— А не лучше ли вам посмотреть, как будут задерживать священников? Чтобы принести вещи, которые вам нужны, Сен-Жаку понадобится какое-то время.
Борн остановился и оглянулся, холодно глядя на многословного француза. Он хотел уйти , скрыться от этого старого человека, старика , который так много говорит — и так много уже сказал! Но Фонтейн прав. Было бы глупо не посмотреть, что произойдет внизу. Неловкая, необычная реакция с чьей-нибудь стороны, быстрый, испуганный взгляд в сторону — это были незаметные, обычно неосознанные неверные движения, которые так часто указывали на скрытую струну, ведущую к детонатору взрывоопасной ловушки. Джейсон в тишине вернулся к окну, взял бинокль и поднес его к глазам.
Офицер в черно-красной форме полиции острова Монтсеррат приблизился к процессии из четырех священников; он очевидно в равной степени смущался и испытывал почтение — вежливо склонил голову и начал жестами указывать на стеклянные двери вестибюля; все четверо собрались вместе, чтобы его послушать. Взгляд Борна двигался в пределах видимого через бинокль, изучая выражение лица каждого черного монаха, быстро перебегая от одного к другому. Он тихо обратился к французу:
— Вы видите то же самое, что и я?
— Четвертый их них, который шел последним, — отозвался Фонтейн. — Он насторожился, а остальные нет. Он боится.
— Его подкупили.
— За тридцать сребреников, — ухмыльнулся француз. — Вы конечно же пойдете вниз и прикончите его.
— Конечно же, нет, — возразил Джейсон. — Он мне нужен именно там, где он сейчас. — Борн схватил с подоконника рацию. — Джонни?
— Да?.. Я в магазине. Буду через несколько минут…
— Ты знаешь этих священников?
— Только одного, который называет себя «викарием»; он регулярно приходит за подаянием. И они не совсем священники, Дэвид, они скорее «служители» религиозного ордена. Очень религиозного и очень местного.
— А викарий среди них?
— Да. Он всегда идет первым.
— Хорошо… Небольшое изменение плана. Отнеси одежду к себе в контору, потом пойди и встреть священников. Скажи им, что с ними хочет увидеться правительственный чиновник и сделать пожертвование в знак благодарности за их молитвы.
– Что?
— Потом все объясню. А теперь поторопись. Встретимся в вестибюле.
— Ты имеешь в виду мою контору, да? Не забывай, я еще принесу одежду.
— Они появятся позже — приблизительно через минуту, я уже успею вылезти из этой формы. У тебя там есть фотоаппарат?
— Три или четыре. Постояльцы их часто теряют…
— Сложи их вместе с одеждой, — перебил Джейсон. — Действуй!
Борн прикрепил было рацию к поясу, но передумал. Он отстегнул ее и отдал Фонтейну.
— Вот, держите. Я найду другую и буду на связи… Что там внизу?
— Наш насторожившийся святоша оглядывается, они уже подходят к дверям вестибюля. Похоже, теперь он всерьез напуган.
— Куда он смотрит? — спросил Борн, хватая бинокль.
— Это не поможет. Он смотрит во все стороны.
– Черт!
— Они уже у дверей.
— Я сейчас оденусь…
— Я вам помогу.
Старик француз встал со стула и пошел к вешалке. Он снял мундир и фуражку.
— Если вы собираетесь проделать то, что я думаю, старайтесь держаться поближе к стене и не оборачивайтесь. Помощник губернатора немного полнее вас, поэтому сзади мундир придется собрать в складки.
— А вы знаете, что делаете, не так ли? — заметил Борн, вытягивая руки, чтобы француз помог вдеть их в рукава мундира.
— Немецкие солдаты всегда были толще нас, особенно капралы и сержанты — ну, вы понимаете, сардельки и все такое. Так что приходилось идти на некоторые хитрости.
Неожиданно, как будто его подстрелили или с ним сделались судороги, Фонтейн вскрикнул и обежал Борна, встав перед его лицом.
— Mon Dieu!.. C’est terrible!
[33]
Губернатор…
— Что такое?
– Королевский губернатор!
— Что с ним?
— Все произошло в аэропорте, так быстро, так стремительно! — крикнул старый француз. — Да еще все, что случилось потом — моя жена, убийство — все равно, это для меня непростительно!
— Да о чем вы говорите?
— Тот человек на вилле, военный офицер, чью форму вы носите. Он его помощник!
— Мы это знаем.
— А вот чего вы, мсье, не знаете, это то, что мои первые указания исходили от королевского губернатора.
— Какие указания?
— Указания Шакала! Он связной.
— О, Боже, — прошептал Борн, бросаясь к стулу, на котором Фонтейн оставил рацию. Он взял ее, проглотил комок в груди, мысли путались, но Джейсон взял себя в руки.
— Джонни?
— Господи, у меня заняты обе руки, и я иду к конторе, а эти проклятые попы уже ждут меня в вестибюле! Что еще тебе надо?
— Успокойся и слушай очень внимательно. Насколько хорошо ты знаешь Генри?
— Сайкса? Помощника королевского губернатора?
— Да. Джонни, я с ним несколько раз встречался, но я его не знаю.
— А я его отлично знаю. Если бы не он, у тебя бы не было сейчас дома, а у меня «Транквилити Инн».
— Он поддерживает связь с губернатором? Я имею в виду, сейчас он докладывает ка-гэ о том, что здесь происходит? Подумай, Джонни. Это важно. На той вилле есть телефон; он может постоянно общаться с Домом Правительства. Он это делает?
— Ты имеешь в виду, общается ли он с самим ка-гэ?
— С любым человеком оттуда.
— Нет, поверь мне. Все настолько тихо, что даже полиция не знает, что происходит. А что касается ка-гэ, то ему лишь обрисовали ситуацию, без имен, без всего, сообщили только то, что готовится ловушка. К тому же он сейчас на своей яхте и знать ничего не хочет, пока все не закончится… Это его распоряжение.
— Это на него похоже.
— А почему ты спрашиваешь?
— Потом объясню. Пошевеливайся!
— Слушай, прекрати командовать!
Джейсон отложил рацию и обернулся к Фонтейну.
— Все ясно. Губернатор не из стариковской армии Шакала. Он наемник другого типа, наверное, как тот юрист Гейтс из Бостона — просто подкуплен или запуган, но ничего личного.
— Вы уверены? Ваш шурин уверен?
— Губернатор сейчас на рыбалке. Ему дали приблизительную информацию, не более того, и он приказал ничего ему не сообщать, пока все не закончится.