Русский характер - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Донской cтр.№ 26

Каплевидные, они носили на себе клеймо Армани и свидетельствовали о том, что принадлежат человеку не просто зажиточному, а по-настоящему состоятельному. Как и прочие мелочи, разложенные поверх легкой рубахи с вышитым на груди крокодильчиком: скрипучий бумажник, набитый кредитными карточками, перстень-печатка из старинного украинского червонца, платиновая зажигалка «Данхилл» с инкрустацией из слоновой кости и, наконец, массивные платиновые часы с циферблатом, отделанным крошечными бриллиантами. Тонкие, как человеческий волос, стрелки показывали половину второго пополудни. Возле расслабленной правой руки Шарко лежал мобильный телефон с определителем номера, записывающим устройством, индикатором, сигнализирующим о возможном прослушивании, и массой иных функций, разбираться в которых можно было до скончания века. Электронный таймер мобильника секунда в секунду дублировал показания механических часов.

Несмотря на его умопомрачительную стоимость, владелец берег как зеницу ока совсем другую электронную цацку: брелок с дистанционным пультом управления и противоугонной системы вертолета. Выполненный по индивидуальному заказу, брелок обошелся в 1250 евро и стоил того. По сути, он представлял собой мини-компьютер и служил не только для того, чтобы открывать двери и включать зажигание. Специальный встроенный чип позволял определить высоту, координаты и скорость вертолета на расстоянии.

Оснащенный самозаряжающимися батарейками, брелок работал на нескольких радиочастотах и автоматически менял код замков при каждом включении. Его было невозможно вскрыть или подделать, а чтобы завладеть им, злоумышленнику пришлось бы сперва отпилить Шарко правую руку. Брелок крепился к его правому запястью с помощью сверхпрочного титанового браслета, способного противостоять лазерному лучу. Кстати, он и сам создавал подобные лучи, являясь так называемым иммобилайзером. Связь с системой управления вертолетом осуществлялась через кольцевую антенну в замке зажигания. Без идентификации кода невозможно было ни завести двигатель, ни даже просто проникнуть в кабину.

Ну а если бы такой умелец сыскался, то участь его была незавидной. Электронщики, смастерившие брелок, вмонтировали в него миниатюрный датчик. В случае сигнала тревоги неприметный пульверизатор в баке зажигания начинал распылять бензин, сквозь пары которого пропускались искры электроразрядов. При испытаниях устройства взрыв происходил примерно на десятой секунде. Так что улететь далеко угонщику вертолета было не суждено. Что-то около четырехсот метров при крейсерской скорости 175 километров в час. На максимальную четырехкилометровую высоту подняться не успеть, но это не важно. Когда под задницей воспламеняется сто с лишним литров бензина, все прочее теряет значение.

Подумав об этом, Шарко улыбнулся и потянулся за единственной книгой, читаемой им на гостеприимной крымской земле. Она называлась «Алмазы на веки веков».

Авторы книги вряд ли могли сообщить Шарко что-либо новое об алмазах, но разве Библию читают для того, чтобы вооружиться знаниями? Нет, конечно же, нет. Верующие ищут в Священном Писании вдохновения, откровения, подтверждения своим возвышенным устремлениям и помыслам. Листая свою любимую книгу, Шарко, по сути дела, занимался тем же самым. «Алмазы на веки вечные» были для него чем-то вроде Ветхого и Нового Заветов сразу.

О, эти алмазы!

Такие их первоначальные названия, как диаманты или адаманты, произошли от греческого слова «adamos», что значит «неодолимый», «несокрушимый». В переводе с санскрита получалось приблизительно то же самое: «тот, который не разбивается». Это заблуждение бытовало до Средних веков. Во время гражданской войны между бургундцами и французами швейцарские наемники Людовика ХI ворвались в шатер герцога Карла Смелого, увидели там множество бриллиантов и стали проверять их подлинность ударами молота. Видя, что камни превращаются в порошок, швейцарцы решили, что они фальшивые, и бросили их на поле боя.

