Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - читать онлайн книгу. Автор: Александр Надеждин cтр.№ 29

– Да ладно тебе, Васильич, тоже скажешь. Фантазер, – махнул рукой Геня. – Это ж надо мертвяком полным в пробке стоять. А она здесь всегда худо-бедно тянется. А он, ходок этот, должен еще в кассе четверть часа проторчать. Если я не ошибаюсь. – Он слегка обернул назад свою голову.

– Ну... четверть-то не получится. А минут десять придется, – сделал разъяснение расположившийся на заднем сиденье третий член экипажа и тут же наклонился вперед: – А в кассе... «наших» нет?

– Ну... а ты как думаешь? – исчерпывающе ответил товарищ в серой дубленке.

– А... там, дальше... за театром, на улице? – тут же спросил автор предыдущего вопроса, по всей видимости, полностью удовлетворенный полученным на него ответом.

– Есть, есть, успокойся, – улыбнулся Геня и, немного помедлив, как бы делая одолжение, небрежно бросил: – Вон, видишь, крыша красная торчит. «Крайслер», мини-вэн. Он стоит возле дома тринадцать, прямо напротив входа в «Автобанк». Но это не наш. А вот за ним уже «Тойота» спряталась. «Королла». Отсюда не видно. Ну... вот. И вообще... – он слегка повернул назад свое лицо, на котором снова мелькнула едва заметная улыбка, – волноваться особенно не стоит. У нас на противоположной стороне бульвара установлен стационарный пост. Приборы наблюдения. Видеозаписывающая аппаратура. Так что... из поля зрения никто не выпадет.

– А где этот пост? В машине?

– Да нет. Зачем в машине? В здании.

– В здании? А в каком? Там же везде вроде жилые помещения. Офисы, – не унимался Иванов.

– Ну...

– В «Оптике»?.. В «Академхимбанке»?.. В «Фонде Ролана Быкова»? – быстро перечислил Олег, внимательно проскользив взглядом по противоположной стороне бульвара.

– Какой любопытный молодой человек, – подал голос сидящий на водительском месте товарищ в темно-синей куртке и кепке.

– Действительно, – поддержал его сосед справа. – Это уже, извините, секреты фирмы.

– Понял, – сдержанно и чуть суховато промолвил Иванов и снова повернулся в сторону левого бокового стекла. Он еще раз, то есть уже раз, наверно, двадцатый, медленно обвел взглядом всю находящуюся в пределах зрительной досягаемости панораму местности предстоящей операции. Джип «Чероки», являвшийся их временным пунктом наблюдения, был припаркован возле дома номер девятнадцать, почти сразу же за пересечением Чистопрудного бульвара с улицей Макаренко, и приблизительно где-то в полусотне метров, а то и того ближе от входа в театр. Нельзя сказать, чтобы это место было абсолютно идеальным непосредственно для самого наблюдения за объектом. Стоянка возле театра, на которой Бутко должен был оставить свой автомобиль, находилась вне их поля зрения: ее скрывал, во-первых, кованый чугунный забор, берущий свое начало у ближнего угла этого самого дома номер девятнадцать и тянущийся затем вдоль тротуара метров на двадцать пять – тридцать, огораживая небольшой дворовый скверик, а во-вторых, зачем-то поставленные на территории, прилегающей к храму искусств, двадцатифутовые грузовые контейнеры, выстроенные в два плотных ряда. Но продвинуть джип еще немного поближе к театру было никак нельзя – он бы стал слишком заметен: на всем расстоянии от него до театра, на проезжей части, с интервалом около десятка метров, стояло еще всего только две машины – девяносто девятая «Лада» серого цвета и серебристый старенький «Ниссан». Но зато, что касается обзора местности слева от проезжей части, с этим все обстояло как раз совсем наоборот – она была практически как на ладони.

Начав этот обзор с дома номер четырнадцать, стоящего в глубине, на противоположной стороне бульвара, и пробежав глазами по длинным пустым скамейкам, вытянувшимся в ровную, но довольно редкую вереницу вдоль берега, над уже подернутым легкой ледяной корочкой зеркалом пруда, Олег пару секунд понаблюдал за старичком, который еще недавно сидел на одной из скамеек, а сейчас, с палочкой в руке, стоял под развесистым, но уже безнадежно облысевшим кленом и, чуть наклонясь, высыпал из кармана своего черного пальто какие-то крошки деловито снующей возле его ног дюжине отощавших сизых голубей. Затем он перевел взгляд на подходящее практически впритык к правой оконечности вытянутого овалом пруда немного странное и довольно эклектичное с точки зрения своего архитектурного решения белое здание, с тремя разными по высоте уровнями, украшенное по фасаду первого этажа восемью пилястрами с псевдодорическими капителями, промежутки между которыми занимали огромные полуциркульные окна. Олег вдруг вспомнил, что раньше на этом месте стояло совсем другое здание, в котором располагался какой-то индийский ресторан. Ему его, правда, ни разу не удалось посетить, в силу явной молодости лет, но он об этом особенно и не жалел, вспоминая об исходившем от ресторана насыщенном запахе куркумы, именуемой в простонародье карри, от которого его почему-то моментально начинало подташнивать. Нынешнее же здание, судя по украшающим его боковую стену опознавательным признакам, носило немного романтичное, орнитологическое название «Белый лебедь» и являлось вместилищем некоего спортивного клуба не вполне угадываемой видовой ориентации.

– А он, этот ваш «ходок», из-за которого... весь сыр-бор... он, вообще, на чем погорел? А, Олег? – раздался вдруг голос с переднего водительского сиденья.

– В смысле, погорел? – переспросил Олег, хотя прекрасно понял смысл заданного ему вопроса. На вчерашнем совместном заседании Василий Иванович Ахаян лишь в самом общем плане ознакомил присутствовавших коллег из ФСБ с предысторией всего этого дела. И хотя о том, что Бутко (за которым в течение двух ближайших дней планировалось силами соответствующих подразделений этого самого ФСБ установить плотное комплексное наблюдение) является чьим-то там агентом, не было сказано ни слова, тем не менее чекистская аудитория является той средой, где подобные вещи и не требуют никаких особых разъяснений – они улавливаются уже практически на уровне подсознания. Улавливаются, но не озвучиваются в силу определенных неписаных правил и норм корпоративной этики, налагающих своего рода табу на чрезмерный интерес к внутренним делам соседних служб и ведомств. В «наружке», правда, в силу специфики самого рода деятельности, народ всегда был попроще и этими самыми нормами корпоративного политеса особенно не злоупотреблял, разумеется, только в тех случаях, когда речь не шла о повышенном интересе к секретам и тайнам их собственной епархии.

– Ну... в смысле, вербанули его как? – подтвердив упомянутую выше особенность, уточнил человек в темно-синей куртке и поднял глаза в зеркало заднего вида.

– Ну... это уже, извините, секреты фирмы, – хотел было ответить уколом на направленный чуть ранее в его адрес аналогичный укол Иванов, но передумал и сказал только одно слово, вернее, даже не сказал, а как-то так неопределенно протянул: – Ну...

– Да ты меня в детали не посвящай, – поспешно махнул рукой автор вопроса. – Скажи просто, на бабах или на бабках. Тут же, как правило, только одно из двух.

– Или оба одновременно, – добавил его сосед справа.

– Или так, – согласился товарищ на водительском месте и на этот раз, вместо того чтобы снова устремить взгляд в то же зеркало, вопросительно подняв правую бровь, слегка обернулся назад.