Ниндзя - читать онлайн книгу. Автор: Гейл Линдс cтр.№ 94

Как-то вечером ее представили одному человеку, и с тех пор он стал часто бывать в замке, а она радушно принимала его.

Но долгими днями, когда женщина в одиночестве гуляла по саду, она размышляла о силе судьбы. Она думала, что ее счастье зависит от этого человека, пожимала плечами и смутно улыбалась солнцу.

По ночам женщина лежала рядом со своим возлюбленным и не чувствовала себя ни счастливой, ни несчастной, потому что ее радости были быстротечными.

Но однажды даже этому настал конец. Возлюбленный женщины печально сообщил ей, что его отец получил назначение в другую провинцию, и он должен следовать за ним. “Но, — пообещал он, — это продлится только пять лет. После этого я снова вернусь к тебе. Прошу, дождись моего возвращения”.

Женщина заплакала, видимо, не столько из-за любви к нему, сколько от мысли о расставании.

Через шесть лет все переменилось в замке Року-но-мия. Тот человек не вернулся, все деньги растаяли, и слуги один за другим покинули замок. Женщина и ее няня были вынуждены перебраться в старый заброшенный дом.

Теперь они питались только рисом, а огромные щели в деревянных стенах дома пропускали ветер и дождь. Тогда няня обратилась к своей госпоже с мольбой “Извините меня, госпожа, но ваш возлюбленный покинул вас. Один человек недавно спрашивал меня о вас. У нас почти не осталось денег, и поэтому...”

Но женщина не стала ее слушать. “Мне не нужны новые приключения” — сказала она. — Я хочу только смерти”.

В ту минуту, далеко оттого места, ее прежний возлюбленный лежал в постели со своей женой. Он вздрогнул и сел в темноте со словами: “Ты слышала?”

“Ложись спать, мой господин, — сказала ему жена. — Это лишь цветы вишни падают на землю”.

Спустя год этот человек вместе со своей женой и челядью отправился в Року-но-мия. По дороге они остановились на постоялом дворе, чтобы переждать непогоду, и он послал оттуда несколько записок своей былой возлюбленной. Но все записки остались без ответа, и тогда, задетый молчанием, человек оставил жену в доме ее отца, а сам отправился в замок.

Он едва не прошел мимо замка, настолько там все изменилось. От больших ворот, которые были ему так хорошо знакомы, остались лишь унылые столбы, торчавшие из глинистой земли. Не нашел человек и высоких синих лакированных тории, вокруг которых он бродил с возлюбленной детом и весной.

В замке никого не было. Какой-то ужасный ураган до основания разрушил левое крыло, да и от самого замка немного осталось. В старом доме, неподалеку от замка, человек нашел изможденную монахиню, которая назвалась дочерью одного из слуг. Он спросил ее, где теперь госпожа, но она ответила: “Увы, господин, этого никто не знает”.

Он продолжал поиски, но никто в округе не мог ему помочь. Однажды темной дождливой ночью человек остановился на перекрестке дорог вместе с одним монахом. Вдруг он услышал голос, который показался ему знакомым, и заглянул в щель старого дома. Там, на полу он увидел иссохшую женщину, в которой сразу же узнал свою возлюбленную. Вместе с монахом он бросился к ней и вгляделся в ее лицо. Она, несомненно, умирала, и человек попросил монаха прочитать над ней сутру. “Призовите будду Амида”, — попросил ее монах. Женщина ответила; “Я вижу сияющую колесницу... Нет, это золотой лотос”. “Прошу вас, госпожа, — умолял монах, — вы должны обратиться к будде Амида. Иначе мы не сможем просить о переселении вашей души. Вы должны воззвать к нему всем сердцем”. “Я ничего не вижу, — закричала женщина. — Только мрак”. “Госпожа...” — “Мрак и холодный ветер. Черный холодный ветер”.

Монах хлопотал над несчастной, а тот человек молился будде Амида. Постепенно крики женщины утихли и растворились в порывах ветра.

Какое-то время Юкио молчала.

— Это конец?

— Не совсем. Через несколько дней, в полнолуние монах сидел на том же перекрестке, кутаясь от холода в свой потрепанный плащ.

Мимо проходил какой-то самурай и напевал песенку. Увидев монаха, он присед рядом с ним. “Это то самое место? — спросил самурай. — Говорят, возле замка Року-но-мия по ночам можно услышать женский плач. Что ты об этом знаешь?”

“Слушай”, — коротко ответил монах, и самурай прислушался. Он не слышал ничего, кроме обычных ночных шорохов. Но вдруг ему показалось, что раздался горький женский плач. “Что это?” — изумился он.

“Молись, — сказал монах. — Молись о духе, который не попал ни на небеса, ни в преисподнюю”.

Но самурай, в душе которого не было Бога, только посмотрел на монаха и пошел своей дорогой.

Юкио и Николас позавтракали в гостинице и вышли на улицу. Было холодно и сыро, туман еще клубился у самой земли. Поезд, на котором они приехали, все еще стоял на станции — пожалуй, точнее было бы назвать это полустанком: единственная платформа, закрытая дощатым навесом на толстых деревянных столбах. Снаружи навес был покрыт лаком от дождя и соленого воздуха, но изнутри доски оставались голыми. До сих пор держался душистый запах кедра.

Несколько железнодорожников вскочили в поезд, который подался немного вперед и остановился на огромном диске. Диск медленно развернулся, и поезд подъехал с противоположной стороны платформы, готовый отправиться в Осаку.

Солнце призрачно пробивалось сквозь туман посреди совершенно белого неба.

Они приблизились к порту, и Николас уже мог различить два или три высоких белых паруса рыболовных лодок, которые осторожно выходили из бухты. Он знал, что за ними, вдалеке, прячутся равнины азиатского побережья.

Когда они вышли на мыс, Николасу показалось, что на юге, за узким проливом, он видит темные холмы острова Кюсю.

— Как здесь тихо. — Юкио потянулась по-кошачьи. — Как непохоже на Токио, иди Осаку, или даже Киото. Будто здесь никогда не было ни войны, ни индустриализации. Можно представить, что мы в семнадцатом веке.

— Среди самураев и их возлюбленных, да? Юкио сделала глубокий вдох.

— Словно мы на краю Земли.

Она повернулась к Николасу и обхватила его руку тонкими пальцами. Его поразила чистота и трогательность этого жеста. Резкий запах сушеной рыбы висел в воздухе, прилипая к ноздрям. Огромные чайки кружились низко над берегом.

— Почему нам не остаться здесь, Николас?

— Здесь?

Юкио по-детски кивнула головой.

— Да, здесь. Почему нет? Здесь так хорошо. Можно забыть обо всем, начать все сначала. Точно мы родились заново.

Николас посмотрел на нее, и пальцы Юкио на его руке судорожно сжались.

— Прошу тебя, — сказала она; ее голос звучал глухо, как под высокими сводами собора. — Давай не поедем дальше. Зачем? Разве в Кумамото может быть лучше, чем здесь? Здесь у тебя есть я, есть море. Мы можем выходить в океан, можем даже доплыть до материка. Это не так далеко — сколько времени это может занять? А тогда...