В этом нет ничего удивительного. Шлифовать и придавать огранку почти бесцветным и довольно невзрачным алмазам научились лишь пару столетий спустя, после чего ювелирно обработанные кристаллы углеводорода стали называться бриллиантами. Термин придумали при дворе Карла Седьмого, воспользовавшись французским словом «brillanf» – блестящий. Вот когда они по-настоящему засверкали, заиграли, переливаясь всеми цветами радуги, от бледно-голубого до черно-фиолетового. В ту пору никому в голову не приходило применять алмазы при изготовлении сверл, резцов, пил и шлифовальных кругов. Их использовали исключительно в качестве ювелирных украшений. Порой огранка алмазов длилась несколько лет. В результате они весили в два раза меньше, зато стоили в десятки раз дороже.

С легкой руки королевской фаворитки Агнессы Сорель пошла не только мода на бриллиантовые украшения. Она же ввела обычай давать алмазам имена.

Самый знаменитый и самый крупный из всех найденных до сих пор нарекли «Куллианом». Он был добыт на южноафриканских копях близ Претории, весил 3106 карат (или 621 грамм) и стоил 9 миллионов фунтов стерлингов, что в начале двадцатого века равнялось половине нынешнего миллиарда. Драгоценный булыжник был подарен английскому королю Эдуарду VI, тот передал его ювелирам, и они взялись за дело столь рьяно, что «Куллиан» раскололся на пять частей. Самый большой, стограммовый, осколок превратился в бриллиант «Звезда Африки», о котором в Букингемском дворце говорят таким тоном, будто речь идет об августейшей особе.

Однако, по мнению настоящих ценителей прекрасного, лучшим в мире бриллиантом является «Орлов», украшавший скипетр русских царей. Этот камень чистейшей воды, отливающий голубоватым блеском, якобы обладал магическими свойствами и, подобно большинству драгоценных собратьев, прибыл в Европу из Индии, где алмазы тысячелетиями добывались из песчаников в окрестностях Хайдарабада, между реками Пеннар и Сонакен.

Индия и Южная Африка долго лидировали в сфере добычи алмазов, но в двадцать первом веке их (заодно с Индонезией и Бразилией) заткнули за пояс китайские и российские алмазодобытчики.

Карлу Марковичу Шарко посчастливилось очутиться в нужное время в нужном месте. Свою бурную трудовую деятельность он начинал в Западной Якутии, где сосредоточено около девяноста процентов всех алмазных месторождений России. Когда в 1994 году здесь открыли Ботуобинскую кимберлитовую трубку, Фортуна улыбнулась Шарко. Ему было поручено подыскивать солидных покупателей, и он занялся этим делом со всем нерастраченным пылом прирожденного предпринимателя. Два года спустя зарегистрированная им в Киеве фирма приняла на реализацию триста килограммов необработанных алмазов, тут же обанкротилась и исчезла с изменчивого экономического горизонта. Вместе с товаром, само собой.

Еще двести килограммов алмазов Шарко накопил, руководствуясь лозунгом «Курочка по зернышку клюет», сопровождая иностранные делегации на месторождение. Это были камешки, тайком вынесенные рабочими под языками, между пальцами, в волосах и прочих местах, упоминать которые здесь необязательно. Скупались они по пятьдесят, а то и по двадцать долларов, причем, обладая недюжинной коммерческой хваткой, Шарко расплачивался рублями по своему собственному курсу, сильно отличающемуся от банковского. Войдя во вкус, он ввел натуральный обмен, снабжая якутов дешевой самопальной водкой, и они не отказывались, особенно после того, как для начала им наливался дармовой стакан. Некоторые попадались при проверках в рентгеновском кабинете, другие помирали от алкогольного отравления, но место выбывших поставщиков тут же занимали новые, так что круговорот алмазов в природе шел непрерывно и с немалой выгодой для Шарко.