разумных пределах, конечно, не более пяти
процентов.
– Пять процентов? – Леопольд Казимирович
задохнулся от возмущения. – Пять? Вы, должно быть, неудачно пошутили. Что
ж, я умею ценить юмор. Вы что-то сказали о правах наследства, произнесли
высокопарные слова «наследие моего отца»; можно подумать, что вы не понимаете –
эти ценности, о которых мы говорим, ваш отец их украл – именно украл, нечего
так на меня смотреть! – украл у замученных им людей; батюшка ваш был,
прямо скажем, сволочь первостатейная, и слово «наследие» применительно к нему
надо брать в кавычки…
Мистер Ильичевски хотел было что-то возразить, но Гржемский
наступал на него, не давая и слова вставить:
– А если вы думаете, что очень дорого стоит тайник, о
котором поведала вам на смертном одре ваша матушка, то я вынужден вас
разочаровать: после смерти вашего отца, новые жильцы тайник нашли и ценности, о
которых мы с вами так увлеченно разговариваем, извлекли и приносили мне для
оценки. Так что всем вашим знаниям, как и наследственным правам, – грош
цена, и если я с вами разговариваю, то только потому, что мне нужен молодой
крепкий помощник – для разного рода физической работы, которая мне уже не по
возрасту. Но, конечно, я не предполагаю выделить этому помощнику значительную
долю прибыли, хотя и не такую оскорбительно малую, какую назвали вы. Думаю,
десять-пятнадцать процентов будет вполне достаточно.
Мистер Ильичевски потерял дар речи. Он выпучил глаза,
разинул рот, выронив при этом сигарету и замахал руками, как будто наступил на
осиное гнездо. Чуть отдышавшись, он неожиданно тонким голосом завопил:
– Старый жулик! Спекулянт недорезанный! – и быстро
зашагал прочь.
– Где вы набрались таких советских выражений! –
крикнул ему вслед Гржемский и, ехидно усмехаясь, достал из кармана
полиэтиленовый пакет с подсохшей булкой, подошел к деревянным перилам моста и
спокойно начал кормить уток, он не сомневался, что иностранец вернется.
Гржемский дал ему понять, что владеет важной информацией, и
без него невозможно рассчитывать на успех. А поскольку мистер не знал ни
телефона его, ни адреса, то он побоится потерять контакт.
Действительно, не прошло и десяти минут, как Ильичевский
показался на мосту. Он шел, торопливо оглядываясь по сторонам, яростно
размахивая руками и тяжело дыша. Увидев Леопольда Казимировича, он чуть
замедлил шаг и подойдя ближе, выпалил:
– Старый скупердяй! – но значительно тише, чем
раньше.
– Вы пришли доругиваться или вести деловые переговоры?
– А с вами можно вести деловые переговоры? Вы кого
угодно доведете до белого каления. Ладно, черт с вами! Из уважения к вашим
преклонным годам, я готов предложить вам тридцать процентов – это мое последнее
слово.
– Дорогой Алекс, вы разрешите вас так называть, чтобы
не мучиться со всеми этими мистерами, так вот, дорогой Алекс, вам не кажется,
что мы торгуемся с вами, как Бендер с Воробьяниновым?
– А это еще кто такие? Ваши знакомые спекулянты? –
мистер взглянул на старика с недоумением.
– Ах, вот даже как? Ну что ж, проехали, как говаривала
раньше моя молодая знакомая. И за что же, скажите, кроме молодости и оптимизма,
я должен отдать вам большую часть предполагаемых доходов? Только не повторяйте
мне это ваш бред о своих законных правах, я вас умоляю.
– Я… я знаю, где находится тайник, кроме того, я могу в
какой-то степени финансировать наши поиски.
– Что ж, как я вам уже говорил, новые жильцы обнаружили
тайник, но они могли опять спрятать ценности туда же до лучших времен. Вряд ли
они продали вещи, потому что на рынке они не всплыли, я бы знал, у меня там
огромные связи. Я не хочу показаться таким старым скупердяем, каковым вы меня
считаете, и готов пойти на равное участие в прибылях.
Алекс посмотрел на Гржемского с подозрением, еще немного
подумал и протянул руку, которую коллекционер вяло пожал.
– Ну что ж, продолжал Леопольд Казимирович, – раз
мы достигли, как выражался наш бывший руководитель, консенсуса, давайте
обменяемся всей информацией. Что вам рассказала ваша покойная матушка?