Ниндзя - читать онлайн книгу. Автор: Гейл Линдс cтр.№ 33

— Я долго об этом думал, — продолжал полковник, глядя в окно. Он протер на стекле небольшое овальное отверстие. — Эта мысль не давала мне покоя на протяжении всей поездки из Сингапура в Токио. Со Пэн просил нас не открывать шкатулку, пока мы не прибудем в Японию, и мы выполнили его просьбу.

В аэропорту Ханэда нас встретили американцы — разумеется, мы прилетели военным самолетом. Но, кроме них, нас ждал еще один человек. Твоя мать сразу же узнала ее, и я тоже — по ее описанию. Это была Итами, и она оказалась в точности такой, какой ее увидела во сне Цзон. — Полковник пожал плечами. — Что не особенно меня удивило. Здесь, на Востоке, люди с детства привыкают к таким... явлениям, и ты сам это скоро поймешь.

Но меня поразило другое: твоя мать вела себя так, будто знала Итами с рождения, будто они были сестрами. Я не заметил никакого смущения, а ведь его вполне можно было ожидать, когда женщина, выросшая в затерянной китайской деревушке, встречается с дамой из высшего японского общества. И в то же время, твоя мать и Итами были совершенно разными людьми. — Полковник отвернулся от окна и посмотрел на сына. — Но казалось, что их очевидная противоположность — тепло и жизнелюбие твоей матери и холодная отчужденность и меланхолия Итами — не помешала им с первого взгляда понять друг друга.

Об этом я тоже долго размышлял, и вот что я решил: хотя Со Пэн уверял меня, что не знает о подлинном происхождении твоей матери, его подарок говорит об обратном.

— Ты хочешь сказать, что мама японка.

— Скорее всего, в ней течет японская кровь. — Полковник сел рядом с сыном и ласково положил руку ему на плечо. — Но ты должен обещать мне, Николас, что никогда и ни с кем не станешь об этом говорить, даже с твоей матерью. Я рассказываю тебе все это лишь потому... потому, что когда-то узнал об этом сам. Со Пэн считал, что происхождение очень много значит; возможно, так оно и есть, хотя я не придаю значения таким вещам. Я англичанин и еврей, но мое сердце с этими людьми. В моей крови звучит их история, моя душа созвучна их душам. Какое значение может иметь мое происхождение? Я хочу, чтобы ты кое-что понял, Николас. Я не отрекался от своего еврейского имени, я просто отбросил его. Кто-то может возразить, что это одно и то же. Нет, это не так! Я сделал это не по собственной воле, а из необходимости. В Англии не любят евреев. И никогда не любили. Изменив свое имя, я обнаружил, что передо мной распахнулись многие двери. Знаю, это вопрос совести. Можно ли так поступать? Да, отвечаю я, а на остальных мне наплевать. Каждый решает сам за себя. И теперь, хотя моя душа принадлежит Японии, я не стал ни буддистом, ни синтоистом. Их религии представляют для меня только научный интерес. В своем сердце я никогда не отрекался от еврейства. Нельзя так просто вычеркнуть шесть тысячелетий борьбы и страданий. В твоих жилах тоже течет кровь Соломона и Давида, кровь Моисея. Никогда не забывай об этом, Николас. Ты сам должен решить, кто ты — я не хочу вмешиваться. Но я считаю своим долгом обо всем тебе рассказать. Думаю, ты меня понимаешь. — Полковник долго смотрел на сына, прежде чем открыл шкатулку с тигром и драконом, последний подарок загадочного Со Пэна.

Николас заглянул внутрь и увидел сверкающий огонь шестнадцати огромных граненых изумрудов.

* * *

Николас занимался будзюцууже семь лет, но по-прежнему чувствовал себя новичком. Он обладал достаточной силой и прекрасной реакцией; на тренировках выполнял все упражнения усердно и сосредоточенно, но не испытывая особого пыла. Это удивляло и беспокоило его. Он с самого начала был готов к тяжелой работе, к преодолению трудностей — ему это нравилось. Чего он от себя не ожидал — так это безразличия. “Нет, — подумал Николас однажды во время занятий в додзё, — у меня ни в коем случае не пропала решимость овладеть будзюцу”. Скорее, эта решимость только усилилась. Ему трудно было объяснить свои ощущения. Наверное, не хватало какой-то искры.

Возможно, дело было в его инструкторе. Флегматичный Танака считал, что все дело в бесконечной отработке правильных движений. Снова и снова Николас вынужден был их повторять. Еще и еще, пока он не чувствовал, что они намертво запечатлевались в его мозгу, в его нервах, в его мышцах. Он ненавидел эти монотонные упражнения; не нравилось Николасу и то, что Танка обращался с ними как с детьми, еще не готовыми к настоящей жизни.

Время от времени он довил себя на том, что смотрит в дальний конец додзё, где другой мастер — Кансацу — проводил индивидуальные занятия с несколькими старшими учениками.

Благодаря участию Итами, Николас попал в ту же школу —рю, — где занимался Сайго; его раздражало, что двоюродный брат, будучи на год старше, начал заниматься раньше и ушел далеко вперед. Сайго не упускал случая показать свое превосходство. В додзё он относился к Николасу с нескрываемым презрением, как и многие другие ученики — из-за его европейской внешности. Они считали, что гайдзин, иностранец, недостоин заниматься традиционными воинскими искусствами, священными для японцев. Однако дома Сайго старался быть с Николасом подчеркнуто вежливым. Николас пытался объясниться с двоюродным братом, но после третьей неудачной попытки оставил эту затею.

Присутствие Сайго в додзё было для Николаса настоящим мучением. Вместо того чтобы поддерживать двоюродного брата, который так нуждался в его помощи, Сайго старался всячески ему навредить и дошел даже до того, что стад неформальным лидером “оппозиции”.

Однажды вечером после тренировки, когда Николас принял душ и стал одеваться, к нему с разных сторон подошли пять или шесть мальчиков.

— Что ты здесь делаешь? — начал один из них. — Это наше место.

Николас молча продолжал одеваться. Внешне он оставался невозмутимым, но его сердце бешено колотилось.

— Тебе нечего сказать? — продолжал другой. Он был меньше ростом и младше остальных, но близость приятелей явно придавала ему смелости. — Видимо, он не понимает по-японски. Может быть, нам обратиться к нему по-английски, как к обезьяне в зоопарке?

Все дружно расхохотались.

— Правильно, — подхватил первый мальчик. — Я жду ответа, обезьяна. Что ты делаешь на нашем месте? Здесь уже все провоняло.

Николас поднялся.

— Почему бы вам не пойти куда-нибудь, где смогут оценить ваши шутки.

— Вы посмотрите! — закричал меньший мальчик. — Обезьяна разговаривает!

— Заткнись! — велел старший и обратился к Николасу: — Ты сейчас пожалеешь о своих словах, обезьяна.

И без предупреждения ударил Николаса в шею ребром ладони. Николас ответил, и все они набросились на него. Сквозь мелькание рук Николас увидел Сайго, который спокойно направлялся к выходу, и выкрикнул его имя.

Сайго подошел поближе.

— Держись! — крикнул он, пробиваясь к Николасу. Он растолкал мальчишек в стороны, и Николас смог перевести дух. — Что здесь происходит?

— Это все гайдзин, — заявил один из нападавших, продолжая сжимать кулаки. — Сам нарывается.