Заговор «Аквитания» - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ладлэм cтр.№ 160

Джоэл рассказал ей все, возвращаясь к отдельным деталям и подробностям, стараясь ничего не пропустить. Начался последний отсчет времени. Через несколько дней, в лучшем случае через неделю или две, повсюду начнутся вспышки насилия – вроде тех, какие происходят сейчас в Северной Ирландии. “Аккумуляция, – говорят они. – Резкое ускорение!” И при этом никто ничего не знает: где, когда и против кого это будет направлено. Задумал все это маньяк по имени Джордж Маркус Делавейн, а другие влиятельные маньяки пошли за ним, послушно выполняя его приказы, и вот они уже заняли исходные позиции, с которых бросятся теперь на захват власти. И так – повсюду!

Джоэл закончил рассказ, холодея от ужаса, потому что прекрасно понимал: если ее схватят люди “Аквитании”, наркотики, введенные ей, заставят ее рассказать все – для нее это равнозначно смертному приговору. Он и сказал ей это, страстно желая сесть к ней поближе, обнять ее, сказать, как ненавидит себя за то, что поступил так, как, он знал, должен был поступить. Но он не сделал ни малейшего движения в ее сторону, ее глаза запрещали ему это – она продумывала ситуацию, оценивала все ее аспекты.

– Иногда, – тихо заговорила она, – во время ночных кошмаров, или когда ты слишком много пил, ты говорил об этом Делавейне. Ты дрожал, закрывал глаза и время от времени вскрикивал. Ты ненавидел этого человека. И до смерти боялся его.

– Он стал причиной многих смертей, бесполезных смертей. Мальчишки… просто дети, одетые в форму взрослых людей, они понятия не имели, что “гунг-хо” означает “найти и уничтожить”, а их разносило в клочья.

– А не может так быть, что ты – как они это называют? – заново переживаешь свое прошлое?

– Если ты этому веришь, я сейчас же отвезу тебя в “Амстел”, а завтра ты улетишь домой и вернешься к своим мольбертам. Я – не сумасшедший, Вэл. Я здесь, перед тобой, и все это происходит на самом деле.

– Хорошо, но я должна была задать тебе этот вопрос. Ты не видел себя в те ночи, а я видела. Ты либо валился на постель как мертвый, либо напивался до того, что не соображал, где находишься.

– Это случалось нечасто.

– Прими мою благодарность, но каждый раз, когда это происходило, ты был там. И мучился при этом.

– Вот поэтому меня и разыскали в Женеве, а потом – завербовали.

– И этот Фоулер, или Холлидей, нашел нужные слова. Твои собственные.

– В этом ему помог Фитцпатрик. Он тоже считал, что заботится об общем благе.

– Да, я знаю, ты уже говорил об этом. А как ты думаешь, что с ним случилось? С Фитцпатриком, я имею в виду.

– Целыми днями я ломал голову над тем, что бы такое придумать, чтобы они оставили его в живых. Но… тщетно. Для них он еще опаснее меня. Он работал в тех сферах, под которые они подкапываются, он отлично разбирается во всех заказах Пентагона и знает порядок экспортных операций настолько хорошо, что способен пригвоздить их, набрав всего лишь половину необходимых в таких случаях доказательств. Они убили его.

– Он тебе нравился, да?

– Да, он мне нравился, и более того – я чуть ли не завидовал ему. У него быстрый восприимчивый ум и, кроме того, чертовски богатое воображение, и он не боялся им пользоваться.

– Он очень похож на одного человека, за которого я когда-то выходила замуж, – заметила Вэл.

Конверс быстро взглянул на нее, но тут же перевел взгляд на воду.

– Если я выберусь из всего этого живым – в чем я очень сомневаюсь, – я открою охоту. Выясню, кто это сделал, кто спустил курок. И не будет никакого суда, никаких свидетелей обвинения или защиты, смягчающих или иных обстоятельств. Только я и пистолет.

– Мне грустно это слышать, Джоэл. Я всегда восхищалась твоими принципами. Они были непреложными и глубокими, как и твое уважение к закону. Никаких амбиций, никакого самомнения, когда речь шла о законе. Для тебя это было основой всего. Ты мог спорить с законом, словно ребенок, который, споря с родителями, в глубине души знает, что родительская власть – это абсолют. То, чего у тебя никогда не было по отношению к твоему отцу, по его собственному признанию.

