— Я тоже скучаю, — сказала Гелда, сама не понимая, правда это или нет. — Я много думала. Груша.
— Моя дорогая, — терпеливо начала Груша, — ты же знаешь, мысли бередят душу. Тебе надо меньше сидеть дома. Почему бы не собраться с друзьями?
— Ты знаешь, что я этим не занимаюсь, — рявкнула Гелда.
— Пожалуйста. Я не настаиваю. — В голосе Груши теперь слышалась горечь. — Дорогая, я переживаю за тебя. По-настоящему.
— Есть за что — ты на мне неплохо зарабатываешь.
— Вот что, Джи. Прекрати, эти разговоры. — Теперь уже разозлилась Груша. — Ты просто капризничаешь. Но я понимаю это и прощаю тебя. Видит Бог, в мире найдется немного людей, за которых я переживаю... Во всяком случае, мои девочки в их число не входят.
— Я одна из твоих девочек, — стояла на своём Гелда. Последовал огорченный вздох Груши.
— Дорогая, неужели я снова должна напоминать, что ты сама меня разыскала. Да, я обеспечиваю тебя клиентурой, но очень специфичной — ты знаешь об этом не хуже меня. Тысяча долларов за вечер не так уж мало, чтобы нос воротить. Вполне допускаю, что ты сможешь заработать больше за час — так в чем же дело? А в том, что эта работа тебе нравится. Но я никак не могу назвать тебя одной из своих девочек!
— У тебя есть что-нибудь для меня? — тупо спросила Гелда. Груша снова вздохнула.
— Да. Сорви-голова, актриса. Помнишь...
— Помню.
— Она требует только тебя.
— Ладно.
— У тебя есть все, что нужно?
Гелда подумала об огромном шестизарядном револьвере с длинным восьмигранным стволом и полированной деревянной рукояткой.
— Да, — произнесла она мечтательно. Груша засмеялась.
— Ну вот, это уже лучше. Ты же знаешь, сегодня вечером будет больше удовольствия, чем работы.
Теперь, по крайней мере, было чего ждать. Гелда повернулась к окну, через которое врывался безжалостный солнечный свет. Телефонная трубка выскользнула из ее руки. Река ослепляюще подмигнула Гелде.
* * *
Большая прямоугольная комната с высоким потолком была вся сделана из дерева. Даже половицы, покрытые глянцевым светлым лаком, закреплялись с помощью деревянных штифтов и клея. Мягкий свет равномерно заливал все уголки помещения, напоминающего спортивный зал. Вдоль стены были установлены помосты с невысокими деревянными ограждениями. Больше никакой мебели или оборудования не было.
Шесть пар мужчин в белых холщовых штанах и рубахах выстроились в ряд. Каждый держал в руках полированную деревянную палку с небольшим эфесом. Кроукер мог бы принять эти палки за мечи, но не обнаружил ни лезвия, ни острия. Мужчины были без масок. Все японцы, в основном лет двадцати-тридцати, хотя Кроукер заметил одного подростка и двоих, которым было уже около сорока.
Между двумя шеренгами стоял невысокий человек в сером с выбритой головой. Определить его возраст было трудно. Кроукер решил, что ему от сорока до пятидесяти. Человек издал резкий крик, и ряды сомкнулись, скрестив деревянные палки.
— Это класс кэндзюцу, лейтенант, — пояснил Николас. — Лучший в Западном полушарии.
Кроукер зачарованно следил, как соперники наступали и отступали, атаковали и отражали удары, сопровождая свои действия дружными криками. Но все это казалось таким медленным и заученным, что он не мог себе представить, как подобная техника может пригодиться в настоящем поединке.
Вскоре по отрывистой команде учителя все одновременно отступили, подняли мечи и глубоко поклонились друг другу. После этого мужчины молча разбились на маленькие группы. Одни отошли к стене и присели на корточки, другие стали разминаться на месте. Все были полностью поглощены собой.
Николас подвел Кроукера к мастеру кэндзюцу, поклонился и произнес несколько фраз по-японски. Тот поклонился в ответ и протянул руку Кроукеру. Лейтенант неуверенно пожал ее; рука была холодная и твердая как камень.
— Это Фукасиги, — объявил Николас. — Считайте, что я вас представил.
Кроукер выпустил руку человека в сером и спросил:
— А что сейчас?
— Смотрите, — сказал Николас.
Фукасиги повернул голову в сторону и быстро сказал что-то по-японски. Один из учеников поднялся, взял второй деревянный меч и подошел к ним. Он поклонился и подал оружие Николасу. Выслушав Фукасиги, ученик кивнул годовой.
— Хай!
Это был высокий худощавый человек с суровым лицом и живыми глазами. Они оба — ученик и Николас — приняли исходную стойку: ноги на ширине плеч, колени слегка согнуты, обе руки на рукояти меча.
— Итак” — Николас начал объяснять Кроукеру, не сводя глаз с противника, — в кэндо есть пять — и только пять — стоек: верхняя, средняя, нижняя, правосторонняя и левосторонняя. Из них первые три — основные. Две другие, переходные, используются только тогда, когда сверху иди сбоку встречается преграда. Однако это еще не Путь. Чтобы овладеть этой техникой, нужно научиться тому, что обычно называется “стойка — не стойка”. Это значит, переходить из одной стойки в другую в соответствии с обстоятельствами — не думая, так, чтобы все движения от начала до конца поединка были одним непрерывным плавным движением, как море. Это самое важное в кэндзюцу, лейтенант.
И он атаковал противника так молниеносно и яростно, что Кроукер буквально подскочил.
— Атака из средней стойки, — пояснил Николас и повторил, на этот раз очень медленно. Он поднял меч так, что его “острие” оказалось у лица противника. Тот немедленно атаковал, но Николас легким, почти незаметным движением отвел его меч в сторону.
Николас стал в верхнюю стойку, подняв меч над головой.
Ученик бросился вперед, но в то же мгновение Николас нанес удар сверху вниз.
Николас опустил меч, и противник повторил атаку. На этот раз он отразил удар Николаса, но тот мгновенно освободился от блока и легко провел мечом по груди противника.
Ученик тут же снова занял атакующую позицию, на этот раз с правой стороны. Николас переместил меч влево, на уровень пояса. Как только противник бросился на него, его меч взметнулся вверх и опустился на плечо ученика.
Наконец, в последний раз, когда противник попытался нанести удар снизу, Николас плавно перешел в верхнюю стойку и коснулся мечом его головы.
Оба отступили на шаг и поклонились друг другу.
— Вы видите, — Николас повернулся к Кроукеру, — основы кэндзюцу.
— Но вы используете тренировочные деревянные мечи, — возразил Кроукер. — Вряд ли вы сможете…
— Напротив, деревянный боккэнне менее грозное оружие, чем катана, и...
В эту секунду он развернулся, чтобы отразить двойное нападение — сбоку на него бросился ученик, а сзади — сэнсэй. Одним ударом меча Николас разоружил ученика и к тому времени, как Кроукер успел сообразить, что происходит, он уже сражался с мастером. “Господи, — подумал Кроукер, — а ведь я должен был заметить нападение раньше него”.