Вечером, в начале десятого Анна вернулась в отель, и там ее поймал ночной менеджер с сообщением. Ей звонил Томас Шмид, детектив, расследующий убийства.
Придя в номер, она тут же ему позвонила. Он до сих пор был в офисе.
— Нам уже доставили результаты вскрытия, — сказал ей Шмид, — насчет того яда, искать который вы просили людей из токсикологии.
— И?
— Они обнаружили в глазной жидкости тот самый нейротоксин, все сходится. Нет никаких сомнений, что Россиньоль был отравлен.
Анна села в кресло возле телефона. Прогресс. Она ощутила приятное возбуждение, как и всегда при таких прорывах.
— Они нашли на теле след от инъекции?
— Пока нет, они говорят, что такие следы очень трудно найти. Они сказали, что еще поищут.
— Когда его убили?
— Вероятно, этим утром. Незадолго до того, как мы туда прибыли.
— Это значит, что Хартман может быть до сих пор в Цюрихе. Вы не в курсе?
Последовала пауза, затем Шмид холодным тоном произнес:
— Я в курсе.
— А что нового по банковским записям?
— Банки объединят усилия, но это потребует времени, у них же еще там свои процедуры.
— Да, конечно.
— Мы получим банковские документы Россиньоля завтра.
В ее трубке послышался звонок, прервавший речь Шмида:
— Секунду, мне тут кто-то звонит.
Анна нажала кнопку “флэш”. Гостиничный оператор сказал ей, что звонят из ее офиса в Вашингтоне.
— Мисс Наварро, это Роберт Полоцци из отдела идентификации.
— Спасибо за звонок. Нашли что-нибудь?
— Нам только что звонили из службы безопасности “Мастер Кард”. Несколько минут назад Хартман пользовался этой карточкой. Он оплатил заказ в ресторане в Вене.
* * *
Кент, Англия
Сэр Эдвард Дауни, бывший премьер-министр Англии, играл с внуком в шахматы, сидя в розовом саду своего загородного поместья в Вестерхэме, графство Кент, когда зазвонил телефон.
— Нет, не сейчас! — застонал восьмилетний Кристофер.
— Придержите лошадей, молодой человек, — добродушно оборвал его сэр Эдвард.
— Сэр Эдвард, это мистер Холланд, — произнес голос.
— Мистер Холланд, у вас все в порядке? — спросил сэр Эдвард, внезапно почувствовав интерес к разговору. — Надеюсь, наше собрание все еще идет по плану?
— О, не сомневайтесь. Но возник один малозначительный вопрос, и я хочу узнать, можете ли вы оказать нам помощь.
Не отрываясь от трубки, сэр Эдвард взглянул на Кристофера, угрожающе нахмурив брови, на что тот, как всегда, захихикал.
— Ладно, мистер Холланд, я сделаю несколько звонков и посмотрю, чем я могу помочь.
* * *
Вена
Дом Юргена Ленца находился в престижном, утопающем в зелени районе на юго-западе города. Район назывался Хитцинг, здесь обитали богатейшие из жителей Вены. Дом Ленца, хотя правильнее было бы сказать, вилла Ленца, оказался большим современным строением, выполненным в интригующей и красивой манере — смесь тирольской архитектуры и Фрэнка Ллойда Райта
[26]
.
“Когда я столкнусь с Ленцем, — подумал Бен, — мне понадобится элемент внезапности”. Отчасти это был вопрос жизни и смерти. Бен не хотел, чтобы люди, убившие Питера, узнали, что он находится в Вене, и, несмотря на сомнения, посеянные Хоффманом, самым вероятным предположением было то, что Ленц — один из этих убийц.
Конечно, он не мог просто постучать в дверь Ленца и ждать, когда его впустят. Тут требовался более изощренный подход. Мысленно Бен пролистал список самых известных и влиятельных людей, которые могут за него поручиться и даже соврать в его пользу.
Он вспомнил главу крупной американской благотворительной организации, который несколько раз приходил к нему просить деньги. Всякий раз и семья Хартманов, и фирма проявляли щедрость.
“А теперь пусть расплачивается”, — подумал Бен.
Этого человека звали Уинстон Рокуэлл. Совсем недавно Бен слышал, что он серьезно болеет гепатитом, лежит в больнице, и с ним невозможно связаться. Это было ужасно плохо для Рокуэлла, но как нельзя лучше устраивало Бена.
Он позвонил в дом Ленца, попросил Юргена Ленца, подошедшей к телефону женщине — миссис Ленц? — сказал, что он друг Уинстона Рокуэлла и интересуется фондом Ленца. Это был кодовый язык, означающий: “У меня есть лишние деньги, я отдам их вам”. Ни один, даже самый богатый фонд не отвергнет пожертвований.
Миссис Ленц ответила на беглом английском, что ее муж вернется домой к пяти часам и не желает ли мистер Роберт Саймон зайти к ним пропустить стаканчик? Юрген будет рад видеть любого друга Уинстона Рокуэлла.
Открыла ему дверь элегантная, приятно худощавая женщина, немного за сорок. Одета она была в серое трикотажное платье, шею украшало жемчужное ожерелье, которое чрезвычайно удачно дополняли жемчужные серьги.
— Заходите, заходите, — сказала она, — вы мистер Саймон, да? Я Ильзе Ленц. Очень рада вас видеть!
— Я тоже рад вас видеть, — улыбнулся Бен, — спасибо за приглашение, особенно за то, что оно последовало так быстро.
— О, не говорите глупостей, нам приятно встретиться с человеком, которого порекомендовал Уинстон. Вы приехали — откуда, вы говорили?
— Из Лос-Анджелеса, — ответил Бен.
— Мы были там очень давно, на какой-то противной технологической конференции. Юрген сейчас спустится — а вот и он!
Прыгая через ступени, к ним спускался худой, как гончая собака, однако же, атлетически сложенный человек.
— Приветствую вас! — крикнул Юрген Ленц. В своем синем блейзере, серых фланелевых слаксах и репсовом галстуке он был похож на американского управленца-руководителя, например, на президента “Лиги Плюща”
[27]
в каком-нибудь колледже. Его гладкое лицо сияло здоровьем, он радостно улыбался.
Все оказалось совсем не так, как того ожидал Бен. Пистолет Лизл, висящий в кобуре через плечо под его спортивной курткой, полностью заряженный — Бен побывал в спортивном магазине на Кtртнерштрассе, — вдруг стал тяжелым и громоздким.
Ленц крепко пожал Бену руку.
— Друг Уинстона Рокуэлла — мой друг, — тут его голос сделался мягким и нежным. — Как он там сейчас?
— К сожалению, не очень хорошо, — сказал Бен. — Он несколько недель лежал в медицинском центре при Университете имени Джорджа Вашингтона, и доктора сказали, что лучше ему еще две недели подождать и не выписываться домой.