– Не очень-то тактичное замечание.

– Прости, но он сам однажды сказал об этом. И все же извини меня.

– Да нет, все в порядке. У нас ведь откровенный разговор. Нам нечасто случалось так говорить в последние годы не правда ли?

– Не думаю, что тебе очень хотелось этого.

– Ты права. Однако оставим прошлое. Вернемся в настоящее.

– Но ведь ты можешь отрицать почти все! У них нет доказательств, одни слова! Я так и заявила Ларри: они утверждают, будто ты был там-то и там-то, что ты сделал то одно, то другое, но тебя не было там, где, по их словам, ты был, и ты не делал того, что, по их утверждению, ты сделал! Ты же юрист, Конверс. Ради всего святого, очнись и защищайся!

– Да меня и близко не подпустят к залу суда, неужели ты не понимаешь? Где бы и когда бы я ни объявился, там всегда будет некто, имеющий приказ убить меня даже ценою собственной жизни – учитывая возможные последствия, жертва, с их точки зрения, совсем незначительная. Я хотел воспользоваться теми материалами, что были в конверте, – получить такую информацию можно было лишь из правительственных источников. Это позволяет предположить, что у меня имеются союзники где-то в Вашингтоне. Имея на руках эти документы, я мог бы пробиться на самый верх и с помощью Натана убедить их выслушать меня, убедить их, что я не сумасшедший. Но без этого конверта даже Натан не сможет мне помочь. Более того, он потребует, чтобы я отдал себя в руки властей, уверяя, что обеспечит мне полную безопасность. Но ни о какой безопасности не может быть и речи. Их люди сидят в посольствах, на военно-морских и прочих базах, в Пентагоне, в полиции, в Интерполе и в госдепе. На них работают нищенки в поездах и чиновники с атташе-кейсами в руках. Их трудно обнаружить, но они есть. И они не могут себе позволить оставить меня в живых. Я ведь выслушивал их программу из первых уст.

– Патовое положение, – тихо констатировала Вэл.

– Вот именно, – согласился Конверс.

– В таком случае нам придется прибегнуть к услугам третьих лиц.

– Что?

– Нужно обратиться к человеку, которого в этих верхах выслушают. К человеку, чье участие в этом деле заставит людей из Вашингтона, взваливших на тебя эту ношу, обнаружить себя.

– Кого же ты имеешь в виду? Иоанна Крестителя, что ли?

– Нет, не Иоанна. Сэма. Сэма Эббота.

– Сэма? Господи, именно о нем я думал еще в Париже! Но как ты…

– Точно так же, как и ты. У меня было достаточно времени на размышления: в Нью-Йорке, в самолете, прошлой ночью… Я вспомнила о нем после встречи со своей тетушкой в Берлине.

– Твоей тетушкой?

– Чуть позже я расскажу о ней… Я понимала, что, если ты жив, значит, у тебя имеются веские основания скрываться, не выступать открыто с опровержением всех этих безумных обвинений. Иначе твое поведение было бы нелогичным, а это на тебя не похоже. Если бы ты был убит или схвачен, информация об этом сразу же появилась на первых полосах газет, на телеэкранах – везде. А поскольку ничего подобного нет, я решила, что ты жив. Но в таком случае почему ты все время убегаешь и прячешься? И тогда я подумала: “Боже мой, если Ларри Тальбот не верит ему, то кто же поверит?” Если не верит Ларри, значит, и люди его круга, все твои друзья и те, с кем ты общался, убеждены, что ты и в самом деле маньяк, о котором говорит вся Европа. Рядом с тобой никого, а ты нуждаешься в помощи, в человеке, который способен ее оказать. Нет, не во мне, клянусь Богом. Я – твоя бывшая жена, и к тому же я не обладаю достаточным весом, здесь нужен человек с солидной репутацией. Я перебирала в памяти всех наших знакомых, всех, о ком ты рассказывал. И постоянно всплывало одно имя: Сэм Эббот. Сейчас он – бригадный генерал, если верить газетам полугодовой давности.